Часть первая
С тех пор, как Китай стал обещать большие деньги для ШОС, а Россия - выступать в качестве гаранта безопасности, официальный Ташкент никак не мог определиться со своей ролью в этой региональной организации.
Судя по прошедшей на днях в столице Узбекистана конференции "Энергорынок Центральной Азии: тенденции и перспективы", этот вопрос, наконец, решен.
Из уст директора Центра политических исследований Гульноры Каримовой прозвучало предложение создать энергетический клуб стран-членов ШОС. Сама бы по себе инициатива могла и не вызвать столь бурный резонанс среди СМИ, если бы не одно важное обстоятельство. Дочь президента Узбекистана поддержали Шанхайская Организация Сотрудничества в лице заместителя Исполнительного секретаря ШОС Ж..Кулубаева и российский "Газпром" в лице начальника отдела управления по сотрудничеству со странами ближнего зарубежья А. Tернюка.
В роскошном конференц-зале отеля "Дедеман" не говорили о том, почему столь авторитетные организации не прислали в Ташкент своих первых лиц. Об этом обменивались мнениями в кулуарах, по большей части шепотом.
Хотя, с другой стороны, многие и так понимали смысл данной великосветской тусовки. Инициатива инициативой, однако главным событием энергетической конференции должна была стать именно презентация Центра политических исследований. Но как бы то ни было идеи, прозвучавшие здесь, обязательно станут предметом более серьезного обсуждения и анализа. Когда?
Для начала нужно попробовать понять, почему американцы решили начать войну в Ираке. Почему несмотря на отсутствие в этой стране оружия массового поражения, администрация Джорджа Буша-младшего все же полезла в авантюрную войну, задействовала лучшие свои военно-морские и сухопутные силы?
Ответ лежит на поверхности. Контроль над энергетическими ресурсами в XXI веке означает намного больше, чем просто контроль. Это возможность диктовать свою волю другим государствам, странам, быть может, целым материкам. После американской оккупации Ирака Россия часто выступала с позиций крайней озабоченности по поводу ситуации в этой стране Ближнего Востока. Хотя, с другой стороны, любые колебания на мировом рынке энергоресурсов, в конечном счете, оказывались максимально выгодными для ТЭК (топливно-энергетического комплекса) России.
Несколько иную позицию по отношению к американскому доминированию в Персидском заливе занял Китай, чья экономика по итогам 2004 года проглотила нефти больше, чем американская. Из Пекина раздавались заявления подобные тем, что время от времени звучали из Москвы. Но общий тон выступлений китайских лидеров был несколько приглушен. И вовсе не оттого, что Китай не озабочен американским военным присутствием в районе, откуда идет львиная доля энергоресурсов. Нет. Здесь к глобальному вопросу контроля над нефтью и газом отнеслись лишь с большим прагматизмом.
В принципе, говорить о нежелательности американского контроля над нефтяным краном бесполезно. Судя по заявлениям из Вашингтона, они не собираются в ближайшее время покидать Персидский залив.
Поэтому лидер Китая Ху Цзиньтао пошел другим путем. Были предприняты активные меры по поиску альтернативных источников энергетических ресурсов, одним из которых стал проект нефтепровода из Казахстана в Алашанькоу.
Строительство этого стратегического объекта идет ударными темпами, по всей видимости, недалек тот день, когда Россия и Казахстан на долевой основе дадут Пекину право на передышку в постоянной борьбе за энергоресурсы.
Ташкентская же инициатива о создании нового ОПЕК, но уже в рамках Шанхайской Организации Сотрудничества, еще одна возможность для экономики Китая избавиться от серьезной зависимости от поставок нефти из района Персидского залива.
Ситуация на традиционных рынках энергоресурсов выглядит примерно так: "Определенно известно только то, что перспективы резкого роста нефтедобычи за счет традиционно-разрабатываемых территорий на ближнее десятилетие выглядят проблематично. В странах Персидского залива себестоимость добычи нефти невелика, есть и разведанные значительные запасы, но для евроатлантистов энергетическая политика в этом регионе вряд ли будет меняться. Саудовская Аравия и другие страны Персидского залива закрыты от иностранного влияния на политику нефтяного сектора. Западу остается только добиваться пересмотра существующего статус-кво. Месторождения на других территориях находящиеся, вблизи к США и странам ЕС, т.е. странам, потребляющим значительно большее количество энергоресурсов, чем другие регионы мира, на сегодняшний день находятся на стадии падения добычи. В середине 2003 г. Норвегия, например, заявила, что исчерпала весь потенциал для поставок дополнительных объемов нефти на рынок".
Эта цитата из выступления на конференции Г.Каримовой еще раз свидетельствует о том, что вопрос контроля над энергетическими ресурсами сегодня один из самых важных. Напряженность в Ираке, чрезмерные амбиции США в районе Мексиканского залива - это именно те факторы, которые заставят страны-члены ШОС объединиться в единую энергетическую организацию. Посыл понятный. Везде, где появляются американские военные, или в местах, где они могут появиться, возникает очередная "горячая точка". Поэтому России, Казахстану, Узбекистану, быть может, еще и Туркменистану пора призадуматься над ключевой задачей - сохранением суверенного контроля над нефтью и газом.
Сама инициатива выглядит очень заманчиво. "Надо отметить, что Россия, Китай, Индия, Иран, Узбекистан, Туркменистан, Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Азербайджан, Турция и Пакистан в стратегическом плане могут составить единое энергетическое пространство производителей и потребителей в интересах своего развития. Они, при необходимости, смогут объединить капиталы, ресурсы как природные, так и людские, технические и производственные возможности и т.д. для создания энергетического рынка XXI века".
Глобальные планы объединения в энергетический блок стран со столь разным менталитетом не новы. Если Россия, Китай, Индия, Узбекистан, Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан еще могут интегрироваться на основе общности политических и экономических устремлений, то такие страны, как Туркменистан, Азербайджан, Турция и Пакистан минимум семь раз отмерят, прежде чем один раз отрезать.
Так, к примеру, Сапармураду Ниязову по большому счету никакие объединения не нужны, ибо он считает Туркменистан самодостаточной страной.
Азербайджан также не особо хочет объединяться в силу негативного опыта участия в ГУААМ.
Турция находится на полюсе интересов Европы и Азии. Приоритетом она считает вхождение в европейские структуры и надеяться на то, что ради иллюзорного топливного блока со странами ШОС, рискнет на полную катушку, по меньшей мере, опрометчиво.
У Пакистана сегодня своих внутренних проблем достаточно, большая часть из которых связана с международным терроризмом, низким уровнем жизни населения, социальными проблемами. Хотя нельзя сбрасывать со счетов и привлекательность глобального проекта. Энергетическая безопасность - вопрос, ради которого можно отказаться от многого.
Часть вторая
Инициативу по созданию единого энергетического блока на просторах ШОС нельзя при всем желании назвать антиамериканской идеей.
Разумеется, в скудных документах с энергетической конференции если не прямо, то опосредствованно говорится о не самом позитивном влиянии США на регионы традиционной добычи энергоресурсов.
Директор Центра политических исследований Гульнора Каримова на организованной ею энергетической конференции прямо говорила о превалировании политики над экономикой, когда речь заходит о нефти и газе: "Некоторые известные нефте- и газопроводы накопили на сегодняшний день свой политико-конфронтационный потенциал. Это всем известный нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан, а также Одесса-Броды, или еще только планируемые магистральные трубопроводы из России на Восток на Дацин и Находку и на Запад в Германию и далее".
Как воспринимать эту цитату? Как еще одно предостережение лидерам стран-членов ШОС опасаться очередных оранжевых революций в своих вотчинах, или. . . Или еще один объективный фактор создать энергетический блок, способный свести к минимуму риски от возможного энергетического дефицита. Обе эти оценки имеют право на жизнь.
К ним нужно приплюсовать и озабоченность официального Ташкента своей энергетической безопасностью. Политические гарантии получены в ходе подписания в Москве союзнического договора. Теперь настал черед задуматься о безопасности энергетической. Наверное, этими факторами можно объяснить активность Узбекистана в продвижении новой идеи энергетического клуба.
Сегодня вопрос контроля над энергетическими ресурсами нельзя рассматривать вне рамок стран, где уже произошли оранжевые революции. И Украина, и в меньшей мере Грузия являются странами, через которые проходят нефте- и газопроводы. Транзитные территории, без которых России, как ключевому игроку на мировом рынке энергоресурсов от Каспийско-Центральноазиатского региона, трудно осуществлять поставки в Европу. Сейчас, правда, предпринимаются попытки оставить Киев не у дел за счет строительства нефтепровода по дну Балтийского моря, однако объемы экспорта российской нефти напрямую в Германию еще недостаточны, чтобы в полной мере покрыть потребности мощной промышленной инфраструктуры Европы.
Со своей стороны, обе страны, где победила демократия, стремятся предпринять меры профилактического характера с целью уменьшить энергетическую зависимость от России. "Так, например, Украина рассчитывает уменьшить энергозависимость от России за счет нефти Казахстана, а Азербайджан предлагает Казахстану нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан, тоже привлекая казахстанцев возможностью снизить зависимость этой страны от Каспийского Трубопроводного Консорциума, т.е. опять же от России", - говорится в докладе ЦПИ.
Очевидно, Казахстан выходит на одно из первых мест по экспорту нефти в Каспийско-Центральноазиатском регионе. Интерес к этой стране продиктован исключительно прагматичными мотивами. В том же докладе приводятся весьма интересные статистические данные по Казахстану: "Добыча нефти в Казахстане будет увеличиваться, и к 2010 г., предположительно, достигнет 115 млн. т., а экспорт может составить около 100 млн. т. К 2015 г. добыча в этой стране, как отмечают аналитики, будет увеличена до 150 млн. т., а экспорт достигнет 127,5 млн. т. В то же время аналитики прогнозируют увеличение пропуска казахстанской нефти по Каспийскому Трубопроводному Консорциуму - 45 млн. т., по нефтепроводу Атырау-Самара - 25 млн. т., в Китай - 20 млн. т. Таким образом, на трубопроводы Баку-Тбилиси-Джейхан и Одесса-Броды остается около 30 млн. т.".
Так как Казахстан не является акционером двух последних нефтепроводов, тарифы на прогонку нефти будут весьма высокими. Такая диверсификация экспортных потоков в большей мере политическая, нежели экономическая. Разумеется, Казахстан хочет хоть как-то улучшить финансовую сторону вопроса, стремясь приобрести в собственность нефтеналивной терминал в Одессе и Одесский нефтеперегонный завод. Однако никаких серьезных гарантий, что из этой затеи что-то получится, пока нет. Нельзя сбрасывать со счетов и курдскую нефть Ирака, которая еще до вторжения США была для Южной Европы безальтернативной. Заинтересованные стороны прекрасно понимают, что когда-нибудь в Ираке настанут лучшие времена, и курдская нефть снова потечет на юг Европы.
Официальный Ташкент предлагает следующий сюжет дальнейшего развития ситуации в энергетической сфере. В отличие от ОПЕК, инициируется структура, объединяющая и производителей, и потребителей энергетических ресурсов. Естественно, такой альянс изначально будет максимально политизирован, и, по сути, станет доминирующей фигурой в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Чем новое образование отличается от уже созданного и неплохо функционирующего Европейского Союза, непонятно.
Зато понятно другое - Ташкент в очередной раз хочет дать понять остальному миру очевидную истину: если вы объединяетесь во всевозможные блоки и союзы, то чем хуже мы, ШОСовцы?
Мы не только консолидируем потенциалы, но и выработаем правила игры, с которыми придется считаться так же, как с ежегодными решения стран-членов ОПЕК по нефти.
У Узбекистана есть веские причины предлагать то, что сегодня кажется невозможным. Они, прежде всего, связаны с потенциалом, которым обладают страны, в адрес которых направлена ташкентская инициатива. Чтобы несколько прояснить ситуацию, достаточно обратиться к следующим выкладкам.
Доказанных запасов в мире на 1 января 2001г. - 164 трлн. куб. м. Считается, что этих запасов, с учетом развития глобальной экономики, хватит на 62 года. В России и Иране находятся 50% мировых запасов природного газа, а 70% мировых запасов - это территория, на которой расположены Россия, Казахстан, Туркменистан, Узбекистан плюс государства Ближнего Востока.
Структура распределения запасов природного газа по регионам мира такова: Ближний Восток - 35%, Африка - 7,5%, Западное полушарие - 9,5%, страны Азиатско-Тихоокеанского региона - 7%, Западная Европа - 3%, Россия плюс страны СНГ - 37,9% (из них Россия 32,2%).
Структура же потребления природного газа по регионам мира следующая: Организация экономического сотрудничества и развития - 54,2%, Ближний Восток - 8,1%, СНГ- 23,4%, Китай - 1,2%, Азия-5,7%, европейские страны (не Организация экономического сотрудничества и развития) - 1%, Латинская Америка - 4%, Африка - 2,4%.
Россия и СНГ со своими 37,9%-ми запасами должны диверсифицировать энергетические потоки, исходя из единой тарифной политики, а европейцы с более чем 50%-м потреблением понять, что имеют дело с мощной энергетической структурой.
Когда это понимание наступит, то любые двусторонние переговоры с членами будущего альянса станут невозможными. Тогда и Грузии, и Украине, и другим европейским странам придется договариваться не с Казахстаном, Туркменистаном, Россией, а с целым энергетическим блоком.
Проще говоря, энергетический кран должен стать общим делом стран Каспийско-Центральноазиатского региона. Открыть его или, наоборот, закрыть будет зависеть в равной мере от всех членов энергетического альянса.
