Питер Траскотт. Путь Путина. Биография загадочного президента России Владимира Путина, изд-во Simon & Schuster, 370 стр.
Питер Саква. Путин: выбор России, изд-во Routledge, 307 стр.
Побывав недавно в Москве на вручении российской премии Букера, я ощутил дуновение прошлого, и испытал сильную нервозность относительно будущего. В какой-то момент вы видите признаки материального улучшения и политического плюрализма - полные прилавки магазинов или предвыборные плакаты - и тут же морщитесь от фразы по государственному телевидению, звучащей совершенно по-советски, и сводящейся примерно к следующему: если вы любите Родину, голосуйте за Владимира Путина на предстоящих выборах. Вы словно только что набрали полные легкие спертого воздуха.
Означает ли арест Михаила Ходорковского, главы нефтяной компании 'Юкос' (которая, кстати, в рамках своей благотворительной деятельности является спонсором Букеровской премии), что приятели президента из КГБ снова вернулись к власти, а страна катится назад? Или речь здесь действительно идет об обуздании всесильных олигархов, обогатившихся нечестным путем, а не о наступлении на свободу личности? Когда у руля стоит такая загадочная фигура, как Путин - реформатор, верящий в государственную власть, только что по собственному произволу отправивший в отставку все правительство - ответить на этот вопрос трудно.
Эта постоянная неопределенность хорошо выражена в анекдоте, который приводит Питер Траскотт (Peter Truscott) в своей увлекательной книге: когда российского дипломата попросили одним словом охарактеризовать ситуацию в стране, он ответил: 'хорошая'. А двумя словами, настаивает интервьюер. 'Не хорошая', - отвечает русский.
Каждый, кто утверждает, что ему абсолютно ясно, куда движется Россия, будет вынужден высказываться осторожнее, когда прочтет эти две превосходные книги. Их ценность состоит не в том, что они развеивают наши сомнения относительно Путина, а в том, что они проясняют окружающую его неоднозначность, помогая нам лучше понять возможные направления его эволюции. Поскольку он, скорее всего, постарается остаться у власти еще на какое-то время, то чем больше мы о нем знаем, тем лучше.
Книга Траскотта менее оптимистична. В его живом и увлекательном рассказе о молодых годах Путина подчеркиваются такие черты его личности как сдержанность, бесстрастность. За строгим, неулыбчивым поведением, предполагает автор, скрывается строгий, необщительный характер и врожденное почтение к государству. Даже его экономические реформы направлены не столько на то, чтобы дать человеку возможность самому обеспечивать себе благосостояние, сколько на то, чтобы вернуть сильно уменьшившейся в размерах стране статус великой державы.
Особенно убедительно Траскотт показывает значение 'осторожной привязанности' Путина к КГБ, куда он подал заявление в возрасте 16 лет (тогда ему посоветовали сначала получить юридическое образование). Для него, как и для многих амбициозных молодых россиян, КГБ был не столько репрессивным органом, сколько почтенной патриотической организацией, насаждающей необходимую дисциплину и сдерживающей тлетворное влияние Запада. Учитывая его происхождение 'из простых', тот факт, что его родители пережили блокаду Ленинграда, а два его брата трагически погибли (о них вообще никто никогда не упоминал), нетрудно понять, почему у Путина - молодого идеалиста-интроверта - выработалось романтическое отношение к службе государству.
А если вспомнить, что ельцинская эпоха представляла собой 'перманентную революцию', сочетавшую плодотворные аспекты с отвратительными (именно в эти годы Ходорковский выкупил 78% акций 'Юкоса' за 309 миллионов долларов: через четыре года их цена составляла 30 миллиардов долларов), тем более понятно, почему, оказавшись на посту президента, Путин привлек своих старых товарищей по КГБ к решению задачи по наведению порядка - этот факт вызывает тревогу, но не удивление. Гражданское общество не строится за один день, или даже за десяток лет, тем более в рамках культуры, где автократизм вошел в плоть и кровь, не говоря уже о ежегодном потреблении водки: 85 бутылок на душу населения.
Политическая характеристика Путина в исполнении Питера Саквы (Peter Sakwa) относится скорее к плоскости идей. Самые интересные страницы его книги связаны с попытками автора 'вписать' Путина в историю России, предположения о том, что его взгляды представляют собой сегодняшний вариант 'либерального патриотизма', характерного для дореволюционного реформатора премьер-министра Столыпина, а также, в какой-то степени - для Солженицына. Их целью является сочетание индивидуального с коллективным, с патриотическими 'соборными' ценностями, высшим воплощением которых является государство.
Можно сказать: ну и прекрасно, раз это подходит России и россиянам. Существует же французская исключительность, американская исключительность; чем тогда плох ее российский вариант? Проблема, как мы видим, связана с тем, что слишком многое основывается на слове 'высшее'. Высшее, с точки зрения морали, или силы? Когда нам говорят, что государство должно быть сильным, хотя бы для того, чтобы защищать права личности, это одновременно и абсолютно правильно - ему нужна сила, например, для борьбы с преступностью и русской мафией - и внушает глубокое беспокойство, когда свободными выборами, как это случилось недавно, 'управляют' ради усиления власти Путина.
Что же касается его 'западничества', то здесь мы можем руководствоваться его знаменитым манифестом: 'Россия никогда не будет вторым изданием, скажем, Америки или Британии, где либеральные ценности имеют глубокие исторические традиции. У нас государство, его учреждения и структуры, всегда играли чрезвычайно важную роль в жизни страны и народа.... Общество ждет некоторого восстановления руководящей и направляющей роли государства:' В данный момент - может быть, и ждет. Но людям - даже русским - присуща непонятная тоска по свободе. Что произойдет, когда российская экономика и политическая система достигнут зрелости, и они потребуют большего?
Обе книги позволяют предположить, что все происходящее в России можно рассматривать двояко: как печальное возрождение древних автократических инстинктов и стремление народа к твердой власти в лице Путина и его приятелей, или как неизбежный этап, современный пример ленинского лозунга 'два шага вперед - шаг назад' [так в тексте], относившегося к другой революции. Саква, похоже, является сторонником второй точки зрения, и приводит в ее пользу обоснованные аргументы.
И как же нам к этому относиться? Очевидно, мы должны выступать за более быстрое продвижение демократии, но что толку говорить о том, чего нет. Когда российский реформатор-либерал Анатолий Чубайс спросил Тони Блэра, что тот предпочитает, коммунизм или бандитский капитализм, то получил совершенно правильный ответ: второе. На аналогичный вопрос о Брежневе и Путине ответить, несомненно, еще проще.
