Один из самых блестящих обозревателей «The Washington Post», взорвавший в 1990 году весь мир своим эссе «Момент однополярности» («El momento unipolar»), в этом интервью отстаивает роль, которую Соединенные Штаты должны сыграть в Ираке, и отрицает, что единственная в мире сверхдержава намерена распространить свою военную кампанию на Сирию и Иран.
В самом начале этого интервью Чарльз Краутхаммер (Charles Krauthammer) предупреждает: «Я согласился ответить на ваши вопросы лишь потому, что испытываю к Чили особые чувства. В вашей стране у меня есть друг — адвокат-правозащитник Хосе Салакетт (Jose Zalaquett)».
Слова 53-летнего Краутхаммера нисколько не удивляют. Один из самых блестящих обозревателей «The Washington Post», получивший в 1987 году Пулицеровскую премию за лучший комментарий, очень занятой человек. Он не только самым тщательным образом готовит свои еженедельные статьи для этой вашингтонской газеты, каждый раз вызывающие дискуссии, но и занимается изучением метаморфоз внешней политики США. Чтобы заниматься тем, что ему больше всего нравится, Краутхаммер 28 лет назад оставил карьеру врача и стал журналистом. Он превратился в специалиста в области политических наука, редактировал речи выступлений вице-президента Вальтера Мондейла (Walter Mondale) и стал заниматься тем, что считал «самым важным в мире». Так, к примеру, в 1990 году он опубликовал эссе «Момент однополярности», в котором говорил о новой роли Соединенных Штатов как единственной сверхдержавы и указывал на опасность государств подобных Ираку. Идущая сегодня война в Ираке вновь заставила его обратить свое внимание на эту страну. И проводя свой анализ сложившейся ситуации, Краутхаммер ревностно отстаивает роль США.
— Еще в 1990 году Вы сказали, что Ирак опасен из-за своей способности к созданию оружия массового уничтожения. А что Вы думаете сейчас, когда это оружие так и не было найдено?
— Что мы найдем его. Я нисколько в этом не сомневаюсь.
— Союзники не смогли предотвратить в Ираке массовых грабежей, а, кроме того, сегодня постоянно растет критика в адрес назначенного гражданского правителя страны Джея Гарнера из-за его связей с израильскими консерваторами. Вы полагаете, что США допустили определенные ошибки?
— Не знаю откуда пошли разговоры о связи Гарнера с Израилем. Но разве Израиль — государство-пария? Соединенные Штаты гордятся тем, что являются сторонниками Израиля. В 2000 году, в Кэмп-Дэвиде израильтяне предложили палестинцам весьма великодушный мирный договор, ответом на который стала война. А, кроме того, израильтяне никогда не нападали на Ирак. Так что, по моему мнению, простые иракцы будут непредвзято относиться к политике Соединенных Штатов в отношении палестинцев, а их отношение к генералу в отставке Джею Гарнеру будет зависеть от того, даст он им электричество и воду или нет. Кажется забавным, но почему-то все пытаются «заразить» вопрос об Ираке упоминанием об Израиле.
— Каким образом, по Вашему мнению, США смогут завоевать уважение иракцев?
— Думаю, это будет очень легко. Американцы покажут и им, и всему остальному арабскому миру, что мы руководствуемся серьезными намерениями, что мы пришли в Ирак как освободители, а не как оккупанты. Мы хотим основать в стране достойное общество, где будут править законы, свобода, плюрализм мнений, демократия и будет избрано соответствующее правительство. Те, кто сегодня говорят, что мы начали войну в поисках нефти, поймут как они ошибались. Если бы нам была нужна нефть, мы не стали бы в 1991 году покидать нефтяные месторождения в южных районах Ирака. Мы немедленно отзовем из страны свои войска, потому как Соединенные Штаты не хотят и не нуждаются в нефти; наша задача — покончить с терроризмом. Ответ на ваш вопрос прост: мы завоюем сердца людей, доказав им, что мы хотим сделать именно то, о чем говорим.
— Но как вы собираетесь успешно установить в Ираке демократию, когда эта страна никогда ее не знала?
— Существует мнение, что конфуцианцы — или азиаты — не могут жить при демократии. В Японии не было демократии вплоть до 1945 года. Возможно, в характере арабов есть нечто, что делает невозможным существование демократии в этих странах. Однако я не знаю, насколько подобное предположение верно. Вашингтон готов попробовать установить в Ираке демократический режим правления.
— Для создания в Японии демократического общества, США пришлось остаться в стране на долгие годы. Но сегодня Вашингтон утверждает, что не собирается оставаться в стране больше времени, чем это будет необходимо. Даже Гарнер установил срок в 90 дней.
— Насколько я помню, Гарнер не говорил, что «мы покинем страну», он лишь отметил, что не хочет превращаться в имперского диктатора. Эти 90 дней пойдут на то, чтобы дать стране самое необходимое: открыть дороги, восстановить подачу электричества и воды. И, насколько это будет возможным, передать власть в руки самих иракцев. После этого еще целый год уйдет на создание новой конституции и подготовку к проведению выборов. Самый достоверный срок, из тех, что мне пришлось услышать, два года для полной передачи власти в руки иракцев. Мы не собираемся там оставаться.
— Но одно дело — покинуть страну, и совсем иное — сохранять свое присутствие в стране посредством военных баз, как это до сих пор происходит в Японии. По Вашему мнению, такое же будущее ожидает Ирак?
— Возможно, не знаю. Все будет зависеть от того, каким станет мир через год или два. Полагаю, что военные базы на территории Японии — это то, что устраивает жителей этой зоны. Каждый раз, когда заходит разговор о возможности их закрытия, население стран тихоокеанского региона начинает волноваться из-за близости Китая, а США, благодаря своему влиянию, служат им защитником. Вопрос о создании и сохранении военных баз на территории Ирака будет зависеть от желания правительства этой страны и от того, насколько, по мнению Соединенных Штатов, они будут необходимы для сохранения стабильности в этом регионе.
Восстановление страны в одиночку
- Уже начаты переговоры по созданию временного иракского правительства, однако в стране существует много народностей и враждующих между собой кланов. Каким образом будет решаться эта проблема?- Нас ожидает непростой путь. И, кроме того, мы располагаем слишком малым количеством критериев для формирования будущего правительства. Один из этих критериев: мы должны объединить всех, кто выступает за демократию и свободу. И второй — их руки не должны были быть запачканы кровью при прежнем режиме Саддама Хусейна (Saddam Hussein). При создании правительства мы попытаемся, чтобы в него входили все слои иракского общества, пропорционально числу представителей той или иной народности. В этом случае временное правительство будет избрано справедливо и правильно.
— США не хотят вмешательства ООН в процесс создания временного правительства. Но при этом Соединенные Штаты настаивают, что их нельзя считать оккупантами. Каким образом, в таком случае, вам удастся избежать обвинений в том, что будущее временное правительство избрано по вашей указке?
— Я убежден, что люди будут так говорить. Но самое главное заключается в том, чтобы следующее после него — избранное народом — правительство не стало марионеткой. Сегодня нет возможности организовывать и проводить выборы, а потому Соединенным Штатам придется назначить правительство. Иного выхода нет.
— Франция, Германия и Россия выступают против подобного решения. Вы видите какой-либо выход из трансатлантического конфликта?
— Нет. Кроме того, этот конфликт еще не скоро разрешится, потому как существует постоянное давление со стороны Франции. Париж увидел возможность создать еще один центр влияния, выступая в качестве соперника Соединенных Штатов на международной арене. Вашингтон это прекрасно понимает и очень серьезно к этому относится.
— Но не окажется ли будущая реконструкция Ирака под угрозой из-за отсутствия финансовой помощи со стороны этих стран?
— На нашей стороне стоят 18 европейских государств, и, учитывая вклады таких стран, как Великобритания, Италия, Испания, страны Восточной Европы и Япония, средств будет больше, чем нужно. Не думаю, что финансирование будущего Ирака такими странами как Франция, Германия и Бельгия имеет настолько большое значение. Другой вопрос, что эти страны могли бы простить Ираку прошлые долги, иначе говоря, средства, израсходованные на создание оружия массового уничтожения и роскошную жизнь прежних правителей, в то время как простые люди умирали от голода. Мы сможем восстановить Ирак и без помощи этих стран.
— В 1990 году Вы заявили, что у Соединенных Штатов не будет настоящего соперника в течение, как минимум, одного десятилетия. Что Вы можете сказать сегодня, спустя 13 лет?
— Что разница в могуществе между Соединенными Штатами и всем остальным миром стала гораздо больше, чем когда я написал «Момент однополярности». Любому, кто сомневается в этом, стоило бы смотреть телевизор в прошедшие три недели. Я глубоко убежден, что везде — от Северной Кореи до Парижа и Дамаска — люди, наблюдающие за событиями в Ираке, осознают, что власть Вашингтона качественно отлична от власти любого другого государства на планете. В мире нет такой армии, которая смогла бы остановить американскую. Соединенные Штаты не станут подобно Александру Македонскому завоевывать весь мир, но они дают понять, что их военная мощь существенно возросла, по сравнению с 1990 годом.
