Французский и немецкий проиграли 'лингвистическое состязание' в расширенной Европе: языком международного общения там станет английский
В 17 веке образованные люди из стран Центральной Европы еще могли общаться между собой на латыни. К середине 19 столетия, путешествуя по Центральной Европе, удобнее всего было пользоваться немецким - на этом языке говорили в империи Габсбургов, правивший чехами, венграми и многими другими народами. Чуть больше ста лет спустя преобладающим языком здесь стал русский.
Сегодня новый язык, добровольно избранный жителями региона в 21 веке, распространяется как снизу - через систему образования, так и сверху - через деловую и политическую элиту. Этот язык - английский: его изучают три четверти школьников от Балтики до Балкан.
Большинство центрально-европейских стран только что вступили, или ожидают вступления, в Европейский Союз, и их присоединение уже сегодня способствует укреплению позиций английского в качестве главного международного языка по всему ЕС. В Центральной Европе, как и во многих других регионах мира, знание английского превратилось в один из основополагающих атрибутов современности, подобно умению водить машину или пользоваться персональным компьютером.
Что же случилось с другими распространенными языками? Большинство центральноевропейцев отказались от русского столь же решительно, как они отвергли коммунистическую идеологию, некогда сформулированную на этом языке. Русский остается вторым по значению иностранным языком, изучаемым в прибалтийских странах, поскольку там существует значительное русскоязычное меньшинство с процветающей культурой, тяготеющей к России. Но в Польше и Словакии он отодвинулся на третье место, а в венгерских и чешских школах практически не изучается. При этом русский по-прежнему остается языком международного общения для центральноевропейцев более зрелого возраста, получивших образование в коммунистические времена - включая, как это ни парадоксально, политиков того самого поколения, которое и избавило регион от коммунизма. После их появления в Европарламенте, в коридорах и кафе этого здания можно услышать русскую речь.
Куда больше удивляет другое: к изучению немецкого в Центральной Европе также относятся без особого энтузиазма. Даже в коммунистическую эпоху он преподавался в школах наравне с английским в качестве языка 'братской' ГДР. В посткоммунистический период Германия стала крупнейшим экспортным рынком для центрально-европейских стран, а также одним из крупнейших инвесторов в этом регионе. Однако лишь в Чешской республике, Венгрии и Словакии количество учеников средней школы, изучающих немецкий и английский, поддается хоть какому-то сравнению; ни в одной из стран региона немецкий среди иностранных языков не стоит на первом месте.
Отчасти немецкий теряет свои позиции из-за того, что Германия несколько 'стесняется' поощрять развитие своего языка и культуры в регионе, которому развязанная Гитлером война принесла столько бедствий. Однако Франция подобной стеснительностью не отличаются. Ее 'культурная дипломатия' в Центральной Европе осуществляется энергично и финансируется щедро. Столицы стран региона украшают элегантные здания французских культурных центров: последний из них в октябре откроется в столице Латвии Риге. Однако восхищение культурой Франции не приводит к широкому распространению ее языка. Только в Румынии - чей собственный язык имеет латинские корни - он пользуется большей популярностью, чем английский.
Выбору в пользу английского способствует влияние иностранных инвесторов. Первыми на Восток двинулись самые 'интернациональные' из европейских компаний, зачастую, независимо от страны происхождения, использующие английский в качестве международного рабочего языка. Немецкий машиностроительный и телекоммуникационный концерн 'Siemens AG', ставший в прошлом десятилетии крупнейшим прямым иностранным инвестором в центрально-европейском регионе, в 1998 г. присвоил английскому статус главного 'внутрикорпоративного языка'. 'Немецкие компании очень прагматичны', - признает Бернхард Вельшке (Bernhard Welschke), глава отдела европейской политики Федерации германской промышленности. По его словам, они предпочитают использовать в бизнесе какой-то один язык, даже если он не является их собственным.
Если в германской экономике и есть какой-то сектор, стремящийся изменить ситуацию, то это индустрия развлечений, чей экспорт ограничивается из-за предпочтения, которое отдается в других странах продукции на английском языке. Так, в самой Германии каждый год продается около 200 миллионов музыкальных CD; однако количество компакт-дисков самой популярной за рубежом немецкой хеви-метал-группы 'Rammstein', проданных за пределами страны за всю ее десятилетнюю историю, составило всего 6 миллионов.
'Мы отстаем', - сетует Бьорн Акстинат (Bjoern Akstinat), директор Управления по экспорту немецкой музыкальной продукции - объединения промышленников этой отрасли. Он считает, что Центральная Европа могла бы стать крупным рынком для немецкой 'культурной продукции', и что германское правительство должно активизировать усилия в области 'культурной дипломатии'. Даже сегодня некоторые иностранные группы поют по-немецки, отмечает г-н Акстинат, называя в качестве примера 'Ich Troje', представлявшую Польшу на прошлогоднем музыкальном конкурсе Евровидения.
Превращение английского в язык международного общения не обязательно приведет к ослаблению споров вокруг национальных языков внутри ряда стран - от Балкан до Прибалтики - или между ними. Причиной подобных споров является скорее распределение власти между соперничающими общинами, чем сам язык. Однако оно способно оказать серьезное воздействие на институты Евросоюза, да и на сам процесс европейской интеграции.
ЕС признает в качестве официальных языки всех стран-участниц, и главные политические документы переводятся на 20 языков. Однако сотрудники и подразделения институтов ЕС используют три основных рабочих языка: английский, французский и немецкий. Французский уже давно проигрывает английскому битву за равную долю на этом 'рынке', а немецкий отстает еще больше. С вступлением в ЕС новых стран, отдающих предпочтение английскому, французский может, подобно немецкому, оказаться 'на обочине'.
Растущее распространение английского в институтах ЕС приведет к аналогичному процессу в министерствах стран-участниц Союза, чьи чиновники посвящают немало времени вопросам, связанным с деятельностью Евросоюза. Жан-Франсуа Денио (Jean-Francois Deniau), из 'лингвистического цербера' - Французской Академии, заявил в интервью 'Le Figaro', что английский завоевал даже казначейское управление министерства финансов Франции, которое он назвал 'сердцем, бастионом и оплотом французского могущества'. Сегодня проекты новых инструкций распространяются там на английском языке, потому что именно на нем 'они будут обсуждаться в Брюсселе'.
Один из главных вопросов, возникающих в этой связи, заключается в том, приведет ли повсеместное использование английского в качестве первого или второго языка к ускорению политической интеграции в рамках ЕС. Распространение английского поможет устранить языковые барьеры, которые, как полагают многие, препятствовали развитию общеевропейских политических дискуссий. Оно откроет путь для формирования общеевропейского общественного мнения и позволит политикам выйти на общеевропейскую арену. Однако в истории уже существовали империи - например, советская - где единый язык не смог предотвратить распада. Язык может помочь хорошей политической системе работать еще лучше, но он не в состоянии спасти систему, если она плоха.
