Владимир Путин и Тони Блэр на вчерашней московской встрече обсуждали много вопросов. Собеседники касались планируемой неформальной встречи «большой восьмерки» в Санкт-Петербурге в связи с 300-летием северной российской столицы, предстоящего саммита ЕС-Россия, палестино-израильского урегулирования. Но при всей важности перечисленных тем наибольшее внимание было уделено урегулированию разногласий, появившихся в связи с иракской проблемой среди постоянных членов СБ ООН по вопросу о будущем международной системы безопасности и права. И в этом вопросе оба лидера придти к единому мнению не смогли.
При всей драматичности событий в Ираке насильственное свержение режима Саддама Хусейна стало лишь поводом для передела сложившейся после Второй мировой войны системы безопасности. Центром этой системы до сих пор была Организация Объединенных Наций, над которой в связи с появившимися разногласиями нависла угроза разделить судьбу Лиги наций, фактически утратившей свои функции перед Второй мировой войной. В принципе сейчас идет речь о трансформации ООН, изменении ее роли и влияния в мире, но вот в какую сторону будет меняться эта роль и влияние - в сторону повышения или понижения вплоть до импотентного состояния, сказать трудно.
Если расхождения Парижа и Берлина с Вашингтоном по вопросу урегулирования иракского кризиса перед войной лишь обозначили раскол в Евросоюзе, то недавнее решение Германии и Франции вместе с Бельгией и Люксембургом о создании в Европе собственных вооруженных сил этот раскол подтвердило. О том, что разногласия не прекращаются, говорит и тот факт, что Франция пригласила Китай, солидарный с ней по Ираку и центральной роли ООН в его восстановлении, принять участие в ближайшем заседании «большой восьмерки». А США и Великобритания это никак не комментировали. Судя по решению Бельгии и Люксембурга, ситуация в Европе складывается не в пользу Лондона и Вашингтона хотя о расколе НАТО в связи с желанием создать европейские вооруженные силы пока никто не говорит. Если же оценивать ситуацию по тому, что к четырем странам не присоединились другие члены ЕС, то все как раз наоборот - позиции США и Великобритании в Европе прочны, четыре государства - просто оппозиционеры. При этом, правда, не нужно забывать, что Германия и Франция - ведущие государства Европы. Скорее всего, разделяющие позицию Франции и Германии государства Европы не присоединились к ним лишь из-за того, чтобы не раскручивать маховик разногласий. Последнее еще раз говорит о том, что в ЕС до сих пор нет механизма принятия единого внешнеполитического решения.
Надо сказать, что Владимир Путин и Тони Блэр при обсуждении будущего ООН, а также отношений Россия-США, Россия-Европа и Европа-США находятся в одинаково сложном положении. Несмотря на ведущую и постоянно усиливающуюся роль США, именно от этих двух человек во многом зависит в каком направлении будет проходить в ближайшем будущем развитие ситуации в треугольнике Евросоюз-США-Россия, где переплетены интересы ведущих государств мира. Задача Владимира Путина - не допустить ухудшения отношений России с США и с единой Европой. А это значит, что в интересах России - не допустить раскола в Евросоюзе, потому что вынужденное блокирование Москвы с Парижем и Берлином накануне войны и сходные позиции этих стран в центральной роли ООН в восстановлении Ирака, отталкивают Москву от Лондона и Вашингтона. Задача Тони Блэра - не допустить глубокого раскола в Евросоюзе при сохранении трансатлантического единства и не оттолкнуть при этом Москву, которая могла бы помочь устранить «иракскую трещину», образовавшуюся внутри Евросоюза. Положение двух лидеров можно прокомментировать поговоркой «и рыбку съесть, и косточкой не подавиться».
Вместе с тем, прошедшая московская встреча Путина и Блэра показала, что возможности для компромисса все же существуют. Если Вашингтон ни слова не сказал о ведущей роли ООН в восстановлении Ирака и отводит эту роль себе, Москва заявляет об усилении центральной роли ООН, то Лондон устами премьера Великобритании говорит о «важной роли ООН в экономическом восстановлении Ирака». На языке дипломатии это означает вежливое несогласие с позицией России и приглашение к дальнейшим переговорам по этому вопросу, в ходе которых Москве как бы предлагается не выпячивать особо роль ООН и пойти на уступки.
Не нужно забывать, что встреча двух лидеров В Ново-Огарево была организована по инициативе Тони Блэра, а не Владимира Путина. Британский премьер пытался понять позицию российского президента по дальнейшему иракскому урегулировании, а не наоборот. И делал это Блэр, разумеется, с санкции Джорджа Буша, и, скорее всего, по его просьбе. Это означает, что союзничество России в окончательном урегулировании иракского кризиса и совершенствовании мировой системы безопасности при ведущей роли США важно для Вашингтона и Лондона. Более мягкая позиция Москвы в этом вопросе будет способствовать общему смягчению разногласий и выведет на приемлемое для Вашингтона решение с меньшими потерями, а Лондону позволит при меньших усилиях устранить разногласия внутри Евросоюза. Поэтому Москве нельзя быть слишком неуступчивой во всех предстоящих по данному вопросу переговорах и четко чувствовать черту, за которую нельзя переступать в ходе этого торга.
Одновременно Москве необходимо внимательно следить за развитием ситуации в Евросоюзе, где заявление оппозиции из четырех стран все же не нашло массовой поддержки. Не поддержал его и ответственный за внешнюю политику ЕС Хавьер Солана, который приехал в Москву сразу после Тони Блэра и вел длинные разговоры с Игорем Ивановым.
Дать повод для того, чтобы окончательно поругаться с США и Великобританией или рассориться с Францией и Германией, России ни в коем случае нельзя. Надо думать, в Кремле это прекрасно понимают. Владимиру Путину нужно договариваться и с теми, и с другими и приходить к окончательному решению. Вопрос теперь в том, каким же все же будет это окончательное решение. Надо думать, что многое определится уже в ближайшее время на саммите ЕС-Россия и на неформальной встрече «большой восьмерки» в Санкт-Петербурге. Нужно набраться терпения и ждать.
