Издательство "Europa Verlag" выпустило книгу под названием "Кавказ. В конфликте - национальности, религии и великие державы". Центральное место в ней занимает анализ ситуации в Чечне. Автор книги Вольфганг Гюнтер Лерх (Wolfgang Guenter Lerch) предлагает читателям три политико-экономических сценария развития ситуации в Чечне. Один из них - предоставление ей широкой автономии.
Вторая чеченская война вновь заставила западную общественность обратить внимание на круг проблем, характерных для всего Кавказа. До этого все были заняты войной в Косово и непростыми отношениями на Балканах. Казалось, что там, восточнее, на перешейке, отделяющем Европу от Азии, стало поспокойнее. Однако, это впечатление было обманчивым. Весной и летом 1999 года начались новые беспорядки, на этот раз - в небольших северокавказских республиках.
В мае разгорелся конфликт между соперничающими народностями в крохотной Карачево-Черкесской Республике. Мировая пресса обошла своим вниманием тот факт, что президентские выборы там сопровождались взрывами бомб и гранат. Москва была вынуждена привлечь для охраны избирательных участков войска, сделав, таким образом, ставку на силу. Для восстановления порядка в городе Черкесске были демонстративно применены бомбы и гранаты. Взрывы, повлекшие жертвы, в офицерском общежитии в Буйнакске, в жилых домах в Москве и Волгодонске, вторжение отрядов вооруженных чеченских боевиков в Дагестан в августе и сентябре 1999 года - все это свидетельствовало о дальнейшем смещении эпицентра конфликта на восток.
Россия, тем самым, была уязвлена троекратно. Во-первых, Москва считала, что задет ее политический авторитет. Она обвинила в кровавых злодеяниях правительство Чечни, хотя доказательств этого нет до сегодняшнего дня. Сегодня, имея поддержку среди значительной части русского населения, появилась возможность реабилитироваться за чувствительное поражение российских войск в первой чеченской войне (1994-1996 г.г.). Стало возможным восстановить "честь и достоинство" армии, воюющей с "бандитами" и "террористами". Новый премьер-министр Путин использовал благоприятный момент, чтобы своими энергичными и бескомпромиссными действиями как комета взлететь на президентский пост.
Во-вторых, конфликты в Дагестане и Чечне связаны с российской внешней политикой. Россия оказалась уязвленной в своих претензиях на великодержавность. Воздушная война НАТО в Югославии, с одной стороны, продемонстрировала бессилие Москвы, но с другой, ясно показала, что применение силы по-прежнему остается важным инструментом международной политики. Почему следует считать справедливым то, что позволяет себе НАТО, присваивающая себе новые функции, выходящие за рамки ее полномочий, а то, что делает Россия у себя на территории, - нет?
Так, по крайней мере, рассуждал летом 1999 года московский истэблишмент, причастный к внешней политике и политике безопасности. Военная интервенция западного альянса была поставлена одновременно во взаимосвязь с планами НАТО расширения на восток и представлена как прецедент. По их мнению, Запад однажды под предлогом мнимого "массового нарушения прав человека" может точно также придти к мысли начать военную интервенцию в России или в одной из бывших советских республик. А поскольку в глазах властной элиты Москвы НАТО, в конечном счете, является инструментом Вашингтона в Европе, а США стремятся к глобальному господству, Россия, таким образом, в стратегическом плане оказывается в конкурентных отношениях с единственной сохранившейся мировой державой.
Утечки на нефтепроводах
В-третьих, конфликт, возгоревшийся в Дагестане, затронул важные экономические интересы. С тех пор, как соседние государства вновь открыли для себя такой важный экономический инструмент своей независимости как нефтяные ресурсы Каспийского моря и начали их осваивать, возникли противоречия относительно маршрутов транспортировки нефти. Свою территорию для транзита предложили Россия, Иран, Грузия, Турция и частично Китай. Во второй половине 90-х годов были отремонтированы и частично удлинены два нефтепровода. Один из них протянулся от Баку к грузинскому черноморскому порту Супса, другой - через Дагестан и Чечню - к российскому порту Новороссийск. Летом 1999 года решение о том, какой из них считать основным, еще не было принято.
Состояние анархизма в Чечне, а также вторжение вооруженных отрядов в Дагестан драматическим образом смешало все русские карты. Боевые действия вызывали у возможных инвесторов большие сомнения в надежности транзитного пути через территорию России. С апреля месяца даже существующий маршрут от Баку до Новороссийска можно было использовать лишь от случая к случаю. Чеченцы постоянно разрушали нефтепровод, скачивали нефть. Предположительно, делалось это не только по указанию чеченского правительства, этим занимались также неконтролируемые мафиозные группы, которые вообще невозможно было проконтролировать. Поскольку Россия была связана договорными обязательствами, ежегодно перекачивать в Новороссийск 2,5 млн. тонн нефти, и более того, поскольку она опасалась за свою репутацию надежного партнера, часть нефти пришлось доставлять в обход Чечни дорогостоящим железнодорожным транспортом. В первой половине 1999 года таким образом было доставлено около 40% всего объема нефти, предусмотренного договором. Однако, строить нефтепровод или железную дорогу в обход Дагестана представлялось невозможным. По вине чеченцев как раз на этой важной для России со стратегической и экономической точки зрения территории возникла угроза дестабилизации ситуации. Поэтому Кремль посчитал необходимым срочно вмешаться в ситуацию в этих двух северокавказских регионах.
Вольфганг Гюнтер Лерх лишь частично проливает свет на сложные внутри- и внешнеполитические, а также военно-стратегические и экономические взаимосвязи, существующие в этом регионе южнее и севернее Кавказского хребта. Его задача, пишет он, прежде всего, отобразить основополагающие черты истории, политики и культуры, которые могут помочь в понимании сути конфликта. Это ему полностью удалось. В сжатой форме он образно и убедительно излагает самые важные сведения из истории развития государств в Закавказье и северокавказских республик, рассказывает о современности. На первый план вынесены события, касающиеся самого региона. Однако он постоянно возвращается к анализу интересов и политики крупных соседних государств.
Автор ставит региональное развитие во взаимосвязь с историческим процессом деколонизации. Еще десять лет назад, пишет он, когда Советский Союз еще оказывал "национальным освободительным движениям" идеологическую и материальную помощь, Москва не могла допустить даже мысли, что ей придется противодействовать мощному процессу распада неоколониализма и освобождения от него на своей собственной земле, на своих границах - в "ближнем зарубежье". Большинство народов Кавказа и Центральной Азии, не говоря уже о странах Балтии, больше не хотят быть подданными русских. По крайней мере, они хотели бы жить в условиях, когда бы к ним прислушивались и советовались с ними.
Однако, политики в Москве не желают называть вещи своими именами, признавать, что современный процесс представляет собой процесс деколонизации. Для них нынешнее стремление к свободе угнетенных народов бывших царской и советской империй - это просто сепаратизм и терроризм. Подобная уверенность в собственной правоте была в 1944 году в бытность Сталина оправданием для депортации целых народов Кавказа, преступлений спецслужб в "фильтрационных лагерях" во время второй чеченской войны.
Что же делать русским? Лерх предлагает три сценария. Первый: все остается по-прежнему. Москва, сознавая свое военное превосходство, будучи в международном плане под защитой своего ядерного щита, отказывается от любых уступок. Уже сейчас в Чечне установлено прямое кремлевское правление. Путин стремится укрепить позиции центральной власти в других субъектах Федерации. Россия попытается максимально использовать для оказания давления свои войска, которые еще дислоцируются в Грузии и в Армении.
Второй сценарий еще мрачнее. Он базируется на представлениях московского внешнеполитического истэблишмента и людей, причастных к политике безопасности. Они заключаются в том, что Россия лишь тогда вернет себе статус великой державы, которую бы всерьез воспринимал Запад, когда она обретет прежнюю мощь и величие Советского Союза. Следуя этим представлениям, Россия стремится вернуть в свой состав страны, которые входят ныне в СНГ (Союз независимых государств) или, по меньшей мере, добивается обращения их в свои союзники. Кавказ в этой стратегии, был бы лишь частью общего плана и тем более - Северный Кавказ, где до сегодняшнего дня еще никому не удалось добиться независимости.
Третий сценарий - самый оптимистичный. Автор называет его "татарской моделью". Субъект Федерации, расположенный на Волге и населенный в основном татарами-мусульманами, пользуется правами широкой автономии. Там достаточно высокий уровень жизни. Россия использует эту модель на всем Кавказе. Совместно с ЕС и нефтяными концернами США она разрабатывает стратегию экономического и политического развития для всего региона, по образцу пакта стабильности по восстановлению на Балканах.
Все еще остается надежда на победу
Лерх готов предположить, что у России вообще нет долгосрочного плана действий на Кавказе. Для него очевидно, что ненависть к русским еще больше возрастет, если дело дойдет до реализации первых двух сценариев. Нельзя взять под контроль политический и религиозный экстремизм, доходящий до террористических актов. Будут вновь и вновь возникать кризисы и вспыхивать конфликты. Для России эти два пути были бы тоже нежелательны, поскольку каждый раз будут необходимы ресурсы, которые очень нужны для модернизации страны.
В конечном счете, третьему варианту сценария нет альтернативы. В настоящий момент, считает автор, нет признаков того, что Путин обратится к нему в ближайшее время. В Москве, правда, периодически говорят о "политическом решении" конфликта в Чечне, однако, судя по всему, там все-таки не оставляют надежды на полную военную победу. Видимо, хотят сначала смирить мятежников и народ, сделать их покорными воле Кремля. А интерес Запада и появление его представителей на Северном Кавказе, в других уголках этого региона рассматриваются в настоящее время не как добровольный вклад в достижение стабильности на долгосрочную перспективу, а как усилия, направленные на вытеснение России из этого региона.
Перевод: Владимир Синица
