10 мая 2005 года. Лидеры держав, которые воевали во второй мировой войне, в воскресенье встретились, чтобы отпраздновать 60-ю годовщину разгрома Гитлера и начала нового мирового порядка. Но им далеко до единства в вопросе о том, какой сегодня должна быть мировая система.
Это была, пожалуй, самая странная коалиция в истории. В 1945 году Америка, Великобритания, Франция, Советский Союз, Китай и десятки других стран стояли плечом к плечу с тем, чтобы разгромить нацистскую Германию и Японию. Американцы ласково называли Иосифа Сталина, кровожадного российского диктатора, "дядюшкой Джо" Французские девушки теряли головы, когда в их города входили американские солдаты. А тем временем эти необычные союзники вели переговоры о том, как заменить залитую кровью систему международных отношений, которая существовала в период между двумя мировыми войнами, и в конечном итоге договорились о новом мировом порядке под эгидой Организации Объединенных Наций (ООН). В понедельник 9 мая в Москве лидеры государств-союзников военных лет встретились, чтобы вспомнить о своем историческом единении перед лицом зла.
Момент единства был, разумеется, коротким. Союзники вскоре раскололись на два соперничающих лагеря, один из которых возглавил сталинский Советский Союз, а другой - капиталистическая, демократическая Америка; при этом коммунистический Китай сохранял колючие отношения с ними обоими. Мир почти на полвека погрузился в страх ядерного уничтожения. Этот страх ослабел с окончанием "холодной войны" в 1989-1991 гг. Но Джордж Буш-младший (George W. Bush), Жак Ширак (Jacques Chirac), Владимир Путин, Ху Цзиньтао (Hu Jintao) и другие лидеры встречаются в Москве при наличии длинного перечня разногласий относительно того, как сейчас следует организовать мировой порядок.
Конец "холодной войны" оставил Америку в роли единственной сверхдержавы, и официальная доктрина национальной безопасности Америки гласит, что так должно быть и впредь. Но прошло целое десятилетие прежде, чем эта сверхдержава нашла новый организационный принцип для своей политики: события 11 сентября 2001 года ввергли Америку в более или менее постоянную войну против терроризма, главным образом против его радикальной исламистской разновидности. Америка будет возглавлять, где это возможно, "коалицию желающих", но серьезность террористической угрозы в сочетании с опасениями, что оружие массового поражения может оказаться не в тех руках, означают, что такие альянсы, как Организация Североатлантического договора (НАТО) и такие международные органы, как ООН, не смогут ограничить ее свободу действий.
Между тем, европейцы извлекли некоторые весьма отличающиеся уроки из тех 60 лет, которые прошли с 1945 года. После войны Франция и Германия похоронили свою враждебность в проекте, который стал нынешним Европейским союзом (ЕС) в составе 25 членов. Сегодня большинство европейцев считают, что международное право, в частности такие организации, как ЕС и ООН, должно сдерживать способность государств делать опасные вещи. И они усматривают в мире больше опасностей, чем только террористы и распространение ядерного оружия: по их мнению, изменение климата угрожает миру столь же сильно, если не больше, а отсюда и их упорное стремление иметь ограничивающий вредные выбросы в атмосферу Киотский протокол, который Америка отвергает.
Средства и цели
Природа трансатлантических разногласий нередко толкуется неправильно. В общем и целом, Америка и Европа хотят того же самого: расширения торговли и процветания, запрета на распространение ядерного оружия, решения израильско-палестинского конфликта, прекращения террористической деятельности и т.д., и т.п. Но они расходятся в выборе средств для достижения этих целей. Америка как единственная экономическая и военная сверхдержава куда более готова вытащить "большую дубинку", когда мягкие речи не помогают, и в этом ей содействуют ее расходы на оборону, которые более чем в 2 раза превышают совокупные расходы 25 членов ЕС. Многие европейцы полагают, что чрезмерная военная мощь извращает мышление Америки: когда у тебя есть большой молоток, все начинает казаться похожим на гвоздь. Европейцам нравится говорить, что они значительно более опытны в том, чтобы добиваться желаемого путем мягких уговоров - но, возможно, это происходит только лишь потому, что у них нет такого инструмента убеждения, как американская "большая дубинка".
Разные подходы не всегда бывают взаимоисключающими. В вопросе Ирана, например, европейская и американская позиции совпадают. Великобритания, Германия и Франция пытаются заставить эту исламскую республику отказаться от обогащения урана (что может привести к созданию ядерной бомбы) с помощью преимущественно экономических стимулов. Америка главным образом делает угрожающие жесты и заявления и отказывается исключать военный удар. Но недавно г-н Буш усилил свою поддержку основывающегося на стимулах европейского подхода к проблеме Ирана. Поскольку Иран недавно заявил, что отказывается от добровольного моратория на обогащение урана, так как Европа не предлагает ему достаточно "пряников", расстроенные европейцы теперь поддерживают Америку в том, чтобы привлечь Иран к ответственности в Совете Безопасности ООН.
В другом недавнем примере сотрудничества, Франция и Америка стояли плечом к плечу, оказывая давление в пользу вывода из Ливана сирийских войск после убийства в феврале с.г. бывшего ливанского премьер-министра. ЕС и Америка также говорили одним голосом после спорных выборов на Украине в прошлом году. И они недавно нашли способ преодолеть тупиковую ситуацию в вопросе о создании Международного Уголовного суда: хотя Америка и не признает этот суд, она согласилась передать в этот суд дела против тех, кого подозревают в совершении зверств в суданской провинции Дарфур, при условии, что граждане Америки не подпадают под его юрисдикцию.
О драконах и медведях
Итак, Америка и Европа исправляют недостатки в своих взаимоотношениях, обусловленные целым рядом вызывающих наибольшие разногласия вопросов. Однако они все еще не настолько уверены в себе, чтобы справиться с различиями в своих подходах к другим крупным победителям 1945 года, России и Китаю. Америка осторожно пытается приспособиться к закату России и восходу Китая. А между тем, хотя некоторые европейцы, быть может, считают, что они навсегда отказались от политики силы, другие - в частности, голлисты правого крыла во Франции - чувствуют себя вполне комфортно при наличии военной мощи и хотят видеть такой мир, в котором будут сильная Европа, возвышающийся Китай, гордая Россия и другие противовесы американскому гегемону.
Франция возглавила поход за отмену эмбарго ЕС на поставки вооружений Китаю, который был наложен после того, как в 1989 году Китай разгромил студентов, которые протестовали на пекинской площади Тяньаньмынь. Один из мотивов чисто коммерческий: Франция (а также Великобритания и другие члены ЕС) хотят торговать оружием. Но для евроголлистов, у которых есть много сторонников за пределами Франции, возможно, играют роль также геополитические расчеты. Ведь именно Америка путем устрашения сдерживает Китай от нападения на Тайвань. Поэтому Америка угрожает быстрыми и серьезными торговыми санкциями в случае, если будет отменено эмбарго. К счастью для европейцев, принятие в Китае парламентской резолюции, которая утверждает его право вторгнуться на Тайвань, позволило им на какое-то время отложить отмену эмбарго и в то же время "спасти лицо". Но этот вопрос не рассосется сам по себе.
Наконец, Европа и Америка не пришли к общему знаменателю в вопросе о том, что им делать с обидчивым и становящимся все более авторитарным хозяином состоявшихся в Москве на этой неделе праздничных мероприятий. В момент, когда Россия торжественно отмечает победу над фашизмом - в которой погибли больше россиян, чем всех других граждан союзных государств, вместе взятых, целый сонм европейских политиков и прочих известных личностей подписали открытое письмо, в котором осудили Россию за недавний откат от демократии. Г-н Путин ослабил полномочия местных органов власти, настояв на том, чтобы всех региональных губернаторов назначал он сам. Он также стреножил независимые средства массовой информации. Он также отпугнул инвесторов, санкционировав арест Михаила Ходорковского, нефтяного магната с политическими амбициями. Эстония и Латвия, две страны, которые прежде страдали под советским ярмом, бойкотировали церемонии в Москве.
Г-н Путин не так давно назвал крах Советского Союза величайшей геополитической катастрофой 20-го века. Но в конце недели, посещая Ригу, столицу Латвии, г-н Буш заметил, что история будет помнить, как зло, что коммунизм удерживал под своим контролем Центральную и Восточную Европу. Г-н Путин отреагировал на это тем, что в интервью американскому телевидению сказал, что демократию нельзя экспортировать, а нужно выращивать дома - слабо завуалированная критика в адрес президента США за то, что тот призывает к большей демократии на Ближнем Востоке и в других частях нашей планеты. Эти двое на встрече в Москве сделали вид, что у них сохраняются дружеские отношения (г-н Буш до сих пор испытывает наслаждение, называя г-на Путина по имени). Но затем г-н Буш отправился в Грузию, где Америка поддержала мирное свержение в 2003 году коррумпированного правительства, которое пользовалось поддержкой России. Нанося еще один ответный удар, г-н Буш сказал, что "всем странам" нужно уважать суверенитет Грузии - намек на сепаратистские движения в стране, которые Россия поддерживает.
А пока что Европа пытается сбалансировать поощрение российской демократии со старомодным преследованием собственных целей. Например, ЕС поддержал прием России в члены Всемирной торговой организации в обмен на ратификацию Россией Киотского протокола. Сразу после торжеств в Москве ЕС и Россия договорились о более тесном сотрудничестве в вопросах безопасности и энергоснабжения. Европа, в особенности Германия, в большой мере зависима от импорта российской нефти и природного газа. Но Европа также помогла ориентирующимся на Запад украинским реформаторам одержать победу в "Оранжевой революции" на Украине и стремится побудить к революциям другие страны на западных границах России. Европа и Америка согласны с г-ном Путиным в одном серьезном вопросе: к России, пусть даже она, возможно, и ослаблена, нужно относиться серьезно. Но никто, кажется, до конца не уверен, как это следует делать.
