- Буш и Блэр встретились в Кэмп-Дэвиде. Чрезвычайное заседание СБ ООН сделали расширенным. Война в Ираке затягивается. Появились непредвиденные проблемы?
- Откровенно говоря, я пока в самом Ираке особых проблем не вижу. Все разговоры о том, что план провалился, что все идет не так - это преувеличение. Тем более, там было 3 варианта ведения войны - короткий, промежуточный и длинный. Сейчас создается такое ощущение, что англо-американские войска выйдут по срокам ближе к промежуточному варианту. Никакой катастрофы для наступающих американцев и англичан я пока не вижу.
Многие эксперты так долго рассуждали, что иракская армия развалится через полчаса, что теперь приходится удивляться, что она еще не развалилась. А собственно, почему она должна была так быстро развалиться? Там люди чему-то учились, чем-то владеют. Я считаю, что и в этом отношении ничего экстраординарного не происходит.
- Иракцы применили против англо-американских войск правильную тактику?
- Я думаю, что тактика правильная. Я не исключаю, что эта контактная война пойдет по городам и максимальный пик будет в Багдаде.
- А как все это будет выглядеть в Багдаде?
- Вот это будет достаточно любопытно, как все будет происходить. Я даже могу допустить, что американцы в какой-то мере не забыли про наш печальный опыт в Грозном. Во всяком случае, посылать туда танки по-моему они не собираются. А вот как они будут действовать - это самое интересное, потому что пока что опыта захвата таких городов я в недавней истории что-то не помню. Может быть, я ошибаюсь, но последний город такого масштаба, наверно, был Берлин. Американцы и англичане, по моему мнению, сами до конца не представляют, что их там ждет. Уверен, что их там не встретят цветами. Пока на это не похоже. Не думаю, что они откажутся от взятия Багдада и после того, как его возьмут, больше ничего делать не будут.
Многое будет зависеть от того, как они будут брать Багдад и будут ли вообще его брать. Может быть, они его окружат и, скажем, воду перекроют или еще что-то сделают, чтобы город покорился без штурма. Кстати говоря, я не исключаю, что этот вопрос и обсуждали Блэр и Буш, потому что война подошла к критической стадии. Ну, не уничтожать же целый город и не ждать же, когда его покинет население. Они могут действительно блокировать все подступы и ждать естественного исхода.
- А что ждет ООН?
- Я не скажу ничего оригинального, если заявлю, что действительно грядет капитальная перестройка в системе международных отношений. Я прекрасно понимаю Путина и я прекрасно понимаю всех, кто хочет сохранить ООН, причем в прежнем статусе, поскольку для России это означает сохранение своих преференций, своей особой позиции. Но все-таки не будем забывать, что та система была создана по результатам Второй мировой войны, что Советского Союза больше нет, а место было зарезервировано для Советского Союза, а не для России. Так что тут, конечно, будут глобальные перемены. И эти перемены будут очень обидными, наверно, в первую очередь для России. Но жить вчерашним днем, результатами Куликовской битвы уже как-то несолидно.
- Перемены могут коснуться ликвидации права вето и уравнивания всех постоянных членов СБ ООН с временными?
- Перемены в ООН начнутся с отмены права вето. Вернее, если перемены в ООН начнутся, то отмена права вето будет самым первым шагом. В любом случае что-то произойдет, потому что нынешняя ООН не отражает реальной расстановки сил. Это будет мучительный процесс для всех, и к чему он приведет, сказать трудно. Мы, возможно, станем свидетелями создания каких-то иных структур или действительно коренной перестройки ООН. Американцы большие прагматики, у них колоссальные амбиции, и это очень сильно скажется на той ситуации, которая сейчас складывается.
- А в каком ключе при американских амбициях и прагматизме будут говорить о судьбе суверенитета, сепаратизма?
- Проблема суверенитета - это особая статья. Я думаю, что это последний рубеж, за который будут цепляться люди. И если отменить проблему суверенитета, вот так ее пустить по воле волн и понизить статус самого суверенитета, то это может привести к очень печальным последствиям. Поэтому я думаю, что этот вопрос будет очень горячо обсуждаться в интенсивных спорах.
Теперь о сепаратизме. Если мы будем судить по количеству возникших новых государств, а их счет уже, по-моему, на десятки идет, то проблема сепаратизма еще будет стоять. Насколько легитимен сепаратизм в той же Югославии, Чечне или еще где-то - все это будет переосмысливаться, потому что только сейчас по-моему все осознали, что Вторая мировая война закончилась. Конечно, очень много будет зависеть от того, как себя поведет Россия, как она себя сумеет найти в этом мире.
Происходит и еще одна вещь, с моей точки зрения объективно печальная. Совершенно неожиданно возросло значение ядерного оружия, причем я бы сказал, даже не в сугубо военном, а в политическом плане. То есть практически авторитет России будет поддерживаться в ближайшее время только за счет того, что она обладает этим оружием. Останется только ядерное оружие, останется только армия, причем реальная армия в качестве политического фактора.
У нас в России была длительная дискуссия, какую армию развивать, как провести военные реформы. Теперь это все будет опять пересматриваться, потому что, имея ржавые ракеты и полудохлые бомбы, мы не сможем поддержать свой статус. Этого может быть достаточно для защиты: если уж Саддама так боятся, то нас должны бояться в миллион раз больше. Но все-таки для поддержания статуса придется немало денег угробить на развитие этого дела.
- Недавно министр обороны Сергей Иванов сказал, что России нужно принципиально новое оружие.
- Я согласен с Ивановым, хотя кто за это будет платить, как это все будет происходить технически, я совершенно не представляю. Но в формировании отношения к России как к державе мир сейчас исходит только из большой территории нашего государства и владения нами атомным оружием. Это, к сожалению, все! Больше ничего не осталось! И нефть не поможет. Даже при условии, что данные о нашей экономике занижены в 2 раза, она все равно сопоставима максимум с Голландией или Испанией. И в этом главное. Поэтому России много чего предстоит сделать.
