Никогда индийцы не участвовали в подобном спектакле. Не способствуя подготовке страны к неблагоприятному варианту развития событий, который может быть навязан нам действиями нашего безответственного соседа, заграждение из мнений, предусматривающих военные действия против Пакистана, стояло столь долго, что стало казаться бесполезным и неправильным.
Опасное притворство Мушаррафа (Musharraf), конечно, может служить основанием для угроз, однако очевидные угрозы войны, высказываемые на протяжении длительного периода времени, не к лицу ответственной демократической стране. Что хуже, правительство оказалось неспособно решать реальные дипломатические проблемы, связанные с Кашмиром, в чем мы убедимся ниже.
Наихудший момент наступил тогда, когда премьер-министр открыто выразил сожаление, что мы упустили возможность, не начав войну в декабре прошлого года, после нападения террористов на Парламент. Если война считается соответствующей наилучшим интересам страны, то это заявление ни что иное, как самообвинение.
Ваджпаи (Vajpayee) говорит, что Индия проявляла сдержанность потому, что она верит заявлениям ведущих держав о том, что они заставят Пакистан уничтожить террористическую инфраструктуру, созданную для нанесения ударов по Индии. Сегодняшние сожаления премьер-министра позволяют только предположить, что его правительство было обмануто.
Хоть это предположение и слишком резкое, необходимо признать, что индийская дипломатия не смогла заставить западные державы - особенно Соединенные Штаты - выполнить их обещания. Очевидно, после того, как мы разместили вдоль границы полмиллиона человек и услышали 12 января приятную речь Мушаррафа, мы решили, что мы хорошо поработали и заслуживаем отдых.
Поэтому в течение всего этого промежуточного периода Индия никого не подталкивала к проверке действенности антитеррористических мер, принимаемых Пакистаном, и не просила Соединенные Штаты проверить эффективность шагов, которые, по словам пакистанского диктатора, он осуществлял для выполнения своих январских обязательств, так впечатливших международное сообщество.
На самом деле, эти проверки не были бы лишними. На протяжении десятилетий являясь вдохновителем мирового джихада, Исламабад в гораздо большей степени, как большинство других стран, оказался связанным принятой после событий 11 сентября резолюцией Совета Безопасности Организации Объединенных Наций # 1373, которая обязывает членов ООН принимать активные меры для борьбы с терроризмом. Так как Индия является пострадавшей стороной, то для нее было бы естественно добиваться оценки поведения Пакистана.
Не стоит также забывать о том, что военный руководитель Пакистана был вынужден сделать свои январские обещания именно из-за того, что мир осознал, что он заигрывает с терроризмом, и что его заявления звучат неискренне. Законодательное собрание Джамму и Кашмира было атаковано. По парламенту Индии был нанесен удар. Боевики движений "Талибан" и "Аль-Каида", бежавшие из Афганистана, включая и высшее руководство этих организаций, были спрятаны в надежных убежищах в Пакистане. Убийство Перла (Pearl) произошло в это же время. Все, что Мушарраф мог сказать - это то, что журналист интересовался вопросами, от которых ему было бы лучше держаться подальше.
Совокупность этих обстоятельств должна была бы предупредить нас о том, что Пакистан не изменился ни на йоту. Проникновения террористов продолжались, а имеющие огромное значение выборы в Джамму и Кашмире, которые Исламабад неминуемо попытается сорвать, должны пройти уже скоро. К тому же, Пакистан не отреагировал на предъявленный Индией список из двадцати террористов. В то время нам нужно было держать уши торчком и проявлять больше дипломатического проворства. Однако мы сделали очень мало. Поэтому мы оказались не готовы к таким ударам, как нападение на военный лагерь в Калучаке и убийство Лоуна.
Сейчас мы корчимся от злости и угрожаем военным возмездием, хотя мы должны были предусмотреть эти проблемы раньше. Как бы то ни было, вопрос заключается в следующем: должны ли мы грозить войной каждый раз, когда происходит крупный террористический акт? Или, может быть, нам лучше разработать предусматривающий различные варианты развития событий антитеррористический план, не исключающий и применение силы, который не будет требовать бесконечных разговоров о войне?
Это очень необходимо сейчас, так как надежда на то, что Соединенные Штаты заставят Пакистан свернуть террористическую сеть, является серьезной ошибкой. Это ожидание не сбылось. Вообще, возложение всех наших надежд на то, что США удастся повлиять на Пакистан, было близорукой политикой.
Участие Вашингтона, конечно, необходимо, принимая во внимание его несомненную возможность воздействовать на Пакистан. Однако и американцам тоже понятно, что Мушарраф ведет двойную игру. Свидетельством этому является кампания против движения "Аль-Каида". Сможет ли Вашингтон заставить Исламабад отреагировать на опасения Индии?
Соединенные Штаты и их союзники, несомненно, серьезны, когда они просят Мушаррафа прекратить проникновения террористов через границу. Однако они будут с такой же убежденностью просить Индию обсуждать с Пакистаном ситуацию вокруг Кашмира после того, как проблема терроризма перестанет существовать. По сути, это будет указание вести с Исламабадом переговоры о том, какую часть территории Кашмира мы готовы отдать.
Для действенного обсуждения этого вопроса необходимо, чтобы Вашингтон перестал считать Кашмир "спорной" территорией. Согласно заслуживающему внимания исследованию, проведенному Чандрашекаром Дасгупта (Chandrashekhar Dasgupta), изначально Соединенные Штаты не считали Джамму и Кашмир "спорной" территорией, так как не ставили под вопрос законность нашего владения этими территориями. Позиция США постепенно изменилась под воздействием сильного убеждения со стороны Великобритании. И сейчас для индийской дипломатии первоочередной задачей является заставить Вашингтон пересмотреть свою нынешнюю позицию.
Неспособность заняться этим жизненно важным вопросом является главным недостатком внешней политики правительства Ваджпаи. Это правительство, несомненно, имело такую возможность, раз оно смогло завоевать такое благосклонное отношение Соединенных Штатов.
В этой связи необходимо задать один главный вопрос: сможет ли правительство изменить сложившееся положение вещей, в то время когда оно само демонстрирует поразительную склонность увязать в религиозных спорах, как то показывают события, произошедшие в Гаджарате и Айодхе (где имели место массовые столкновения на религиозной почве - прим. пер.)? Эти две проблемы, которые в философском смысле выжали из страны все соки, занимали практически все внимание правительства на протяжении этого года. Как тогда оно могло подготовиться к отражению террористических угроз? Не удивительно, что нынешнее правительство использует разговоры о войне, надеясь, что они помогут укрепить его пошатнувшиеся политические позиции.
