Прошлым летом автор этой рецензии путешествовал по российскому Дальнему Востоку, бедному региону, отправляющему налоги в Москву, сыновей - на службу в жестокой федеральной армии, и мало что получающему взамен. Он ожидал обнаружить, что расстояние и недовольство ослабили связь между жителями региона и их страной. Ничего подобного. Несмотря на все страдания, жители Дальнего Востока очень крепко привязаны к своей родине. Сострадательная, полная сочувствия книга Джеффри Хоскинга (Geoffrey Hosking) о временах Советского Союза объясняет, как это загадочное, атавистическое чувство выжило в те времена и как оно эксплуатировалось лидерами Советского Союза.
Г-н Хоскинг - видный ученый, специалист по России и Советскому Союзу - анализирует ход советского эксперимента с самых ранних стадий российского империализма. Как он утверждает, этот эксперимент проводился "не только русскими, но и над русскими". В ходе него сельская местность обезлюдела, города потеряли человеческий облик, сотни тысяч россиян попали в ГУЛАГ. Одержимость гонкой вооружений поставила экономику с ног на голову, и, как говорит г-н Хоскинг, то, что должно было быть "обществом равноправия, основанном на изобилии ... стало иерархическим обществом, базирующимся на дефиците". Он комбинирует должную сдержанность, повествуя о войне и о голоде, с хорошо сделанными описаниями - такими, как рассказ о рабочих из Новочеркасска, которые в 1962 году вышли на митинг против понижения зарплат и роста цен с плакатами "Хрущева - на колбасу!" Их выступление было подавлено войсками и танками.
Опустошение было не только материальным. В других странах понятия "Россия" и "Советский Союз" считались синонимами. Украинцы, грузины и другие народы периодически подвергались энергичной русификации. В то же самое время все советские лидеры, вплоть до Ленина (объявившего войну "великорусскому шовинизму"), до ужаса боялись русского национализма. Г-н Хоскинг подробно рассказывает об использовании Русской Православной Церкви и нападках на нее, о ее сопротивлении и предательствах, вызванных подобным обращением. Вместе с тем Политбюро использовало русский национализм и историю в особо трудные времена, в частности перед второй мировой войной и во время нее, а также когда Советскому Союзу нужно было обоснование, чтобы соперничать с западной демократией. Эти тенденции были заметны в культуре, спорте и, конечно, в политике, рассказывает г-н Хоскинг.
Он хорошо описывает то, как Россия повлияла на коммунизм, и наоборот: как старые патологии - отношение к закону и правителям - деформировали и свели на нет эксперимент. Русское чувство "мессианства" - старая убежденность в том, что Россия была и является светом для других наций, является лейтмотивом книги. Он также рассказывает немного о некоторых наследиях советской эпохи: грубости, причиной которой была гражданская война, и о привычках и манерах, сформировавшихся вследствие безудержной урбанизации.
Однако повествование г-на Хоскинга заканчивается вскоре после того момента, когда Борис Ельцин стоял на танке и рухнул Советский Союз. Он предлагает два возможных варианта будущего России: остаточный империализм или нация-держава. Если бы книга г-на Хоскинга была менее сочувственной, либо если бы она завершалась более поздним временем, в период абсолютной власти Путина - то он гораздо меньше бы сомневался относительно будущего направления, которое могут выбрать эти атавистические чувства.
Рецензия на книгу: "Rulers and Victims: The Russians in the Soviet Union" ("Правители и жертвы: Русские в Советском Союзе"), автор Джеффри Хоскинг (Geoffrey Hosking), издательство Harvard University Press
