Вчера для всех нас - пожирателей 'черного золота' - настал Судный день. Мы, бесстыжие грешники, воображали, что наши пороки останутся безнаказанными, а то и незамеченными, на веки вечные. Конечно, это был самообман. Прозвучал трубный глас, грянул гром: ооновская структура с непроизносимым названием КМТИВДФФ ввела запрет на экспорт черной икры всеми странами мира - другими словами, для нас наступил конец света.
Мне страшно даже представить, сколько рыб отдали жизнь, чтобы удовлетворить мою преступную страсть к этим крошечным, сероватым, соленым икринкам. Да, я признаю себя виновным перед трибуналом в лице секретариата Конвенции ООН по международной торговле исчезающими видами дикой фауны и флоры (сокращенно КМТИВДФФ). Я тоже участвовал в геноциде осетровых.
Лишь одно обстоятельство смягчает тяжесть моего преступления. Поскольку немало лет я провел в России, формально, по крайней мере, я почти не экспортировал икру. Я просто жадно поглощал ее прямо в стране происхождения.
Пока суд не удалился для вынесения приговора, спешу чистосердечно признаться и во множестве других преступлений. Я осознанно приобретал черную икру у криминальных структур, представленных, как правило, пожилыми дамами в вязанных шапочках. В Москве конца девяностых крупные партии было гораздо удобнее покупать на черном рынке, чем в магазинах. Достаточно было позвонить по телефону и немного подождать. Через час торговец привозил вам товар - килограммовую 'дозу' в пластиковом пакете. По эффективности с этой системой могла бы соперничать разве что наркомафия.
Красная икра, белужья икра - во всех ее видах я разбирался досконально. В благополучные времена мы ели икру на завтрак. А в голодные годы предсмертной агонии советской империи я на время увлекся баклажанной икрой, и как-то раз, помнится, даже попытался собственноручно ее приготовить.
Лосось, чьи икринки незаслуженно носят гордое название 'красной икры', может сколько угодно считать себя королем среди рыб. Настоящей царь-рыбой можно назвать только осетра. Каждый, кому хоть раз приходилось видеть - живой или мертвой - взрослую белугу или севрюгу за 130 фунтов весом, или их не столь представительных родственников, стерлядь и бестера, знает, какие это величественные создания.
Одним из самых грустных впечатлений за годы жизни в постсоветской России стало для меня печальное зрелище последствий катастрофы, когда осетры с лучшей рыбоводческой фермы страны буквально сварились живьем. Из-за аварии на близлежащей электростанции пруды, где они содержались, превратились в гигантские котлы для ухи. Рабочие фермы сбивались с ног, делая осетрам 'рыбий вариант' искусственного дыхания - трясли их за хвосты, чтобы в жабры поступало больше кислорода. Ничего не помогло. Рыбы одна за другой погибали от теплового удара.
Что ж, в свою защиту я не могу сослаться на то, что не сознавал преступности своих действий. Я отлично знаю, что черная икра не появляется на свет уже расфасованной по на удивление стильным - для советского дизайна - баночкам с синими крышками. Увы, ради того, чтобы мы могли удовлетворить свою страсть к этому деликатесу, погибают прекрасные творения матушки-природы.
И смерть их не назовешь легкой. Браконьеры, творящие разбой в Каспийском море, не интересуются даже мясом своей добычи - а ведь осетрина тоже по праву считается изысканным деликатесом. Чаще всего они забирают только икру, а выпотрошенные трупы своих жертв оставляют гнить на мелководье или берегу.
Мы с президентом Владимиром Путиным, скажем так, не сходимся во взглядах по многим вопросом. Но в одном я готов с ним согласиться. Распад СССР действительно стал 'величайшей геополитической катастрофой' прошлого века, по крайней мере, для осетров. (А ведь они порой живут до ста лет, так что кое-кого из них можно назвать очевидцами истории двадцатого столетия в России, со всеми ее ужасами и тиранами). Как же сегодняшние осетры, должно быть тоскуют по спокойной жизни во времена Холодной войны, когда всего два идеологических противника - Советский Союз и Иран, сначала шахский, потом хомейнистский - властвовали на просторах Каспия и делили между собой мировой рынок черной икры!
Теперь, когда Каспийское море окружают уже пять независимых государств, разгул браконьерства в его прибрежных водах при попустительстве официальных структур, призванных бороться с незаконным промыслом, достиг невероятных масштабов. То, что там вообще сохранились осетры, чью икру КМТИВДФФ разрешал экспортировать в прошлом - само по себе чудо!
В сложившейся ситуации виновата не только Россия. Азербайджан, к примеру, тоже превратился в рай для браконьеров, а поскольку прибыли от незаконной торговли икрой очень велики, осетрам в Казахстане, Туркменистане и Иране, надо полагать, достается не меньше.
Волей неволей напрашивается параллель между отношением России к 'черному золоту' этой царь-рыбы и другим своим богатствам - энергоносителям. Да, Кремль изо всех сил качает газ в Европу (если, конечно, не прерывает поставки). Но параллельно с этим российские нефтегазовые магнаты переправляют на Запад миллиарды фунтов (в том числе неправедно добытые, или же нажитые за счет 'снятия сливок' с экспорта энергоносителей). То же самое происходит и с икрой. Беда в том, что ее становится все меньше, и поток поставок уже иссякает.
В одной из своих лучших повестей - 'Игроке' - Достоевский рассуждает о различиях в отношении западноевропейца и россиянина к деньгам, или, как он выражается, 'капиталу'. Немец, утверждает один из его персонажей, стремится сколотить состояние честным трудом. Но россиянин на это просто неспособен. Если же на него нежданно-негаданно обрушится богатство, русский попросту растранжирит его в приступе бездумного куража.
С таким же успехом слово 'деньги' можно заменить 'черным золотом': богатство страны - российская икра - так же 'проматывается', безудержно пускается по ветру, и вежливые просьбы ООН вряд ли смогут остановить этот процесс.
Возможно, это окарикатуренное представление об отношении россиян к деньгам и не во всем соответствует действительности. Но так или иначе, если мне придется выбирать между русской икрой и немецким селедочным салатом со сметаной, нетрудно понять, чему я отдам предпочтение - хоть вешайте!
