29 февраля 2004 года. Ожидается, что сегодня президент Владимир Путин назовет имя нового премьер-министра страны. По словам одного из политических сторонников президента, этот таинственный политик будет "абсолютно надежным" и возглавит новое правительство, которое будет более сильным, независимым и лучше приспособленным к принятию решений по сравнению с тем, которое возглавлял уволенный в прошлый вторник премьер-министр Михаил Касьянов.
На первый взгляд, в этом нет ничего тревожного. Сами по себе слова "президент" и "премьер-министр" вызывают в воображении дружественное представление о демократии и главенстве закона. Никто не станет возражать против мнения, что российскому премьер-министру следует быть надежным, или что его новому правительству следует уметь принимать решения.
Трудность в случае с Россией состоит в том, что формальная внешность маскирует несколько иную реалию. И так продолжается уже давно. В 1839 году французский аристократ маркиз де Кустин (Marquis de Custine) посетил Санкт-Петербург и был поражен, обнаружив, что русские вельможи за фасадами своих великолепных дворцов спят на соломенных матрасах, в которых полным полно клопов.
Сегодня, разумеется, фасадами являются не дворцы, но демократические институты, и реалией являются не соломенные матрасы, а становящаяся все более деспотичной политическая система. Совершенно очевидно, что увольнение российским президентом правительства не было кульминацией долгих политических дебатов, как в подлинно демократической стране. Не было оно и результатом того, что средства массовой информации (СМИ) или общественность громко требовали ухода правительства.
Вместо этого все случилось как гром с ясного неба: президент Путин выступил по государственному телевидению с коротким, лишенным эмоций заявлением, в ходе которого он не критиковал уходящее правительство, но просто заявил, что считает свое решение "правильным" в данный момент, посреди кампании по выборам президента, в которой у него нет серьезных соперников.
Многие в Москве на этой неделе строили предположения, пытаясь понять политическую значимость решения Путина. Некоторые подозревают, что Касьянов был уволен за то, что слишком громко выступал в защиту недавно посаженного в тюрьму нефтяного олигарха Михаила Ходорковского. Другие думают, что президент хочет избавиться от немногих остававшихся в правительстве "западников". Третьи считают, что увольнение связано с избирательной кампанией и преследует цель показать Путина сильным и решительным накануне 14 марта, когда избиратели пойдут к урнам.
В действительности никто в Москве или где-либо еще точно не знает, почему было принято это своевольное решение. Несмотря на наличие формальных демократических институтов, Кремль остается абсолютно непрозрачным и противится всяким попыткам изменить эту ситуацию.
Сопротивление Кремля наступлению демократии усиливается. Демократия, в конечном счете, это не только время от времени происходящие выборы. Но с тех пор, как Путин пришел во власть, он постепенно отказался от большинства аксессуаров, делающих демократию чем-то большим, чем простая формальность. Благодаря Путину сегодня все самые влиятельные российские СМИ, в том числе все крупные телевизионные каналы, принадлежат друзьям Кремля.
Неприятные для президента события, например, война в Чечне или недавняя неудачная попытка российской армии осуществить пуск межконтинентальной баллистической ракеты (МБР), освещаются очень кратко или вообще замалчиваются. Политическая оппозиция остается легальной, но только пока она слаба. Со всяким, кто может получить реальную власть, расправляются столь же быстро, как с Ходорковским.
По большей части президент Путин умно избегает массовых арестов или "наездов", которые могут вызвать сильную реакцию на Западе. Но имеются признаки, что американская администрация, наконец, начинает замечать то, что скрывается за фасадом. Государственный секретарь США Колин Пауэлл (Colin Powell) в ходе недавнего визита в Москву опубликовал статью, в которой заявил, что "определенные события в российской внутренней и внешней политике" заставляют его задуматься. Это все еще дипломатический язык, но он идет гораздо дальше того, что позволяет себе правительство Великобритании.
Тони Блэр (Tony Blair) с самого начала является одним из самых больших друзей Путина на Западе. Быть может, пора уже британскому премьеру перестать обманываться насчет Путина.
