Логика здесь не столь проста, сколь примитивна. Рукопожатие - результат. Отказ встречаться - отсутствие результата. При этом чего стоили все предыдущие рукопожатия и улыбки индийских и пакистанских лидеров, предпочитают не вспоминать. Между тем, после сегодняшнего прибытия в Дели заместителя госсекретаря США Ричарда Армитиджа и завершения алма-атинского саммита, можно было бы говорить о смене двух этапов в урегулировании индо-пакистанского конфликта вокруг Кашмира. Причем сама смена - это не механическая замена российского этапа американским, а начало международного использования огромного потенциала, заложенного Россией в будущее урегулирование конфликта.
Можно ли считать решение президента Путина не дожимать, выражаясь борцовской терминологией, Мушаррафа и Ваджпаи, и улететь в Москву на встречу с генеральным секретарем ООН ошибкой, а результаты его встреч с руководителями Индии и Пакистана неудачей? Путин покидал Алма-Ату вполне осознавая, что никакого другого конкретного результата, кроме того, что уже удалось достичь, получить не удастся. Положительный результат в том, что стороны, судя по всему, начали переосмысление своих позиций. Достаточно вспомнить о сразу последовавших за встречами Путина с Мушаррафом и Ваджпаи заявлениях Индии - о готовности и диалогу и возможности совместного патрулирования, а Пакистана - о расширении международного мониторинга в Кашмире и усилении борьбы с терроризмом.
К результатам такого переосмысления можно отнести и весьма неожиданное заявление пакистанского посла в Москве о том, что для Пакистана его ядерные арсеналы представляют собой лишь фактор сдерживания и Исламабад не намерен использовать против Индии ядерное оружие не только первым, но и в принципе. Трудно представить, чтобы такое заявление было сделано без предварительных консультаций. Однако очевидна их поспешность и неподготовленность: посол не решился дезавуировать предыдущие заявления своего президента, который еще недавно ясно давал понять Индии и мировому сообществу в целом, что в случае нападения на его страну Пакистан будет использовать все имеющиеся средства, в том числе и ядерное оружие.
Еще одним знаком стала сегодняшняя отставка министра иностранных дел Пакистана Абдула Саттара, который покинул свой пост по состоянию здоровья. Однако операция по удалению полипов в носовой полости, как представляется, вряд ли может служить причиной отставки такой крупной фигуры и в такой трудный для страны момент. Не исключено, что истинной причиной является стремление Исламабада, имея в виду перспективу начала диалога с Индией, избавиться от деятелей, которые могут восприниматься как проводники политики поддержки талибов и других экстремистских группировок. Не даром тот же пакистанский посол говорил о «развороте на 180 градусов» в подходе Исламабада к терроризму.
Не все ясно пока и на индийской стороне, где тоже очевидно идет переосмысление подходов после Алма-Аты. Весьма странным, например, выглядело явное несоответствие заявлений премьер-министра страны, с одной стороны, и некоторых других индийских высокопоставленных лиц, с другой. В частности, советника по национальной безопасности Браджа Мишры, который фактически дезавуировал слова Ваджпаи о готовности к совместному с Пакистаном патрулированию в Кашмире. Примечательно и молчание Дели относительно опубликованной в «Дейли Телеграф» со ссылкой на источники в индийском оборонном ведомстве информации о подготовке к «операции возмездия» против лагерей террористов на территории Пакистана по образу и подобию американской в Афганистане.
Другим важным результатом саммита в Алма-Ате стало то, что Москве удалось не только добиться от индийского и пакистанского лидеров обнадеживающих заявлений и последующих инициатив, но и связать их подписанием очень значимых деклараций. Поставив под ними свою подпись, Пакистан, в частности, фактически признал, что не просто осуждает терроризм, но и - главное - считает неприемлемым использование террористических методов в борьбе за национальное самоопределение. А это значит, что никаких оправданий политике государственной поддержки террористов нет. Наконец, обе страны вместе с другими подписали «кодекс поведения» - декларацию принципов, регулирующих отношения между странами-участницами Совещания по взаимодействию и мерам безопасности. Кроме того, итоги Алма-Аты выходят далеко за рамки индо-пакистанского урегулирования. Саммит позволил начать выстраивать систему универсальных механизмов урегулирования старых и предупреждения новых региональных конфликтов, которые могут быть использованы не только на Азиатском континенте.
Одновременно Россия перенесла центр тяжести усилий в индо-пакистанском урегулировании на другие «театры дипломатических действий», от которых в большой степени зависят его результаты. Примечательны в этой связи встречи президента Владимира Путина после Алма-Аты. Это - генеральный секретарь ООН Кофи Аннан и лидеры Шанхайской организации сотрудничества, в том числе председатель КНР. Первый поддерживает постоянные контакты с Дели и Исламабадом, ведя активную работу по снижению напряженности на Юге Азии. Авторитет Пекина в процессе примирения Дели и Исламабада, учитывая интересы национальной безопасности Китая на его южных и западных границах, также трудно переоценить. В Москве считают, что такой комплекс мер позволит в конечном итоге выйти на эффективные методы решения индо-пакистанского конфликта с подключением к этому процессу всех заинтересованных сторон и при активной роли ООН.
Методом Александра Македонского разрубить гордиев узел индо-пакистанского конфликта, то тлеющего, то с новой силой разгорающегося на протяжении вот уже 55 лет, невозможно. Здесь необходима умная и кропотливая дипломатическая работа с конфликтующими сторонами. Это отметил и президент США Джордж Буш, которой перед отправкой в Дели и Исламабад двух своих эмиссаров - заместителя госсекретаря Ричарда Армитиджа и министра обороны Дональда Расмсфелда, в телефонном разговоре призвал Мушаррафа и Ваджпаи «выбрать путь дипломатии». Не зря президент Путин, покидая саммит в Алма-Ате, и очевидно, уже настраивая себя на встречу с председателем Цзян Цзэминем, по-восточному философски заметил, что урегулирование конфликта может занять очень долгий период времени. Но иного пути просто нет.
