Зджислав Найдэр, профессор Опольского университета, специалист по международной тематике
Согласно общему мнению руководителей обоих государств, польско-украинские взаимоотношения никогда еще не были настолько хорошими, как сейчас. Может быть; лично я думаю, что пять веков назад они были еще лучше. Это правда, что они значительно улучшились по сравнению с грустными итогами двадцатого века. Но на практике им еще далеко до уровня польско-немецких или польско-датских связей. Если мы хотим дальнейшего улучшения польско-украинских взаимоотношений, то стоит задуматься над асимметрией, которая неоднократно проявляется в этих взаимоотношениях.
Первое проявление асимметрии: на современном этапе Польша находится в гораздо лучшем положении, чем Украина. У нас в настоящий момент сплоченное во всех отношениях государство, стабильный демократический строй, значительно более высокий жизненный уровень, проведенные рыночные реформы, приведенная в соответствие с европейскими требованиями законодательно-правовая база, постоянный в течение последних девяти лет экономический рост, границы, прохождение которых никто не ставит под сомнение; мы являемся членами Северо-Атлантического альянса, в скором времени вступим в Европейский союз. Украина в значительно худшем, чем мы, положении находилась и десять лет назад, в момент обретения ею независимости.
Второе проявление асимметрии: Польша значительно более заинтересована в Украине, чем наоборот. Наше будущее связано с будущим Украины; украинцы редко говорят, что судьба их страны связана с судьбой Польши. И не случайно: каким бы ни был в Польше строй, в каких бы международных организациях Польша не состояла - западная граница Украины останется безопасной, с этой стороны им ничего не угрожает. Для нас же независимость Украины означает конец исходящей с востока опасности, причиной которой являются имперские настроения России. (В связи с этим Збигнев Бжезинский некогда написал, что независимость Украины для Польши важнее, чем даже членство в НАТО.) Украинские перспективы совершенно иные. Украинцы считают, что им не стоит беспокоиться по поводу Польши, поскольку, по их мнению, в их судьбе от Польши мало что зависит.
На это неравенство накладывается третья, наверное, наиболее глубокая и бросающаяся в глаза асимметрия наших взаимоотношений - польская культура значительно более тесно связана с Украиной, чем украинская с Польшей; наша духовная связь с украинскими (некогда "русскими") землями значительно крепче, нежели связь украинцев с землями современной Польши. Польские сердца бились, бьются и всегда будут биться чаще не только при слове Львов, но и таких названий, как Хотин, Каменец Подольский, Кременец, Бердичев. Польская литература, начиная с шестнадцатого века, полна украинскими сюжетами; существовали "украинские школы" в польской поэзии девятнадцатого и начала двадцатого века.
Если взглянуть на всю нашу литературу, то картины кровавых столкновений, показанные в "Трилогии" Г.Сенкевича, окажутся, по меньшей мере, нетипичными; более характерным является творчество ныне забытого, но имевшего в прошлом веке огромное влияние Теодора Томаша Ежа, которого С.Жеромский назвал "старым отцом" польской демократии. Без духовного богатства, почерпнутого во время многовекового сосуществования на землях Украины, польская культура была бы скуднее.
Научная литература, затрагивающая данную тематику, в Польше очень обширна, причем уже давно. Можно сказать, что мы обречены на симпатии к Украине. У украинцев все по-другому. У Украины, несомненно, существуют проблемы со своей культурной тождественностью; то, что у нас является общим, существенно только для Западной Украины. Украинские сердца не бьются громче при звуке названий наших городов. Польские сюжеты в украинской литературе встречаются значительно реже, и они, обычно, посвящены вооруженным столкновениям между нами. Можно легко себе представить поляка, напевающего украинские мелодии, поющего о "тоске по Украине" либо о "батьке атамане"; украинец польских песенок не напевает.
Поэтому украинцы могут быть уверены в том, что Польша всегда будет поддерживать их независимость и стремиться к укреплению добрососедских отношений. Это будет осуществляться как с политической и практической, так и с культурной и духовной точек зрения, а они не изменятся до тех пор, пока поляка сохранят преемственность своей национальной культуры.
К сожалению, поляки не могут быть уверены в украинской взаимности. Они ждут дружеских жестов не только в виде политических деклараций, но, прежде всего, в области культуры, то есть там, где эти жесты не повлекут за собой материальных издержек. Они не ждут ни поддержки на политической арене, ни доступа к рынку труда, ни денег на охрану памятников нашего общего прошлого. Мы ожидаем доброжелательности по отношению к инициативам, в которых мы заинтересованы. И, несмотря на официальные заверения "в верхах", часто ожидаем понапрасну. Так обстоят дела с несчастным военным Лычаковским кладбищем (стоит напомнить о том, что все похороненные там американцы и французы, а также большинство поляков погибли в борьбе с большевиками, а не с украинцами), с музеем Ю.Словацкого в Кременце, музеем Д.Конрада в Бердичеве.
Очередная и парадоксальная асимметрия. Жители Западной Украины, то есть земель в наибольшей степени исторически и культурно связанных с Польшей (а через нее также с Центральной и Западной Европой), зачастую относятся с большим недоверием к полякам, чем жители других областей. Украинцы с Восточной Украины не имеют подобных комплексов, но они имеют с поляками значительно меньше общего.
Асимметрии в природе приводят в движение стремительные потоки; асимметрии в международных отношениях также могут действовать оживляюще; так легально или полулегально устраивающиеся на работу в Польше украинцы стихийно оживляют контакты между нашими народами. Однако неравноправие может также вызвать напряженность и не благоприятствовать нашим взаимоотношениям, а портить их. Нужно следить, чтобы подобные асимметрии не находили своего отражения в обществе.
Украинцы, хотя, по-видимому, они от нас зависят меньше, чем мы от них, должны понять, что у них нет иного пути в Европу, чем через Польшу. И если они делают "европейский выбор", то, так же, как и поляки в отношениях с немцами, должны сделать выводы из географии, геополитики и духовно-исторического наследия, которое обеспечит им доброжелательное отношение поляков. Мой достаточно большой опыт показывает, что многие из них, даже декларирующих свои проевропейские убеждения, делают такие выводы неохотно. В ходе проведения двух конференций, во Львове и в Варшаве, на мои дружеские высказывания о существенной для них роли Польши украинские дипломаты ответили утверждениями о "не менее важной поддержке со стороны Словакии и Венгрии", а также о связях с Чехией, "с которой у нас никогда не было конфликтов!". Это в свою очередь вызвало ироничные улыбки на лицах присутствующих французов и голландцев.
В официальной книге, посвященной празднованию десятилетия независимости Украины, о Польше нет практически ни слова (хотя при случае на уровне правительства с готовностью упоминается, что Польша была первым государством, которое признало независимость Украины). Часто кажется, что они не хотели бы быть хоть в чем-нибудь нам обязанными.
Еще одна асимметрия проявляется во взаимных поездках. На двадцать пересекающих польскую границу украинцев приходится один желающий съездить на восток поляк. Здесь мы подходим к вопросу, наиболее часто затрагиваемому в ходе наших взаимоотношений: перспективы введения виз. Польша обязалась ввести визовый режим на переговорах о вступлении в Европейский союз. Существует ходовой и сентиментальный миф о том, что в настоящий момент граница "открыта", а Польша ее "закроет". Достаточно один раз посмотреть на эту границу, чтобы убедиться, что хоть она и недостаточно строго охраняется, "открытой" она точно не является. На грядущее введение визового режима следует смотреть как на необходимое упорядочение переходного состояния. И чем позже Польша введет визовый режим (вместо существующего в настоящее время порядка пересечения государственной границы по приглашениям или по ваучерам), тем дольше будет длиться прохождение контроля на наших западных и южных границах, а любая неоднозначность или отлагательства в этом вопросе грозит нам задержкой вступления в Европейский союз.
Подобные отлагательства противоречили бы политическим и экономическим интересам как Польши, так и Украины. Ведь ясно, что Польша, будучи членом Евросоюза, несравненно расширит свои возможности влияния на окружение, а в этом случае и на восточную политику Евросоюза. И должно быть понятно, что среди членов Европейского союза именно Польша, по уже указанным культурным и геополитическим причинам, будет самым надежным союзником Украины.
Наше прошлое навсегда, хоть и асимметрично, связано. Этой связью можно воспользоваться или же легкомысленно ею пренебречь. От украинцев зависит, захотят ли и сумеют ли они воспользоваться потенциалом польских симпатий и польского политического расчета. Будущее Польши и будущее Украины находятся в большей зависимости, чем наши восточные побратимы сегодня склонны осознавать.
