Вместе с тем Москве совсем не безразлично, как будут развиваться события после возможного начала войны в Персидском заливе. А посему сегодня и далее вплоть до решения Кремля о своем отношении к акции против Багдада будет иметь место интенсивный торг. В ходе этого торга, как полагают некоторые, Москва может потребовать компенсации за нанесение ущерба ее интересам в Ираке в случае удара. Кроме того, Кремль обязательно выскажет свое отношение к народу Ирака и еще раз к тому, каким образом антитеррористическая коалиция, контуры которой усилиями США в настоящее время очень сильно размыты, должна бороться против международного терроризма. При этом будет подчеркнута и главенствующая роль ООН и Совета Безопасности в решении вопросов о военном вмешательстве.
Переговоры Путина и Блэра, естественно, затронут предлагаемые проекты резолюции СБ ООН. Сейчас существует как минимум три проекта: британо-американский, французский и российский. Однако ни один из них на рассмотрение Совета Безопасности не поступил. Главный камень преткновения в дискуссии - автоматическое применение силы в случае, если инспекторы ООН обнаружат в Ираке оружие массового уничтожения, программы по его созданию или же столкнутся с сопротивлением со стороны Ирака. Компромиссный вариант резолюции, если он вообще способен появиться, станет достоянием общественности лишь после того, как станет ясно, что никто из постоянных членов при голосовании не применит право вето.
Положение Владимира Путина в ходе переговоров с британским другом будет очень сложным. Дело в том, что на протяжении длительного времени Россия в отношении Ирака и режима Саддама Хусейна высказывалась на официальном уровне очень сдержанно и осторожно, не желая портить отношения с этой страной, которые практически всегда были выдержанными в спокойных деловых тонах. При этом на фоне таких высказываний раздавались достаточно жесткие критические выражения в адрес потенциальных противников и врагов Ирака, в первую очередь как раз в адрес Вашингтона и Лондона, чья боевая авиация до сих пор осуществляет постоянные рейды в воздушное пространство этой страны.
Ирак был для России реальным и потенциальным рынком сбыта вооружений, но основные интересы России в этой стране концентрируются вокруг нефтяных иракских месторождений. Если США и Великобритания начнут войну в Ираке, то на некоторое время мировые цены на нефть подскочат, но после свержения режима Саддама Хусейна дешевая иракская нефть, хлынув на рынок под американским контролем, понизит цены надолго, что Москве очень невыгодно. России при Путине удалось достаточно успешно позиционировать себя на международной политической арене, но Кремлю никак не удается вывести национальную экономику из зависимости от экспорта энергоресурсов, основным из которых является нефть. Зарубежные эксперты считают, что для России, затрачивающей в настоящий момент огромные средства на реструктуризацию экономики для того, чтобы уйти от этой зависимости, падение цен на нефть спровоцирует начало финансовой катастрофы.
Не нужно сбрасывать со счетов и еще один важный момент. После начала сближения Москвы и Вашингтона после 11 сентября прошлого года в поле постоянной критики американских политиков были отношения России с Ираком и с Ираном. Вашингтон раздражал установленный в этих странах режим, а заодно раздражали отношения с этими режимами Москвы, которые всегда попадали в разряд подозрительных: без всяких на то оснований считалось, что Москва, возможно, торгует запрещенными технологиями. Вместе с тем, волнения США по поводу дружбы России с Ираком и Ираном, скорее всего, объяснялись не только этими подозрениями, а тем, что, объединившись на основе добычи нефти, Россия, Ирак и Иран смогли бы стать северным ОПЕКом и противовесом истинному ОПЕК в плане формирования мировых цен на нефть. А влиять на решения этого северного противовеса ни Вашингтон, ни Лондон были не в силах.
Разумеется, мысли о создании такого нефтяного консорциума пока бродят в качестве фантазий у экономистов, но сегодня, когда Блэр будет уговаривать Путина фактически испортить отношения с Ираком, эти фантазии необходимо обязательно бросить на весы и приплюсовать к компенсации российского ущерба. Рассчитывать на то, что после свержения режима Саддама Хусейна у Москвы будут блестящие отношения с Багдадом, не приходится.
Ко всему сказанному следует добавить мнение МИД РФ, которое очень точно высвечивает ту напряженность, которая будет иметь место сегодня в ходе разговора между Путиным и Блэром. Накануне визита замглавы МИД РФ Юрий Федотов заявил, что Россия может согласиться на принятие новой резолюции ООН в том случае, если документ не будет содержать невыполнимых требований и положений об автоматическом применении силы. Он также подчеркнул, что если большинство членов Совета безопасности выступит за необходимость принятия новой резолюции, то она не должна содержать новых невыполнимых требований; должна основываться на всех предыдущих резолюциях СБ ООН по Ираку; не должна содержать положений, которые могут быть использованы для автоматического применения силы. Россия по-прежнему считает, что международные инспекторы должны приступить к работе как можно скорее и с юридической точки зрения никаких дополнительных резолюций СБ ООН не требуется.
Тони Блэр, возможно, едет в Москву, чтобы пойти навстречу этой российской точки зрения. Во всяком случае, перед визитом он недвусмысленно заявил: "Я всегда считал важным, чтобы мы понимали российскую точку зрения. Возможно, я всегда понимал российскую позицию чуть лучше других лидеров".
