На стене рабочего кабинета Андрея Пентюхова висит крупномасштабная карта Москвы. На ней разбросаны черные точки, которых особенно много вокруг железнодорожных вокзалов на северо-востоке столицы. Каждая черная точка обозначает человека, погибшего на улице от гиподермии (переохлаждение, мед.). Г-н Пентюхов, работающий начальником Отдела социальной помощи людям без определенного места жительства (бомжам) Департамента социальной защиты населения Москвы, разъясняет, что гиподермические трупы находят даже в августе, когда пьяные падают в лужи. Большинство черных точек, однако, появляются на карте в зимний период. Москвичи даже придумали особое название для трупов, которые появляются после таяния снега; они называют их "подснежниками".
"В одно мгновение темное небо смешалось со снежным морем, - написал Пушкин в повести "Капитанская дочка". - Все исчезло". Сегодня зимний снег в Москве скрывает многие из недостатков этого города: невыразительную архитектуру, а также грязь и беспорядок ее головокружительного роста. Но зима и снег также выявляют другие, скрытые аспекты современной России: статус сверхдержавы, который она по-прежнему имеет среди своих соседей; отчаяние, которое проступает под питаемым нефтью блеском; жестокость, беззаконие и всепроникающую коррупцию.
Рассмотрим унылую жизнь двух, иногда невидимых, коммун: бомжей и целой армии рабочих-мигрантов из соседствующих с Россией бывших советских республик, которые нагрянули в российскую столицу. Менее бросающиеся в глаза, чем террористы и магнаты, они не в меньшей мере говорят о стране, в которой живут - и умирают.
Проблемы и специфика московских бомжей отражают драматическую недавнюю историю России. Во-первых, это их численность, которая, подобно многим проблемам России, является настолько же чрезмерно большой, как и сама страна. Численность бомжей сократилась с начала 1990-х годов, но даже консервативные оценки говорят, что на улицах столицы или во временных норах все еще спят 10000 душ; некоторые дают многократно более высокие оценки. Не менее поразительна и скудость общественной заботы о них. Петр Великий повелел, чтобы бродяг били и ссылали в Сибирь; в советские времена бездомные были, фактически, вне закона. Сегодня город обеспечивает около 1500 койко-мест, говорит г-н Пентюхов, утверждающий, что зимой никому не отказывают в приеме в ночлежку. Другие настроены скептически.
Особые причины бездомности в Москве тоже говорят о многом. Как и в других странах, многие из тех, кто вынужден спать на улице, являются выпущенными на волю заключенными. Но другие стали жертвами экономических волнений 1990-х годов - сначала хаоса и гиперинфляции, которые последовали за распадом Советского Союза, затем дефолта и девальвации 1998 года. Некоторые поменяли свои квартиры на водку или были обманным путем выгнаны из них и с той поры спят на улице.
Отхлебывая пиво перед железнодорожным вокзалом, Наина утверждает, что мафия и ФСБ (Федеральная служба безопасности РФ, наследница советского Комитета государственной безопасности) вступили в сговор с целью отобрать у нее жилище. "Баба Таня", как ее кличут в своей среде, является беззубой старухой в жалостливо тонком пальто, с признаками недавних побоев на лице. Она проводит свое время в подземном переходе рядом с Министерством иностранных дел РФ. Она знает, где сигналы светофора меняются медленнее всего, что дает ей максимум времени, чтобы просить милостыню у водителей и пассажиров простаивающих перед светофором автомобилей. Большую часть жизни она прожила в Средней Азии; возвратившись в Россию в 1990 году, она поняла, что для нее здесь нет места. До наступления сильных снегопадов она спала на трубах теплоснабжения во дворе одного жилого дома.
Зимой московские бомжи спят на лестничных площадках жилых домов, звонят во все звонки, пока кто-нибудь нечаянно не впустит их в дом, затем притворяются спящими, когда мимо проходят обитатели дома. Или же они заползают в вентиляционные шахты городской системы теплоснабжения. Слишком холодно ходить всю ночь и спать в метро днем, как они делают летом, однако некоторые едут на пригородных электричках в окрестные города, где подъезды жилых домов не запираются на замок. Или, как часто делала баба Таня, они располагаются на ночлег в одном из московских вокзалов. Взрослые бомжи делят вокзалы с другой группой, которая симптоматична для постсоветского состояния России: с детьми московских улиц, продуктом широко распространенного распада семей, который принесли с собой крах советской империи и конец коммунизма.
В 2002 году российский президент Владимир Путин объявил, что проблема детской бездомности в России достигла "угрожающих пропорций". Тогда в стране насчитывались миллионы детей, сбежавших из дома. Были открыты новые приюты, а милиции дали право забирать бездомных детей. Однако в прошлом году министр внутренних дел РФ заявил, что Россия переживает новую волну детской бездомности, сопоставимую с теми, которые были вызваны гражданской войной и второй мировой войной.
Одной из ее жертв является Даша, девушка, которая говорит, что ей 17 лет, но которая выглядит моложе и является гермафродитом и наркоманкой. Она нюхает клей и лак для покрытия полов на Курском железнодорожном вокзале, зарабатывая попрошайничеством. (Вечером лучше всего просить милостыню около ресторанов, говорит она, но в Москве "не так много добрых людей".) Банда подростков, которые нюхают наркотики, объясняет Даша, ведет войну с бандой, которая колется наркотиками; у Даши на переносице шрам от драки с девочкой, которая, как она утверждает, украла у нее 65 рублей. Она и другие московские подростки получают определенную помощь от благотворительной организации "Медицина без границ", которая осуществляет в столице программу "Дети улицы". Вечерами по большей части Даша ездит электричкой в расположенный неподалеку от Москвы город Подольск и спит в подъезде жилого дома. Что она думает о своем будущем? "Тут и думать-то не о чем".
Есть опасности и помимо наркотиков и соперничающих банд, особенно зимой. Как и некоторых калек, бездомных детей принуждают просить милостыню или воровать преступники, говорит Алексей Никифоров из организации "Медицина без границ". Но самой большой проблемой является милиция и ее жестокость. А самым трудным временем суток является середина ночи, когда администрация железнодорожного вокзала отсутствует, а милиционеры напиваются.
Самому страшному из милиционеров на Курском вокзале дети дали прозвище Лошадиная Голова. Несмотря на постановление правительства, что в период недавних жестоких морозов вокзалы были обязаны разрешать бездомным находиться в них, Лошадиная Голова выгоняет их из теплых мест, говорит Даша, и избивает их. Милиция, добавляет г-н Пентюхов из городской мэрии, "не та организация, к которой можно обратиться за помощью", и это еще слабо сказано. "Они нас бьют палками и говорят, чтобы мы убирались на улицу", - говорит Каджи (Kadzhi), бездомный мужчина, который тоже спит на вокзале, "но как можем мы уйти? Мы бы там умерли". В летнее время - и если ничто другое не спасает, то также и зимой - подростки Курского вокзала находят приют в очень холодной и зловонной яме под железнодорожной платформой, на земляном полу которой разбросаны грязные одеяла.
Как это бывает с бездомными и в других странах, но в еще большей мере, отсутствие постоянного места жительства и нужных документов, удостоверяющих личность, существенно затрудняет людям возможность покинуть улицу. "Без бумажки ты - букашка, а с бумажкой - человек", - гласила старая поговорка советских времен. Этот внеправовой статус оказывает губительное воздействие на жизнь в Москве также другой теневой коммуны: еще одной, которую, внимательно приглядевшись, можно увидеть сквозь снежную белизну.
Странный фрукт
Москва, вообще говоря, не является городом, который работает. Бросающимися в глаза исключениями являются метро и система центрального отопления. Менее очевидна, но тоже ужасна обширная индустрия уборки снега, которая поддерживает город в полуфункциональном состоянии на протяжении (примерно) пяти снежных месяцев каждый год.
Снегопады бывают в Москве в среднем 50 раз в году. В прошлую зиму выпало 2 м снега. Когда в Россию приходили иностранные завоеватели, снег всегда выступал как один из самых важных средств борьбы с ними; в мирное время снег представляет собой огромную экономическую ношу. В Москве работы по соскребанию снега с полотна автодорог и тротуаров, собиранию его в кучки, вывозу его примерно на 6000 спецавтомобилях для последующего сваливания в специально отведенных местах или превращения в воду посредством процесса таяния и, наконец, по посыпанию его химическими реагентами с целью ускорить таяние являются очень масштабными и дорогостоящими (что помогает понять, почему мэр города Юрий Лужков в прошлом году угрожал штрафами метеорологам, делающим неправильные прогнозы). Движущей силой этой операции являются рабочие-мигранты, прибывшие главным образом с Кавказа и из Средней Азии.
Снег является зимним урожаем этого города, главным сезонным шансом для таких людей, как Марат и Мухтар из Киргизстана, которые убирают снег со дворов и переулков в центре Москвы. (Тротуар перед расположенным неподалеку офисом г-на Лужкова очищается от снега подземной системой подогрева.) У Марата дома остались трое детей; оба этих мужчины зарабатывают по 7000 руб. в месяц, куда больше, чем могли бы надеяться заработать в Киргизстане. Город, говорят они, в снежные месяцы платит своим уличным рабочим на 1000 руб. больше в качестве компенсации за тяжелую ночную работу по уборке улиц. Мухтар и Марат говорят, что живут примерно на 2500 руб., а остальное посылают домой. Даже при температуре минут 25 градусов по Цельсию, говорят они, они так напряженно работают, что не замерзают и не простужаются.
Мухтару и Марату повезло, потому что их борьба со снегом является легальным занятием. Городские власти организовали для них две вещи, которые им нужны, чтобы официально работать в Москве: разрешение на работу и регистрацию по месту жительства (хотя деньги за это вычтены из их зарплаты). Еще с царских времен проживание в Москве было скорее привилегией, чем правом, даже для русских. После 3-дневного пребывания в городе все иностранцы должны зарегистрироваться в органе власти. В теории, разъясняет Светлана Ганюшкина из неправительственной организации "Общество содействия защите прав мигрантов", которая обеспечивает им правовую помощь, регистрация должна быть легкой; на практике, однако, она требует получения согласия арендодателей, благосклонности милиции и, нередко, взяток. Получение разрешения на работу, которое должны выправлять сами работодатели, тоже нередко бывает дорогостоящим и сложным.
В прошлом году, по данным Федеральной миграционной службы РФ, иностранцам было выдано 750000 разрешений на работу в России. Однако от 10 до 14 миллионов людей, по оценкам этой службы, находятся в стране нелегально. Огромное большинство прибыло из стран, в прошлом являвшихся советскими соседями России, где в период, когда советская экономика рушилась, уровень жизни падал еще сильнее и быстрее, чем в самой России. На Западе Россию считают страной со средними доходами, имеющей важное сырье и небольшое число экстравагантных олигархов; в Средней Азии и на Кавказе ее считают землей неограниченных возможностей. Полагают, что Таджикистан, разоренный войной и наркотрафиком и являющийся самым бедным из всех бывших советских республик, получает от денежных переводов около 20% своего внутреннего валового продукта (ВВП). Каждая третья семья в Молдавии, говорят, живет за счет члена семьи, работающего в России. Около 3 миллионов этих нелегалов, как считается, пытаются заработать себе на жизнь, живя в российской столице.
Подобно многим экономическим мигрантам во всем мире, лица, направляющиеся в Москву, обычно бывают преисполненными желанием достичь своей цели и относительно образованными, но, когда они туда приезжают, то обнаруживают, что их социальный статус понизился, так как они вынуждены соглашаться выполнять работу, от которой отворачиваются москвичи. Когда Борис впервые приехал в Москву из Таджикистана, например, он хотел поступить в медицинское училище. Но он говорит, что не смог себе позволить дать взятку, которая была необходима для продолжения учебы. И поэтому дело кончилось тем, что он стал работать нелегально на стройплощадке, принадлежавшей одной таджикской компании, и жить в бараке при стройплощадке. Многие другие вроде него живут в выкопанных под московскими рынками землянках или в бойлерных и складских помещениях и незаконно подключают электрообогревательные приборы, когда температура понижается. Девять таджиков, проживавших, как говорят, в одном сарае в Московской области, умерли во время пожара на прошлой неделе. Когда турки отказались ему уплатить за 3 месяца работы, говорит Борис, он ушел.
Отказ выплатить заработанные деньги является распространенной схемой на стройплощадках, которые принимают большую часть потока иммигрантов весной и летом. Мохаммад Исламов приехал в Москву из Узбекистана, пытаясь, как он говорит, получить политическое убежище. На протяжении 6 лет он живет в бараке. Прошлой зимой он работал на уборке снега в дачном поселке в пригороде Москвы. "Тяжелая работа", - говорит г-н Исламов. Затем прошлым летом он и пять других работали в течение 3 месяцев на строительстве дачи. Им давали достаточно пищи, говорит он, чтобы они не умерли от голода, но им не заплатили "ни копейки". Когда работа была сделана, говорит он, всех шестерых арестовали и избили сотрудники подразделения милиции по борьбе с массовыми беспорядками, которые, как он уверен, были в сговоре с работодателем. Г-н Исламов ведет точный учет своего неоплаченного труда, имеет чертежи дачи и справку из больницы о том, что у него были повреждены ребра, якобы, в результате побоев плюс копии его бесполезной переписки с местными прокурорами по поводу мошенничества.
Но его положение лучше, чем у некоторых других. Трудность в том, говорит Гохар Джураева из "Фонда Таджикистана", организации, которая помогает попавшим в трудное положение иммигрантам, что, если рабочий не имеет законной регистрации, "после 3 дней с ним можно делать все, что угодно". Без правильно оформленных документов иммигранты могут быть депортированы, если их остановит милиция. А их с большой долей вероятности могут остановить: проект мониторинга ситуации, осуществляемый одной правозащитной организацией, которая позаимствовала свою методологию у одной специализирующейся на расовой дискриминации исследовательской организации в Америке, показал, что иммигранты, являющиеся выходцами из Средней Азии и с Кавказа, имеют в 21 раз больше шансов быть остановленными милицией в метро, чем славяне.
Как результат, многие оказываются пленниками современного ГУЛАГа. Часто работодатели отбирают у них паспорта; нередки случаи попадания в сексуальное рабство или продажи людей. Даже разрешение на работу не дает полной защиты: поскольку разрешение является разовым и действительным только для конкретной организации, рабочий полностью зависит от своего работодателя. Многие работодатели злоупотребляют этим положением. Когда г-н Исламов встретился с журналистом "The Economist", он занимался сбором денег для своего друга из Таджикистана, которого заставили копать канаву в самый холодный день января. После ему пришлось ампутировать отмороженные пальцы.
Холодные утешения
Кое-кто в России, включая и сотрудников Федеральной миграционной службы, хочет что-то сделать с этой системой или с ее отсутствием - ради пользы России, если не ради самих мигрантов. Демографическое положение России сегодня напоминает положение страны, ведущей войну: ее население сокращается с темпом около 750000 человек в год. Только управляемая иммиграция способна удовлетворить ее среднесрочные потребности в работоспособных взрослых людях Федеральная миграционная служба экспериментирует с "легализацией" мигрантов в нескольких выбранных районах по всей России. Она лоббирует за всеобъемлющую правительственную программу по привлечению в страну людей и за упрощенную систему регистрации.
К сожалению, как деликатно говорит Елена Тюрюканова, специалист по миграции из Российской Академии Наук, интересы государства и отдельных лиц, которые его представляют, не всегда совпадают. Иными словами, нынешняя путаница, возможно, просто очень выгодна, чтобы от нее отказываться.
Депортированный мигрант не может вернуться в Россию в течение 5 лет. Это делает угрозу депортации исключительно прибыльным инструментом для милиции. Даже если регистрационные документы иностранца в порядке, говорит узбек Исламов, милиционеры могут схватить его и потребовать взятку. "Такие вот у нас права", - с иронией говорит он. Говорят, что многие рабочие-мигранты зашивают небольшие суммы денег в одежду, чтобы после обыска им осталось хоть что-нибудь. Г-жа Джураева говорит, что 70% проблем, с которыми ей приходится иметь дело, связаны с милицией. Иногда эти проблемы более серьезны, чем простое вымогательство взятки. По данным ее организации, некий Садри Бекназаров в начале зимы отправился в банк, чтобы перевести в Таджикистан 700 долл. США, заработанных им на стройплощадке. Его остановили милиционеры, и с тех пор никто его не видел. Милиция отказывается комментировать это дело.
Есть и другие хищники. Г-жа Тюрюканова говорит, что состав иммигрантского сообщества меняется, в нем растет доля выходцев из Средней Азии за счет уменьшения доли выходцев из славянской Украины. Таким образом, "культурная дистанция" между массой вновь прибывших и основным населением страны увеличивается. Когда в прошлом году во Франции происходили восстания, российские комментаторы выражали свою обеспокоенность в отношении растущих, неинтегрированных иностранных сообществ, которые проживают в столице России. Но, по правде говоря, риск восстания в Москве неорганизованных, забитых узбеков и таджиков кажется очень маленьким.
Напротив, их шансы на то, что они станут жертвами насилия, растут. "Фонд Таджикистана" располагает страшными видеоматериалами об избиении таджикского мужчины русскими молокососами во дворе одной московской школы в начале этой зимы. Насильственные акции скинхедов нарастают по всей России, что является ужасным сопутствующим результатом становящегося все более острым национализма в основном направлении политики. В Санкт-Петербурге были убиты несколько иностранных студентов; парень из Мали был там убит 2 недели назад.
Другие мигранты испытывают менее драматические невзгоды на заснеженных улицах Москвы. Почти половина московских бомжей прибыла в этот город из чужих стран - особенно, говорит г-н Пентюхов, из Таджикистана и с Украины. Они приехали сюда в поисках работы, затем у них кончились деньги, и они не смогли вернуться домой. Некоторые кончают тем, что становятся "подснежниками". Да и сама работа может быть опасной, когда рабочие лазают по крышам, счищая снег и отбивая сосульки, нередко без страховочных поясов.
В прошлом году одна англичанка, живущая в Москве, обнаружила мужчину-таджика, лежащего на спине на улице в одном шикарном квартале в центре города. Он упал с крыши пятиэтажного здания, которую очищал от снега. Он был еще жив, думает она, когда на месте происшествия оказались милиционеры, но они взглянули на него, выкурили по сигарете и уехали. Около 40 минут, как она думает, пока не прибыла "скорая", этот мужчина лежал на спине на улице, а его кровь стекала на снег.
