Андерс Аслунд является директором программы для России и Евразии в Фонде Карнеги за международный мир в Вашингтоне, федеральный округ Колумбия
14 марта 2004 года. "Если это лучше, чем в 1913 году, тогда уже хорошо", - говаривал бывало покойный советский комик Аркадий Райкин. Для многих поколений россиян не было ничего лучшего, чем их последний мирный год с царем. И сегодня эта ностальгическая мечта, кажется, начинает сбываться. Президент Владимир Путин систематически устраняет все сдержки и противовесы, и сегодняшние выборы в действительности больше напоминают коронацию.
К счастью, это не выглядит как восстановление советской власти или как фашизм, поскольку автократизм все еще мягок, а идеологии практически нет. Представляется, что путинская система является модификацией позднего царизма. Царь делает все, что ему заблагорассудится, не утруждая себя консультациями. Бюрократии развязаны руки, а тайная полиция рассматривается как жемчужина короны. Коррупция не только считается приемлемой, но даже приветствуется.
Усиленное и глубоко коррумпированное чиновничество удушает своими длинными руками общество и экономику. Военных постоянно показывают и превозносят по телевидению, однако они остаются бесполезными. Конкурирующие между собой секретные службы быстро становятся самой влиятельной и коррумпированной частью государственной машины.
Апологеты Путина, такие, как тележурналист Михаил Леонтьев, говорят о "минимально необходимых репрессиях", как если бы они опасались того, что русская нация распадается, однако не это является реальной угрозой. Попытки оживить давно умершую систему, которая никогда не была жизнеспособной, являются самой чудовищной из ностальгий, и едва ли они окажутся успешными.
Коррупция является главной причиной недовольства общественности любым действующим правительством в Восточной и Центральной Европе, а в России ситуация и того хуже. Чекисты из Санкт-Петербурга, путинской базы власти, исключительно голодны и кажутся полными решимости украсть как можно больше и как можно быстрее.
Хотя россияне пока этого не осознали, они вскоре поймут, что именно близкие дружки Путина являются локомотивом коррупции в России. Когда это случится, Путин и его тайная полиция уже не сумеют извлекать выгоду из того факта, что они "ведут борьбу с коррупцией".
Никакое современное общество не сможет продолжать свое развитие после того, как будут ликвидированы все сдержки и противовесы. Вполне вероятно, что поток новых законов, которые последуют за этим, окажется столь же непоследовательным, что и те законы, которые были приняты в 1990-х годах - некоторые из них либеральные, другие антилиберальные. Нет таких средств, которые обеспечили бы необходимую координацию и тщательное обдумывание этих законов. Да и Путин, скорее всего, не сумеет принимать разумных решений после того, как демонтирует существующий механизм консультаций и советов и сосредоточит в своих руках весь контроль над процессом принятия решений. Это будет иметь как экономические, так и политические последствия.
Контролируемые государством средства массовой информации быстро теряют весомость. Два государственных телевизионных канала, ОРТ и "Россия", сегодня являются совершенно советскими. Путинская партия "Единая Россия" практически не имеет официальных представителей по связям с общественностью, и поэтому Путину приходится самому делать заявления. Он быстро становится чрезмерно "засвеченным", что заставляет вспомнить о Горбачеве. При этом неизбежно убывает его загадочность.
В свой первый срок Путин умело балансировал власть олигархов с властью идущих наверх ка-гэ-бэшников, позиционируя себя как президента всех россиян. Сегодня он ясно дает понять, что является президентом "силовиков", что отчуждает от него всех прочих.
Едва ли можно питать большие надежды, когда входишь в 21-й век, заявляя, что твое кредо - царь, государство и Русская Православная церковь. Эти ценности, быть может, на какое-то время привлекут некоторых из тех, кто испытывает ностальгию, но они являются безнадежно устаревшими.
Я выяснил, что на прилавках Арбата, где продаются сувениры, преобладают скульптуры четырех человек: Ленина, Сталина, Дзержинского и Путина. Но Россия не руководствуется экстремальным национализмом. Напротив, идеологии в ней нет. Это скорее государственность, чем экстремизм.
Вокруг Путина сплотились в подавляющем большинстве седовласые мужчины в возрасте 50-60 лет, прежде служившие во внешней разведке. Они являются представителями брежневского "потерянного поколения", говорят на иностранных языках и производят впечатление современных, но в действительности они насквозь коррумпированы старой советской системой. Когда пришли перемены, их обошли люди из идеалистического, широко мыслящего и либерального поколения молодых реформаторов. Решение Путина взять себе в помощники седовласых мужчин, самых циничных, не питающих никаких иллюзий, не имеющих никаких амбиций и никуда не стремящихся, является реакционным шагом.
Главным источником поддержки для Путина являются высокие темпы роста экономики (до 7% в год), которые не позволяют разглядеть на горизонте никаких макроэкономических проблем. Но его чекисты не приемлют никаких ограничений, и меньше всего на частную собственность других лиц. Они, кажется, настроены на то, чтобы отбирать один крупный бизнес за другим.
Если они будут так действовать, скорее всего, прекратятся инвестиции, и перестанут функционировать фондовые биржи, а это неизбежно скажется на темпах экономического роста. Просто удивительно слушать, как западные инвестиционные банкиры и фондовые менеджеры восхваляют Путина за то, что тот принес стране закон и порядок. Россия страдает оттого, что вместо бесстрастных обозревателей-теоретиков появились аналитики инвестиционных проблем, у которых есть собственные интересы.
Есть также и другие проблемы. В Чечне Путин оказался в тупике, и его коррумпированная тайная полиция бессильна перед лицом терроризма. Как явно авторитарное государство, Россия не может рассчитывать на уважительное отношение к ней, которое было, когда казалось, что она строит у себя демократию. Разрыв между Россией и Европой, скорее всего, будет расти. Региональные различия очень сильны, а у бюрократизированной системы нет такого механизма, который позволял бы их сглаживать.
Когда недавно я обедал с одним из лидеров пропутинской партии "Единая Россия", я спросил его о выборах в Думу. Он ответил, что разговаривал об этом с президентом, который выразил свою "озабоченность". Вот так нынче разговаривают российские официальные лица - они оставляют президенту возможность выражать их тревоги. Он сравнил новую Думу с птицей, у которой слишком тяжелый низ в виде обтрепанного левого крыла, а правого крыла нет вовсе. "Такая птица, - сказал он, - не может летать". То же самое можно сказать и о путинском фантастическом новом царизме.
Главный вопрос не в том, сможет ли выжить путинская система - она не сможет, - но в том, сохранится ли жесткая националистическая тенденция, как считает бывший премьер-министр Егор Гайдар, или же восстановление Путиным царизма станет кратковременным кошмаром, за которым последует новая волна либерализации.
