- Сейчас Дума готовит проект постановления по Грузии, а американцы сказали, что они не хотели бы, чтобы Россия в одностороннем порядке проводила там операцию. Некоторые говорят, что Путин должен был посоветоваться с мировым сообществом, прежде чем принимать такое решение и делать такое заявление. Другие говорят, что он не должен был советоваться, он волен был сам выбирать. Как вы это все прокомментируете?
- Я считаю, что советоваться по этому поводу абсолютно было не должно и не нужно, потому что реакция тех, с кем советоваться, была абсолютно предвосхищаема. Если американцы назначают руководителем комиссии по Грузии Збигнева Бжезинского, то, в общем, о чем тут советоваться?
- Самостоятельно действовать, по вашему, правильнее?
- Есть некое приграничное государство, и я не понимаю, почему мы должны действовать некоторым особым способом, отличающимся, например, от способов действия Израиля в отношении приграничных государств, которые укрывают у себя террористов. Поэтому тот способ, который сейчас президент предпочел, он абсолютно нормальный и, я бы сказал, оптимальный. Иначе это бы все замотали просто-напросто.
- Но, тем не менее, президент все-таки собирается как-то говорить по этому поводу в Организации Объединенных Наций. Не так ли?
- Вот после того, как объявлена твердая воля, можно говорить в ООН, потому что, в конце концов, разговаривать с американцами, а также со всеми остальными можно на понятном и принимаемом им языке. А американцы принимают и понимают язык вполне определенный - когда страна заявляет о своих интересах и заявляет о них твердо. Потому что воспринимать всерьез американская внешняя политика может только стихийные бедствия и прочую внешнюю среду. Когда воля другого государства становится внешней средой, они ее воспринимают.
- А можете вы сравнить ситуацию США-Ирак, Россия-Грузия? Нет здесь ничего похожего?
- Американцы собираются проводить операцию в стране, которая, вообще-то говоря, от них достаточно далеко. Проводить крупномасштабную операцию, направленную, как они утверждают, на смену режима. В общем-то, эта ситуация, я бы сказал, немножко отличается от того, что собираемся сделать мы.
- Да, но все же схожесть какая-то есть?
- Схожесть есть только по проблемам - и там, и там предполагается некая борьба с терроризмом. Причем в отношении Саддама Хусейна нужно было бы еще некоторые доказательства предъявлять, кроме того, что он своевольничает, кроме того, что он не желает допускать туда инспекторов ООН. А вот насчет укрывательства международных террористов - это еще требует доказательств. Что касается Грузии, то тут все абсолютно очевидно. Потом мы не собираемся убирать Шеварднадзе, а собираемся просто развалить и разбить инфраструктуру, которая обеспечивает боевикам возможность проходить восстановление и выздоровление в Панкисском ущелье.
- А конфликта США с Россией из-за этого не будет? - Конфликта не будет. Я предполагаю, что будут некоторые натяжения, но по-другому нельзя. Повторю, что американская внешняя политика, к великому сожалению, после 11 сентября не изменилась, и эта политика толкания локтями и утверждения своих собственных интересов. И фигура Бжезинского здесь абсолютно показательная - такое стремление просто использовать эту ситуацию и помимо того, чтобы истребить террористов, еще и утвердиться в качестве державы, имеющей особые права, в том числе имеющей право действовать вне рамок Организации Объединенных Наций.
- У многих складывалось такое впечатление, что Путин, ну, не "ложится" под США, а как-то все-таки старается не ссориться с ними, скажем мягко. А здесь вроде бы Путин сразу обрел такое новое, очень приятное для самостоятельности России лицо. Вы согласны с этим?
- Я не согласен с первой посылкой, что было впечатление, что он "ложится" под Соединенные Штаты. Было на самом деле впечатление, что там, где есть надобность и возможность договариваться, быть союзниками, - это так. Ну и прекрасно, это надо делать, и это и было сделано: была продемонстрирована добрая воля, было продемонстрировано стремление ко всяческой кооперации. Там, где этой возможности нет, значит, надо действовать самостоятельно.
- Значит, по вашему мнению, политика Владимира Владимировича последовательна и не бросается в какие-то крайности?
- Я не думаю, чтобы тут были бросания в крайности. Было предложение - давайте дружить. Ну вот, это предложение, я бы сказал, было услышано примерно на одну треть.
- Ваш прогноз в отношении того, как будет развиваться ситуация в Грузии?
- Думаю, что вероятность нашего туда входа и влета на сегодняшний день очень велика. Ну, естественно, что мы размышляем в вероятностных категориях, но если мы туда влетим или войдем, то не надо как некоторые критические аналитики рассуждать с точки зрения возможности победы или не победы. Операция ведется не на победу, операция ведется на ухудшения условий для боевиков, поэтому достичь успехов в такой операции - возможно. Что будет в случае нашей там операции в мире и в Грузии? Полагаю, что частично Грузия сплотится вокруг Шеварднадзе с одной стороны, с другой стороны, если мы будем действовать последовательно и настойчиво, все-таки оппозиция постарается использовать эту ситуацию в своих целях, потому что неприятно, когда твою территорию регулярно бомбят.
- То есть Шеварднадзе может и закончиться?
- Вряд ли он закончится, на самом деле придется выбирать и ситуация его усложнится. Что касается Соединенных Штатов - ну, будут там демарши внешнеполитические. Скорее всего, взбесится некая организация под названием Европейский парламент, это уж непременно. Но чтобы это ухудшило всерьез реальные межгосударственные отношения России и других стран, очень сомневаюсь. Такая нормальная естественная вспышка словесных фонтанов со стороны людей, которых Россию не любят, она прогнозируема, ее следует ожидать, но обращать на нее внимание всерьез я бы не стал. Либо мы, все-таки боремся с террористами и ведем себя на войне как на войне, когда наши солдаты нам дороже мнения лорда Джада, либо мы становимся в странную позицию и принимаем оскорбительные в отношении нас двойные стандарты. Вот и все.
