- Представители западных стран охарактеризовали позитивно деятельность наших спецслужб, а после того, как узнали о жертвах, потребовали более подробных сведений о проведении операции по спасению, в том числе о газе, с тем, чтобы более четко оценить действия спецслужб. Что есть в этом смысле в международном праве? Обязаны мы отвечать на эти вопросы или можем молчать?
- Таких норм в международном праве нет. Однако стремление общественности знать, каким образом проводилась антитеррористическая операция понятно, так как это драматическое событие привлекло к себе внимание мировой общественности. Сейчас много говорится о совместных усилиях государств в борьбе с терроризмом, и существуют контакты по линии спецслужб между разными государствами, в рамках которых государства делятся информацией о технике борьбы с терроризмом. Я думаю, что это делалось и в рамках консультаций между Россией и США после теракта 11 сентября прошлого года в Нью-Йорке, эти контакты, наверняка, имеют место не только с США, но и с Великобританией, с Израилем.
Но деятельность спецслужб носит конфиденциальный характер. Если все будут знать, какие конкретно способы борьбы с террористами есть на вооружении в России, то, наверное, это облегчит деятельность самих террористов. Именно поэтому и контакты на межправительственном уровне по линии спецслужб и деятельность самих этих структур внутри государства носит конфиденциальный характер.
Мне не известны прецеденты, когда раскрывались бы в деталях и подробностях планы осуществления антитеррористических операций, потому что тогда сами эти операции потеряли бы смысл. Что касается конкретного случая захвата заложников в Москве, то был применен какой-то газ. Наверное, имело бы смысл российским спецслужбам, которые планировали применение этого спецсредства, позаботиться о том, чтобы после его применения были обеспечены меры по нейтрализации и лечению. Какие-то антидоты, иные средства, я не знаю, как точно они называются.
- Эти средства были.
- Поэтому я не думаю, что спецслужбы так прямо не подготовились и не знали, какие могут быть последствия. Что же касается обнародования информации, то это было бы не просто неправильно и неразумно, это противоречило бы правилам борьбы с терроризмом.
- Итак, на запросы иностранных государств наши спецслужбы могут и не отвечать? Правовых международных документов, которые бы обязывали бы нас отчитываться перед ними нет?
- Никто ни перед кем не обязан отчитываться. Другое дело - сотрудничество в борьбе против терроризма. А с другой стороны это война не с государством, не с субъектами права, а война с лицами, которые могут находиться в любом государстве, могут быть межнациональные, межгосударственные террористические группировки. Поэтому государства, наверное, должны обмениваться информацией.
-Я согласен, но, скорей всего, обмениваться они должны по линии спецслужб. Но это не означает, что мы должны об этом говорить во всеуслышание?
- Ни в коем случае, и я не исключаю, что по линии спецслужб, какие-то контакты уже и состоялись. Ведь известно, что в то время, когда заложники находились в захваченном помещении, предлагали свои услуги Великобритания, Израиль и какие-то контакты были. Не исключено, что наши специалисты консультировались с ними по вопросу о том, такие средства нужно применить в данном случае. Но если такие контакты между ними существовали и существуют сейчас, то это дело спецслужб, это профессиональная работа, и не нужно об этом говорить широко в средствах массовой информации. Рассказать о подробностях операции наши спецслужбы могут только другим спецслужбам, но не общественности. Подчеркиваю - это ослабило бы возможности борьбы с терроризмом.
