Дмитрий Саймс является президентом Никсоновского центра и издателем "In the National Interest". Пол Сондерс является директором Никсоновского центра и старшим редактором вышеупомянутого издания
В свете последствий кризиса с заложниками в Москве затруднительному положению России в Чечне по-прежнему не позавидуешь. Сторонним наблюдателям легко критиковать поведение россиян в этой республике, однако немногие способны предложить реалистические решения. И все-таки, при творческом подходе и скромных ожиданиях, Соединенные Штаты могут повлиять на данную ситуацию.
После первоначальных успехов своего второго вторжения на территорию Чечни российские военные опять там завязли в затянувшемся и мерзком конфликте. Повстанцы контролируют незначительную территорию - по крайней мере, в дневное время суток - но удерживают опорные пункты в горах и по-прежнему настроены на вооруженную борьбу. Они, кроме того, получают современные системы оружия вроде портативных зенитных ракетных комплексов (ПЗРК), с помощью которых они менее чем за 4 месяца сбили шесть российских вертолетов, в том числе в одном случае убили более сотни военнослужащих. Российские войска деморализованы, плохо оснащены и настолько коррумпированы, что значительная часть вооружения попадает в руки чеченцев в результате незаконных сделок с российскими военнослужащими.
Хотя в российской армии есть некоторые командиры, которые производят хорошее впечатление, и есть некоторые солдаты, которые проявляют исключительную храбрость, усилиям российских сил в значительной мере мешает плохое взаимодействие между регулярными частями и подразделениями, войсками специального назначения и милицией, которые нередко стремятся к противоположным целям. А поэтому, хотя чеченским повстанцам не следует надеяться разгромить значительно превосходящие их российские силы, российский контроль над их территорией слабеет. Для некоторых эти реалии могут являться сильными аргументами в пользу политического решения проблемы. К сожалению, ситуация не столь проста.
Во-первых, Кремль в определенной мере прав, заявляя, что среди чеченского руководства нет хорошего партнера, с которым можно было бы вести переговоры. Президент Чечни Аслан Масхадов, возможно, и не является главарем террористов, но он руководил этим регионом в те времена, когда там происходили самые страшные эксцессы, когда бурно расцвели похищения и убийства людей (жертвами которых становились не только местные жители, но также сотрудники западных благотворительных организаций), и когда были в принудительном порядке введены шариатские суды.
Более того, хотя и не было представлено убедительных доказательств того, что именно чеченские боевики стояли за взрывами жилых домов в Москве и в других российских городах, было совершенно очевидно, что тогда же чеченские силы вторглись в соседний с Чечней Дагестан с тем, чтобы поднять в общем-то умеренное мусульманское население этого региона на восстание.
Возглавлявший вторжение Шамиль Басаев, недавно взявший на себя ответственность за захват заложников в Москве, не является чужым для правительства Масхадова: он занимал там высокие посты, включая пост исполняющего обязанности премьер-министра и первого заместителя верховного главнокомандующего чеченскими вооруженными силами. Личные отношения г-на Басаева с г-ном Масхадовым являются в лучшем случае слабыми, и г-н Масхадов, как минимум, не может его контролировать. В Москве бытует мнение, что эта парочка удобно распределила между собой обязанности по принципу "хороший коп - плохой коп".
И все-таки, вне зависимости от возможной причастности г-на Масхадова к захвату заложников в Москве, политически немыслимо для Владимира Путина дать чеченскому президенту, не говоря уже о Шамиле Басаеве, какую-то роль в управлении Чечней. Российское правительство пользуется слабой поддержкой на оккупированных территориях, однако повстанцы также потеряли значительную часть своей популярности у простого народа, большинство которого хочет достойного мира вместо возврата к хаосу, насилию и исламскому экстремизму периода 1996-1999 годов.
В то же время поведение российских войск в Чечне достойно сожаления. Попросту говоря, нереформированная и устаревшая российская армия не способна вести войны 21-го века с минимальными сопутствующими потерями среди гражданского населения, как это делает американская армия. Она скорее сравнима с топором, чем с хирургическим скальпелем. Владимир Путин, вероятно, был бы рад иметь другую армию, но это все, что у него есть.
В сложившихся обстоятельствах требовать невозможного от г-на Путина и его генералов для российского уха звучит как призыв капитулировать перед чеченцами. По иронии судьбы, кое-кто из военных и представителей спецслужб не боится использовать давление Запада, которое для них становится своеобразным алиби. Они с готовностью сваливают вину за свою неспособность добиться победы на необходимость следовать ограничениям, которые налагают на них извне, вместо того, чтобы признавать собственную некомпетентность.
Один из нас, будучи на прошлой неделе в Москве, лично испытал российское недовольство критикой Соединенными Штатами политики Кремля в Чечне. Российские руководители всевозможных политических спектров полагают, что Америка готова определять как "террористов" лишь тех, кто непосредственно нападает на Соединенные Штаты - и что, как результат этого, Вашингтон рассматривает себя как единственное в мире правительство, которому позволено делать все в интересах борьбы с терроризмом. Такое восприятие не только способствует разрастанию антиамериканских настроений в России, но также становится реальным препятствием на пути сотрудничества с Москвой в деле достижения важных американских интересов и, что самое важное, в деле действительного завоевания России на свою сторону в вопросах нераспространения оружия массового поражения (ОМП) и войны с терроризмом.
Принимая во внимание эти, более широкие, интересы, администрация Буша-младшего (George W. Bush) правильно действует, подходя к Кремлю с осторожностью и воздерживаясь от сильного давления в пользу моралистского подхода к проблеме Чечни. Война - это российская дилемма, и ответственность за ее разрешение лучше оставить Москве, нежели брать на себя Вашингтону.
Тем не менее, есть кое-какие полезные вещи, которые могла бы сделать американская администрация для того, чтобы локализовать и постепенно приглушить этот конфликт:
- Первое, как составная часть декларированной ею политики признания того, что Чечня является частью Российской Федерации, администрации Буша-младшего следует активно поощрять Тбилиси к тому, чтобы принять все возможные меры для выдворения из Грузии всех чеченских повстанческих группировок. Параллельно администрации следует отговаривать Москву от односторонней военной акции по другую сторону границы с Грузией. Такой двухсторонний подход помог бы предотвратить распространение вооруженного конфликта на Грузию, которая является ключевым транзитным маршрутом транспортировки нефти для нового важного нефтепровода Баку-Джейхан.
- Второе, администрации следует двигаться дальше с учетом своей готовности делиться информацией, касающейся связей чеченских повстанцев с международными террористами, уделив серьезное внимание и тщательно изучив просьбы России о том, чтобы формально признать террористическими организациями некоторые из наиболее радикальных прочеченских группировок, заморозить их банковские счета и принять другие необходимые меры в соответствии с существующими американскими законами о борьбе с терроризмом.
- Третье, Америке следовало бы воспользоваться своим влиянием на Саудовскую Аравию и другие государства Персидского залива, которые Москва считает крупными источниками финансирования чеченских повстанцев, чтобы начать перекрывать потоки в Чечню финансовых и материальных средств.
- Наконец, администрация могла бы подумать над тем, как президенту США Джорджу Бушу-младшему использовать предстоящий 22 ноября саммит под Санкт-Петербургом для того, чтобы сказать президенту России Владимиру Путину, что, хотя Соединенные Штаты признают право России самой принимать решения в Чечне, с учетом цивилизованных норм, Вашингтон готов попытаться наладить диалог между Москвой и ее чеченскими оппонентами. К примеру, российское правительство уже изучает возможность проведения референдума по новой конституции Чечни и хотело бы подключить к этому процессу умеренных чеченских лидеров. Здесь Вашингтон мог бы оказать некоторую помощь.
Эти предложения следует сочетать с тактичными, но четкими напоминаниями о том, что война России в Чечне и жестокое поведение там российских военных оказывают влияние на Соединенные Штаты. Президент Путин должен понять простую истину, что никакая американская администрация не пойдет так далеко, как хотели бы пойти в американо-российских отношениях он и президент Буш-младший, если список российских злоупотреблений в Чечне будет продолжать расти.
Некоторым может показаться, что этот план не так уж и амбициозен, однако он, возможно, является самым лучшим реалистичным выбором для Америки - в особенности, если преследуется цель ограничить человеческие страдания и способствовать решению вопросов, которые стоят в повестке дня г-на Путина и г-на Буша-младшего, а не просто набирать политические очки в борьбе против России, которая, как некоторые, очевидно, забывают, уже больше не является нашим врагом.
