28 февраля президент Дональд Трамп дал пресс-конференцию сотням журналистов в столице Вьетнама Ханое после исторических переговоров с северокорейским руководителем Ким Чен Ыном, которые закончились без подписания соглашения.
За 35 минут своего выступления он подробно рассказал о том, почему не заключил соглашение с диктатором, почему сохраняет надежду на подписание соглашения в будущем, и даже поделился своими мыслями о важных международных событиях, таких как эскалация напряженности между Индией и Пакистаном. Но в основном Трамп рассказывал о том, почему он посчитал необходимым не заключать сделку с Кимом, по крайней мере, пока.
«По сути дела, они хотели полной отмены санкций, но мы на это пойти не могли, — сказал Трамп во время пресс-конференции, состоявшейся в отеле „Марриотт" в Ханое. — Они были готовы к денуклеаризации многих районов, на которые указывали мы, но мы не могли отменить все санкции в ответ на такой шаг… Нам пришлось отказаться от этого».
Ниже приводится полная стенограмма пресс-конференции.
***
Президент Трамп: Спасибо, господин премьер-министр и президент Вьетнама. Мы в Ханое. Это невероятный город, и произошедшее за последние 25 лет просто невероятно для народа Вьетнама. Невероятно то, что они сделали, экономическое развитие. Это действительно нечто особенное.
Так что я хочу поблагодарить весь народ Вьетнама за доброе к нам отношение. Из Пакистана и Индии приходят, как мне кажется, неплохие новости. Они занимаются этой проблемой, и мы пытаемся остановить конфликт между ними.
У нас есть довольно хорошие новости. Надеюсь, конфликт подходит к концу. Это продолжается очень долго, десятилетия и десятилетия. К сожалению, неприязнь очень сильна. Поэтому мы вмешались в попытке помочь обеим странам найти выход, добиться некоей организованности и прийти к миру. И я думаю, что вероятно так и будет.
Как вы знаете, в новостях сейчас очень много говорят про Венесуэлу, и мы отправляем туда помощь. Сейчас продовольствия попадает через границу чуть больше. Это непросто. Трудно поверить, что кто-то может запрещать это делать.
Было бы здорово для населения, если бы эта помощь попадала через границу. Но мы направляем в Венесуэлу большое количество продуктов. Люди там голодают, умирают от голода. Казалось бы, руководитель страны должен пропустить эту помощь. Мы доставляем ее в некоторые города, в некоторые районы, где в ней нуждаются больше всего, и это непросто. Это очень трудно, на самом деле.
Что касается Северной Кореи, то мы только что расстались с председателем Кимом, с которым провели время очень продуктивно, как мне кажется. Мы подумали, и я подумал, и госсекретарь Помпео посчитал, что нехорошо что-то подписывать. Я дам Майку возможность рассказать об этом, но мы буквально, мы почти весь день провели с Ким Чен Ыном, который… настоящий человек с сильным характером. И я думаю, наши отношения очень прочны.
Но на сей раз у нас были разные варианты, и мы решили не прибегать ни к одному из них. Посмотрим, к чему это приведет. Но это — это была очень интересная пара дней. И мне эти два дня показались очень продуктивными. Но иногда надо отказываться. И это как раз был такой случай, и я дам Майку возможность поговорить об этом пару минут.
Госсекретарь Помпео: Спасибо, господин президент. Мы работали, наши команды — команда которую задействовал я, и команда северокорейцев — мы работали неделями, чтобы сделать большой шаг вперед к тому, о чем два руководителя договорились в Сингапуре в июне прошлого года. Мы добились большого прогресса, и мы добились еще больших успехов за последние 24-36 часов, когда встречались наши лидеры.
К сожалению, мы не добились всего того, что казалось разумным Соединенным Штатам Америки. Я думаю, председатель Ким надеялся, что мы добьемся успеха. Мы просили его сделать больше. Он был не готов к этому, но я не теряю оптимизма. Надеюсь, наши делегации соберутся в предстоящие дни и недели и поработают вместе. Это очень сложная проблема. Мы с самого начала говорили о том, что для ее решения понадобится время.
Наши команды лучше узнали друг друга. Мы знаем, в чем состоят некоторые ограничения и вызовы, и я думаю, что в предстоящие дни и недели мы добьемся успехов и в конечном счете придем к тому, чего от нас хочет мир. Жаль, что не удалось продвинуться чуть дальше, но я сохраняю оптимизм и полагаю, что тот прогресс, который был достигнут в преддверии саммита, и прогресс, достигнутый двумя лидерами за прошедшие два дня, даст нам возможность добиться по-настоящему хорошего результата.
Президент и председатель Ким довольны тем, что им удалось добиться такого прогресса, но им не обо всем удалось договориться, и они не сумели заключить сделку более значительных масштабов. Надеюсь, мы сделаем это в предстоящие недели. Спасибо, господин президент.
Президент Трамп: Мейджор, пожалуйста.
— Этот процесс оказался сложнее, чем вы думали? Требование Северной Кореи об отмене санкций стало камнем преткновения, вы не хотели этого делать, а они —
— Дело было в санкциях.
— Будет ли третий саммит, господин президент?
— По сути дела, они хотели полной отмены санкций, но мы на это пойти не могли. Они были готовы к денуклеаризации многих районов, на которые указывали мы, но мы не могли отменить все санкции в ответ на такой шаг, поэтому мы продолжим работу и посмотрим. Но нам пришлось отказаться от этого конкретного предложения. Нам пришлось отказаться.
— Все те санкции, которые сегодня действуют, останутся, сэр?
— Останутся. Я видел, как многие из вас в последнее время говорили "ах, мы сдались". Мы ни в коем случае не сдались. Откровенно говоря, я думаю, мы останемся добрыми друзьями с председателем Кимом и с Северной Кореей, и мне кажется, у них есть колоссальный потенциал. Я всем говорю, что у них невероятный потенциал, огромный потенциал, и мы это увидим. Но дело было в санкциях. Они хотели отмены санкций, но были не готовы уступить нам в том, на чем настаивали мы. Они были готовы пойти на уступки, но не на те, каких мы хотели. Джон?
— Как нам известно, существует невероятно сложный набор проблем, связанных с отменой санкций и с денуклеаризацией, в том плане, как ее понимать. Вы встретили какое-то сопротивление в этом отношении — ну, есть мнение, что он хочет сохранить часть ядерного оружия. Позволите ли вы ему это сделать?
— Я хочу прокомментировать… Извините, я не хочу комментировать именно это, но у него есть определенная концепция, и она не совсем совпадает с нашими представлениями, но она намного ближе к нам, чем год назад. И я думаю, что со временем мы придем к цели. Но что касается конкретно этого визита, то мы решили отказаться, и посмотрим, что будет дальше. Хорошо?
Эй, здесь есть человек, которого никогда никто не слышал, Шон Хэннити. Что вы здесь делаете, Шон Хэннити? Может, позволим ему задать вопрос?
Джон, давайте.
— Но если он хочет полной отмены санкций, а вы хотите больше денуклеаризации, то как преодолеть эту пропасть?
— Разногласия есть, но со временем, я думаю, пропасть удастся преодолеть. Нам нужны санкции, а он хочет ядерного разоружения. Но он хочет денуклеаризации в тех областях, которые не так важны, а не в тех, которые нужны нам. Хотите верьте, хотите нет, но мы очень хорошо знаем эту страну. Мы знаем каждый дюйм этой страны, и мы должны получить то, что должны получить. Потому что это большая уступка. Да, Шон, пожалуйста.
— Я работаю на радио, на телевидении. Спасибо, господин президент. Спасибо, господин госсекретарь. Господин президент, нельзя ли поподробнее. Есть история. Президент Рейган в свое время отказался, его тогда очень сильно осуждали, а в итоге все закончилось очень хорошо для США. Это было в основном ваше решение или нет? И какое послание вы хотели бы передать председателю Киму о будущем и о ваших взаимоотношениях, если он слушает эту пресс-конференцию?
— Что ж, Шон, не могу сказать, что это было мое решение, потому что какой в нем смысл? Я хочу сохранить наши отношения, и мы их сохраним. Посмотрим, что будет дальше. Но как вы знаете, заложников мы вернули. Испытания больше не проводятся.
И еще вчера вечером председатель Ким пообещал мне одну важную вещь. Что бы ни случилось, он не будет проводить испытания ракет и ядерного оружия. Не будет проводить испытания. Знаете, я ему верю, верю ему на слово. Надеюсь, это правда. Но между тем мы продолжаем диалог. Майк будет говорить со своими людьми.
У него очень хорошие отношения с этими людьми, с людьми, представляющими Северную Корею. Я еще не говорил с премьер-министром Абэ.
Я еще не говорил с президентом Муном из Южной Кореи. Но мы поговорим, и мы скажем им, что это процесс, и что он продвигается, однако у нас возникло ощущение, что подписывать сегодня соглашение не следует. Мы могли, но у меня возникло такое чувство, что это нецелесообразно. Джонатан?
— Спасибо, господин президент. Два вопроса, если можно. Первое, вы узнали что-нибудь новое о председателе Киме за время этой встречи? И второе. Пока все это здесь происходит, в Вашингтоне развернулась другая драма. Ваш бывший адвокат Майкл Коэн, проработавший на вас десять лет — его кабинет в Башне Трампа был рядом с вашим — так этот человек назвал вас лжецом, мошенником и расистом. Что вы ответите Майклу Коэну?
— Ну, это некорректно. Это очень интересно, потому что я старался посмотреть как можно больше. Всё мне посмотреть не удалось, потому что я был немного занят. Но я думаю, это ужасно — проводить эти фальшивые слушания посреди очень важного саммита. Они могли это сделать через пару дней или на следующей неделе, и так было бы гораздо лучше. У них было бы больше времени. Но это невероятно — устраивать слушания в момент столь важного саммита.
Он много лгал, но это было очень интересно, потому что он не солгал об одном, он сказал, что не было сговора с Россией. Я сказал, интересно, почему он не солгал и об этом тоже, ведь он лгал почти обо всем. На меня реально произвело впечатление то, что он этого не сказал. Не сказал, что был сговор — по той или иной причине. Он этого не сказал, он сказал, что сговора не было, и это меня немного поразило, откровенно говоря. Он мог пуститься во все тяжкие.
Он солгал примерно на 95%, но не на все 100. Но факт остается фактом: сговора не было. И я называю это охотой на ведьм. Такого не должно быть ни с одним президентом. Это плохо для нашей страны, очень плохо. Посмотрите на всю эту фальшивку, я называю это охотой на русских ведьм, а теперь я добавлю к этому слово фальшивка. Это очень плохо для нашей страны.
На меня это произвело впечатление. Самый важный вопрос там был о сговоре, и он сказал, что не было сговора. Посмотрим, что будет дальше. Но мне кажется, это было довольно постыдно. Да, пожалуйста.
— Президент Трамп?
— Давайте, кто-то один скажет, а не сразу трое.
— Вообще-то микрофон у меня. Полагаю…
— Извините, извините. Дама первая, давайте. Нет, не вы. Да, а вы потом. Спасибо.
— Спасибо, господин президент. Какова была атмосфера, когда вы вышли из-за стола переговоров и…
— Думаю, она была очень дружественная, очень хорошая. Ведь все было не так, типа встали и ушли. Нет, все было по-дружески. Мы пожали друг другу руки.
Мы… знаете, есть теплота, и я надеюсь, она сохранится. Думаю, так и будет. Но у нас есть возможность сделать нечто особенное. Это продолжается уже много десятилетий. Это не я. Это нужно было решить уже давно, Это надо было решить другим президентам, и знаете, люди говорили об этом. А они ничего не делали. Меня поражает то, что многие люди из прежних администраций указывают мне, как надо вести переговоры, хотя сами вели их в некоторых случаях по восемь лет. Да, именно так, но я думаю, что отношения очень теплые, и когда мы уходили, это было очень дружественное расставание. Майк, можешь сказать пару слов.
Госсекретарь Помпео: Я согласен. Я тоже вел переговоры со своими партнерами. Мы надеемся на большее, но все сейчас сосредоточены на том, как наращивать успех. Наши позиции сегодня определенно ближе, чем 36 часов назад, мы ближе, чем месяц или два тому назад. Так что это был реальный прогресс.
Думаю, все надеялись, что удастся сделать больше и сделать это лучше. Но уходя, мы договорились продолжить работу над этой невероятно трудной проблемой. Мы расходились именно с такой мыслью.
— Могу я добавить, что вы и председатель Ким из очень разных политических систем. Вы из разных поколений…
— Это совершенно другая система. Именно так. Мы просто понравились друг другу. У нас хорошие отношения. Да, системы совершенно разные, и это мягко сказано. Но мы испытываем симпатию друг к другу. Хорошие отношения. Давайте, там, сзади. Давайте.
— Господин президент, не слишком ли рано было проводить этот саммит, когда еще не все увязано и согласовано? Я имею в виду график Белого дома, где вчера вечером было написано, что сегодня подписание соглашения. И еще вопрос: можете ли вы вкратце рассказать, что будет в предстоящие несколько месяцев?
— Надо всегда быть готовым к уходу. Я мог бы подписать соглашение сегодня, но люди сказали бы "ах, какая ужасная сделка, как плохо он поступил". Нет, надо всегда быть готовым к отказу. Но была возможность что-то подписать. Я на 100% мог подписать что-то сегодня. У нас уже все бумаги были готовы к подписанию, но это было нецелесообразно. Лучше делать все правильно, чем быстро. Да, пожалуйста, вы. Давайте. Вы, вы говорите.
— Я журналист из Южной Кореи, и я высоко ценю ваши усилия по денуклеаризации Корейского полуострова. Не могли бы вы подробнее рассказать, какие способы денуклеаризации вы обсуждали с председателем Кимом?
— Мы обсуждали много способов, и денуклеаризация — очень важное слово, которое сейчас часто используется. Многие люди не знают, что оно означает, но для меня очевидно то, что мы должны избавиться от ядерного оружия. Думаю, у него будет шанс быстро сделать Северную Корею одной из самых успешных стран на земле. Подумайте: с одной стороны там Россия и Китай, а с другой Южная Корея, и она окружена водой.
Там одно из самых прекрасных морских побережий в мире. У Северной Кореи колоссальный потенциал, и я думаю, он сделает ее очень важной страной в экономическом плане. Мне кажется, это будет настоящая экономическая держава. Да, пожалуйста. Говорите.
— Дэвид Сангер, «Нью-Йорк таймс». Шесть месяцев назад, когда вы выступали, вернее, восемь месяцев назад вы сказали, что если через шесть месяцев ничего не будет, то нам следует спросить вас об этом. В то время мы видели, как председатель Ким увеличивает количество ракет, продолжает производство ядерных материалов, и это оказывало давление на вас, потому что в процессе переговоров он демонстрировал, что его арсенал становится больше.
— Ну, Дэвид, кто-то говорит так, а кто-то это отрицает. Знаете, бывает заказ сверху. Кто-то говорит одно, кто-то говорит другое. Да, я мог бы сегодня все подписать. Но думаю, и вы, и другие люди сказали бы в таком случае, что мы получили недостаточно, а уступили слишком много.
Знаете, не стоит забывать, что в этом вопросе у нас много стран-партнеров, я имею в виду санкции. У нас мощное партнерство с Организацией Объединенных Наций, со многими странами, включая Россию, Китай и прочих. И конечно, Южная Корея очень важна во всем этом, и Япония. Я не хочу делать ничего такого, что навредило бы выстроенному нами доверию. У нас очень сильное партнерство.
— Не могли бы вы рассказать об этом подробнее? Вы поднимали вопрос о демонтаже ядерного комплекса?
— Да.
— И он был готов пойти на это?
— Абсолютно.
— Но он хочет для начала отмены всех санкций.
— Он хочет, чтобы отменили санкции, и как вы знаете, еще много чего. Я просто подумал — мы с Майком уделили много времени переговорам и между собой об этом говорили, и я почувствовал — знаете, это очень большой комплекс, а того, что мы делали, было недостаточно.
— То есть, он был готов пойти на это, но вам захотелось большего.
— Есть и другие вопросы, о которых мы говорили, и о которых, как мы выяснили, люди не знали.
— В том числе, о заводе по обогащению урана.
— Именно. Мы обсудили много вопросов. Думаю, они были удивлены тем, что мы знаем. Если бы мы сделали что-то на одном уровне, но отказались от рычагов давления, на создание которых ушло много времени…
— То есть, вы не хотите отменять…
— Дэвид, я очень хочу отменить санкции, потому что мне хочется, чтобы эта страна развивалась. У этой страны огромный потенциал, но нам пришлось отказаться от сделки.
Госсекретарь Помпео: Еще нужно учитывать время и последовательность действий, связанных с этим. А мы не дошли до финишной черты. Даже это предприятие при своих масштабах, которые безусловно важны, — не единственная тема для обсуждения, потому что есть еще ракеты, боезаряды и системы вооружений. То есть, имеется множество других элементов, до которых мы не дошли.
Их инвентаризация, включение в списки. И декларация, так что сделать все сегодня мы не смогли.
Президент Трамп: Пожалуйста.
— Спасибо, господин президент. Хотела бы прояснить. Когда вы говорили, за что готовы отменить все санкции, у меня возник вопрос. Вы до сих пор хотите, чтобы Северная Корея отказалась от всего ради полной и поддающейся контролю денуклеаризации, и уже потом вы отмените санкции?
— Хороший вопрос. Не хочу вам об этом говорить, потому что это вопрос переговорной тактики, но знаете, мы хотим, чтобы она от многого отказалась. И мы от многого откажемся. Мы поможем им экономически, и многие другие страны тоже помогут.
Они придут на помощь. Они готовы помогать. Я могу вам назвать Японию, Южную Корею, Китай тоже, как мне кажется, многие страны. Кстати, о Китае. Мы готовы сделать нечто особенное. Но посмотрим. Я всегда готов к отказу. Я никогда не боюсь отказаться от сделки, и я готов это сделать с Китаем, если ничего не получится.
— Не беспокоит ли вас то, что если вы не сумеете заключить соглашение, испытания возобновятся, и что все это время они продолжают свою ядерную программу?
— Он сказал, что испытания не возобновятся. Он сказал, что не будет проводить испытания управляемых и неуправляемых ракет и всего того, что связано с ядерным оружием. Я могу лишь повторить его слова. А там посмотрим. Да, прошу вас. Да, сзади, в красном.
— Спасибо, господин президент. Джессика Стоун. У меня вопрос о Китае, раз уж вы заговорили о нем. Вы говорите, что Китай готов оказать экономическую помощь. А поскольку вы будете вести переговоры с президентом Муном и с премьер-министром Абэ, как бы вы охарактеризовали роль Китая в налаживании диалога, который в настоящее время идет между Пхеньяном и Вашингтоном?
— Думаю, Китай играет большую роль на границе. 93% товаров идет в Северную Корею через Китай, а поэтому он обладает большим влиянием. В то же время, я считаю, что Северная Корея — сама себе хозяйка и не выполняет ничьи приказы. Он очень сильный человек, и северокорейцы могут делать просто удивительные вещи. Но 93% все равно идет из Китая. Китай оказывает влияние и большую помощь. И Россия тоже очень помогает. Как вы знаете, у нее отрезок границы с КНДР очень маленький, около 45 километров, но он все равно важный.
Здесь многое может произойти, и они помогают. Да, пожалуйста.
— Спасибо, господин президент. На ваших встречах с председателем Кимом сегодня утром и вчера поднимался вопрос о Китае? Если да, то чем вы можете поделиться с нами сегодня? И еще. Наверное, у вас в марте будет еще один саммит с председателем Си Цзиньпином в продолжение встречи в Мар-а-Лаго. Чего бы вы хотели добиться в отношении Китая в этот момент?
— Сегодня мы действительно много говорили о Китае, Ким неплохо ладит с китайцами, как и мы. И мы — знаете, мы сейчас — посмотрите, что происходит сегодня с нашей страной. Чистая стоимость активов увеличилась на триллионы и триллионы долларов. Рынок ценных бумаг почти на историческом максимуме. У нас великолепная экономика.
Цифры безработицы у нас одни из самых низких в истории. По самым разным категориям населения лучшие показатели в истории. Афроамериканские женщины, посмотрите на эту группу, латиноамериканцы, любая группа. У афроамериканок лучшие показатели в истории. Многие группы населения. Так что у нас мощнейшая экономика, наверное, сейчас самое лучшее положение за все время.
«Фиат Крайслер» только что объявил, что потратит 4,9 миллиарда долларов в Мичигане. Это будет очередное расширение производства. Они удвоят количество вакансий, и даже более чем удвоят. Происходит много чего хорошего, а у Китая, как вы знаете, есть некоторые трудности.
Но мне кажется, что многие трудности вызваны теми пошлинами, которые у них есть. А еще мы вкладываем огромные деньги — вы видели, как в прошлом месяце снизился дефицит торгового баланса, и все пытаются понять, почему. Ну, мы получаем большие деньги от пошлин. И это снижает торговый дефицит. Так что посмотрим, что будет дальше, но мне кажется, у нас есть хорошие шансы.
Показатели у них снижаются, но я этого не хочу, я хочу, чтобы цифры и показатели у них были замечательные. Но мы на протяжении многих и многих лет теряем из-за Китая от 300 до 500 миллиардов долларов в год. Опять же, это должны были сделать президенты до меня, но никто ничего не делал. А мы сделали. Да, пожалуйста, вон там, мужчина.
— Что бы вы хотели сказать президенту Муну, который по сути исчерпал все возможности межкорейского сотрудничества из-за санкций. И какова будет судьба американских военных учений?
— Мне очень нравится президент Мун, у нас замечательные отношения. Хотите верьте, хотите нет, но у меня великолепные отношения почти со всеми лидерами. Многим это трудно понять, но это так. Но есть люди, которые пользуются нашей страной к собственной выгоде — вы не поверите, в какой степени. И когда они узнают, что мне об этом известно — а мне об этом известно в каждом случае — это их немного останавливает. Да, у нас много хороших взаимоотношений.
Я позвоню президенту Муну очень скоро, когда мы сядем в самолет. Это будет один из первых звонков. Я позвоню премьер-министру Японии Абэ. Президент Мун работает очень напряженно, ему очень нужна эта сделка, и он оказывает большую помощь. Спасибо. Да, пожалуйста.
— Спасибо, господин президент. Репортер из «Глобал Таймс», Китай. Хотел бы спросить, каких следующих шагов вы ждете от Китая в плане посредничества в ваших отношениях с Северной Кореей. Спасибо.
— Используем ли мы Китай? Да, используем. Китай очень помогает. Председатель Си — великолепный лидер, он пользуется большим уважением в мире, и я бы сказал, что он нам во многом помогает. Он очень много помогает на границе, и я думаю, в целом по Северной Корее. Мог бы немного больше помогать, наверное. Но все замечательно. Да, пожалуйста.
— Спасибо, господин президент. Вы договорились с председателем Кимом о следующей встрече в ваш президентский срок?
— Посмотрим, будет ли она. Мы не договорились.
— Можно сказать, что на данный момент это ядерная держава. Приемлемо ли для вас такое положение, когда Северная Корея является ядерным государством, по крайней мере, на данный момент? Думаете ли вы о возобновлении военных учений с Южной Кореей, или мораторий будет сохранен…
— Знаете, военные учения, я отказался от них уже довольно давно, потому что каждое такое учение обходится нам в сто миллионов долларов. Мы направляем эти огромные бомбардировщики с Гуама. Когда я только начинал, один генерал сказал, да, сэр, они вылетают с Гуама, это совсем рядом. Рядом — это семь часов полета, они прилетают, сбрасывают бомбы и летят назад.
Мы потратили сотни миллионов долларов на эти учения, и мне это ненавистно. Я считаю, что это несправедливо. Откровенно говоря, я придерживаюсь мнения о том, что Южная Корея должна нам в этом помогать. Знаете, мы защищаем Южную Корею. И они должны нам в этом помогать. Это очень дорогостоящие учения.
Я разговаривал с генералами, я им сказал, смотрите, конечно, учения это здорово и прекрасно, и вы играете в военные игры. Я не говорю, что они не нужны, потому что на определенном уровне в них есть необходимость. Но на других уровнях такой необходимости нет. Это очень, очень дорого, и нам надо об этом думать. Но когда они тратят сотни миллионов долларов на эти учения, мы не получаем никакой компенсации, мы тратим огромные деньги на многие страны, защищаем страны очень богатые, которые вполне в состоянии платить нам, и у них еще останется.
И эти страны — между прочим, эти страны знают, что это неправильно. Но раньше от них никто ничего не требовал, а я их попросил, и мы теперь получаем гораздо больше денег. За последние два года мы только на нужды НАТО получили дополнительно более 100 миллиардов долларов, 100 миллиардов. Будет еще больше. И мы делаем это со многими странами. Вы увидите, что это так. Да, пожалуйста. Пожалуйста, одну секунду.
— Спасибо, господин президент. У вас личные отношения, и как мне кажется, у вице-президента Пенса тоже, с семьей Отто Уормбира (американский студент, который был заключен в тюрьму в Северной Корее с марта 2016 года по июнь 2017 года, а после освобождения скончался в США — прим. перев.). И интересно, вы говорите, что Ким Чен Ын ваш друг. Вы связываетесь с ним в Твиттере, вы говорите, что у вас замечательные отношения. Говорили ли вы с ним в Сингапуре или здесь о смерти Уормбира, и что он вам сказал? И почему вы называете его своим другом?
— Говорил. Думаю, это было не в его интересах, совершенно. Я очень хорошо знаю семью Уормбира. Это невероятная семья. То, что случилось, ужасно. Я действительно считаю, что с ним произошло нечто ужасное, но как мне кажется, высшее руководство об этом не знало.
И когда они отправили его домой — кстати, я вернул заключенных и заложников. Остальные вернулись вполне здоровыми, однако Отто привезли в ужасном состоянии. Да, я говорил об этом, и я думаю, он бы не допустил этого. Просто ему было невыгодно допускать такое. У них там суровые тюрьмы, места суровые, и там случается много чего плохого. Но мне кажется, мне действительно кажется, что он об этом не знал.
— Но он говорил вам, Ким Чен Ын говорил…
— Он очень об этом сожалел. Он хорошо ознакомился с этим делом, но узнал об этом позже. Знаете, людей много, страна большая, много народа. И в этих тюрьмах, в этих лагерях очень много народа. С Отто произошло нечто ужасное, да. Он говорил мне, что не знал об этом, и я верю ему на слово. Да, там, сзади. Нет, за вами. Спасибо.
— Господин президент, вы обсуждали на переговорах вопрос о возможных инспекциях северокорейских ядерных объектов…
— Говорите громче. Вы откуда?
— Вы обсуждали на переговорах с председателем вопрос о возможных инспекциях северокорейских ядерных объектов? Инспекционные проверки.
— А, инспекции в Северной Корее?
— Да, инспекции.
— Это легко можно сделать. У нас есть механизм, так что это легко можно сделать. Инспекции в Северной Корее будут проводиться, и если мы что-нибудь с этим сделаем, есть график, есть очень хороший механизм. Мы знаем определенные места, определенные объекты. Есть объекты, о которых люди не знают, а мы знаем. Как мне кажется, мы сможем проводить инспекции очень и очень успешно. Да, пожалуйста. Да, вы.
— Спасибо, господин президент.
— Кстати, здесь много народа. Много людей мы собрали. Пожалуйста.
— Израиль, господин президент. После этих переговоров с Северной Кореей вы попытаетесь установить мир на Ближнем Востоке.
— Верно.
— Мирный план, как вы упоминали ранее, будет представлен в ближайшем будущем.
— Мы надеемся на это. Мы надеемся, и упорно работаем над мирным планом.
— Я верю в это, но как вы упоминали ранее, Израилю придется пойти на компромисс с палестинцами. Готов ли премьер-министр Нетаньяху пойти на эти компромиссы, которые остро необходимы? И второй вопрос. Сегодня господину Нетаньяху могут предъявить обвинения в коррупции. Хотите ли вы сказать ему что-нибудь в этой связи?
— Ну, я считаю его великолепным премьер-министром, я не знаю о его затруднениях, это вы мне сказали. Я об этом не знал. Могу сказать лишь то, что он великолепно работает на посту премьер-министра.
Он жесткий, он умный, он сильный. Он всегда настороже. Он хорошо укрепляет армию. Они покупают большое количество техники в США, и они платят за нее. Конечно, мы даем им колоссальные субсидии каждый год. Четыре миллиарда это много. Но они — они очень хороши.
Они потрясающие во многих отношениях, но шанс на мир между Израилем и палестинцами есть. Знаете, это интересно. Всю свою жизнь я слышу, что это самая трудная из всех сделок. Мы все любим сделки. Но самая трудная сделка — это мир между Израилем и палестинцами. Говорят, что это невозможно. Мне хотелось бы этого добиться.
Посмотрим, что получится. Знаете, мы и палестинцам платили большие деньги, я покончил с этим два года назад, потому что они говорили неправильные вещи. Я тогда сказал: почему мы должны платить людям, которые говорят о нас неприятные вещи и не хотят садиться за стол переговоров о мире. Теперь они стали лучше, и мы поглядим, что будет дальше. Но я думаю, у нас есть реальный шанс на достижение мира между Израилем и палестинцами. Да, пожалуйста, вы.
— Господин президент, считаете ли вы, что в будущем отношения между США и Северной Кореей могут стать такими же, как между США и Вьетнамом.
— Да, у нас очень хорошие отношения. Между прочим, говоря о Японии, у нас происходит много чего хорошего с Японией. У нас начались торговые переговоры. Долгие годы Япония поставляла нам миллионы и миллионы автомобилей. Как вы знаете, это несправедливая ситуация по отношению к США.
Они начали месяца три тому назад, и мне кажется, у нас получится очень хорошая для США сделка. Но ситуация очень несправедливая. Премьер-министр Абэ это понимает, и это хорошо. Да, пожалуйста, там, сзади.
— Спасибо, господин президент. «Шанхай Медиа Групп». Как вы считаете, следующая встреча состоится скоро, или понадобится какое-то время?
— Не могу сказать. Может, скоро, может, понадобится много времени. Не могу сказать. Надеюсь, что она будет скоро, но может быть, это потребует много времени. Я бы мог подписать соглашение сегодня, но мне бы это не понравилось, и Майку бы это не понравилось. У нас были разные варианты, но мы посчитали, что это нецелесообразно. Мы все хотим сделать правильно. Да, сзади. Пожалуйста.
— В какой момент вам стало ясно, что сделки в Ханое не будет? Вчера вечером и даже сегодня утром мы слышали очень позитивные высказывания от вас и от Ким Чен Ына. Поэтому озадачивает…
— Ну, высказывания все время были хорошие. Даже сейчас мы говорим об этом позитивно. Но язык — не главное. Однако мы очень сдружились. И опять же, это должны были сделать другие президенты задолго до меня.
Но не сделали. И я обвиняю не только администрацию Обамы, которая, кстати, ничего, ничего не сделала. Абсолютно ничего по Северной Корее. Она допускала вещи недопустимые. Но я не виню администрацию Обамы. Я обвиняю многие администрации. Надо было что-то делать. Мне кажется, риторика была очень даже неплохая. Сначала было ужасно, но сейчас все очень хорошо. Еще один. Вот вы, пожалуйста. Давайте.
— Из Южной Кореи. Хотелось бы спросить вот о чем. Вы сказали, что не знаете, когда северокорейский лидер согласится сесть за стол переговоров и предпринять необходимые действия. Если это так, готовы ли США к ужесточению санкций и к усилению давления на Северную Корею…
— Не хочу это комментировать. Могу сказать лишь одно. У нас были очень жесткие санкции. Не хочу говорить об ужесточении санкций. Они суровые. В Северной Корее замечательный народ, и этим людям тоже надо жить, это важно для меня. И я скажу вот что. Мое отношение во многом изменилось, потому что я неплохо узнал председателя Кима. И у них тоже есть своя точка зрения.
Так что я действительно не хочу об этом говорить. Ради Южной Кореи, ради Японии, да и, если откровенно, ради Китая. Я говорил с председателем Си, который пользуется большим уважением у многих. Я сказал: вам вряд ли понравится иметь под боком ядерное государство. И им действительно не нравится. Он тоже хочет решить эту проблему.
Вот так. Что ж, дамы и господа, мне надо на самолет, я полечу обратно в чудесное место под названием Вашингтон. Спасибо. Большое спасибо.