После нескольких лет практически тупиковых переговоров с магической легкостью исчезло главное препятствие принятию России во Всемирную торговую организацию (ВТО)
21 мая главный человек по торговле в Европейском Союзе Паскаль Лами и министр экономики России Герман Греф заключили сделку. По ее условиям, русские пообещали в числе прочего поднять цены на газ для отечественной промышленности с примерно 30 долларов до 49-57 долларов за 1000 кубометров к концу 2010 года.
Для России это была победа. Цифра, на которой изначально настаивал - более 100 долларов за 1000 кубометров внутри страны, то есть значение, равное экспортной цене за большую часть российского газа, которую платят европейские страны - теперь дело такого далекого будущего, что его даже не видно. По всем остальным вопросам России предоставлен более свободный график. Либерализация внутреннего рынка связи должна пройти до 2007 года, а до того времени, когда конкуренты государственной компании 'Ростелеком' получат лицензии и успеют развернуть свой бизнес, пройдет еще больше времени. А система туманно обоснованных и непомерно вздутых тарифов на пролет иностранных самолетов над ее территорией должна быть реформирована или устранена до 2013 года.
Что же получил ЕС в обмен на столь неожиданную щедрость? Непонятно. В день оглашения результатов переговоров президент Путин давал понять, что Россия согласна на ратификацию Киотского протокола об изменении климата, так как 'Европейский Союз сделал нам шаг навстречу в переговорах по [вступлению в] ВТО'. Чтобы протокол вступил в силу, его должна ратифицировать в том числе и Россия. Если это случится, то по позициям американцев и тех европейских стран, которые отказались ратифицировать Киотский протокол, будет нанесен серьезный удар.
Однако, по словам представителей ЕС, Россия не пыталась на переговорах оперировать своей позицией по Киотскому протоколу. Да и утверждение президента Путина о том, что его ратификация зависит от конкретных условий, дает ему достаточно широкую свободу для маневра. Его главный экономический советник Андрей Илларионов продолжает выступать против ратификации протокола, которая, как он заявляет, станет препятствием для экономического роста России. На этой неделе господин Илларионов подтвердил: 'Мое мнение не изменилось', и таинственно добавил: 'Это не только мое мнение'. Об этом последнем он предпочел не распространяться, только сказал: 'Когда у меня будут полномочия что-либо добавить, я сделаю это ясно, четко и вслух'.
России еще предстоят переговоры по вступлению в ВТО с другими ее членами, в том числе и с Соединенными Штатами, которые, несомненно, будут настаивать на жесткой борьбе с электронным, аудио- и видеопиратством. Однако самой большой проблемой для России оставалась позиция ЕС. Итак, если ей удастся получить одобрение своего шага от всех членов Организации, а это может случиться в конце следующего года или в 2006 году, введение общих экономических принципов, которое предполагает членство в ВТО, будет значить гораздо больше, чем нынешние большие обещания. 'Для того, чтобы привести к правильному виду таможенный кодекс и другие документы, России придется поменять множество законов', - говорит Эл Брич (Al Breach), менеджер московского инвестиционного банка Brunswick UBS. Хотя некоторые отрасли российской промышленности - например, автомобилестроение - будут как-то стараться выживать, когда Россия вступит в ВТО, другие, которые в России едва развиты - например телекоммуникации и финансовые услуги - будут развиваться за счет притока иностранных инвесторов, которых привлечет наличие более понятных правил игры. 'В России иностранцы нужны больше, чем в большинстве стран ВТО', - уверен Эл Брич.
Так что довольно странно, что в своем ежегодном обращении к своему все более послушному парламенту президент Путин ни слова не сказал о прорыве в переговорах с Евросоюзом и лишь вскользь упомянул тему ВТО. Гораздо больше места в обращении отводилось перспективе экономического союза России с бывшими республиками Советского Союза - перспективе отнюдь не самого ближайшего будущего, не предлагающей к тому же сколько-нибудь значительных экономических выгод. Тех, кто рассчитывал на ускорение темпа реформ в течение второго президентского срока господина Путина, его обращение явно разочаровало.
Путин обещал, что 'радикального пересмотра экономической политики' не будет, однако очень мало сказал о том, в чем же эта экономическая политика будет состоять. Такие слова должны были быть восприняты как знак того, что российские магнаты, дрожащие от страха после атаки государства на нефтяную компанию "ЮКОС", могут быть спокойны - большого передела собственности не будет. Однако в этом отношении, как и по Киотскому протоколу, государство не стало брать на себя никаких обязательств. Президент России также говорил, что необходимо улучшить систему образования, здравоохранения и обеспечения жильем, и, видимо, потеряв связь с реальностью, продолжил, что удвоение ВВП за десять лет может быть достигнуто к 2010 году при сохранении экономического роста в 8 процентов в годовом исчислении, достигнутого в первом квартале 2004 года. (Это неправильно даже с точки зрения математики, однако правительство все равно взорвалось аплодисментами: 'Наверное, они согласны', - пошутил Путин.) Теперь он уже не говорил о профессионализации и снижении численности армии, о чем раньше твердил неустанно, а, наоборот, сделал реверанс в сторону генералов, заявив, что вооруженные силы - и прежде всего стратегические ядерные силы, которые в начале года преподнесли ему конфуз в виде неудачных пусков межконтинентальных ракет - будут оснащены по последнему слову техники.
Более того, хотя Путин очень много говорил о необходимости построения демократии и гражданского общества, два законопроекта, которые должен вскоре рассмотреть парламент, ставят под угрозу именно две эти вещи. Согласно одному из них, созыв референдума со стороны народа становится практически невозможным; по другому, Счетная палата переводится в подчинение президента и, таким образом, уже не может проверять финансовую деятельность президентской администрации. Если господин Путин еще и не окончательно потерял связь с реальностью, то он явно этого хочет.
