Историческое партнерство подходит к концу
В них сложно было заподозрить родственные души - в сладкоречивом британском адвокате и протяжно говорящем республиканце из Техаса. Но именно партнерство Тони Блэра и Джорджа Буша определяло события в мире на протяжении почти пяти лет, после терактов 11 сентября. Однако за последний год разгром в Ираке и внутренние проблемы превратили обоих лидеров из парящих ястребов в самых что ни на есть хромых уток (Игра слов: 'lame duck' - 'хромая утка' - также означает политического деятеля, завершающего свое пребывание на данном посту, прим. пер.).
На этой неделе рейтинг популярности Буша опустился до 31%; его партии грозит поражение и потеря одной или обеих палат Конгресса на промежуточных выборах в ноябре. А в Великобритании значительная часть лейбористской партии, которую Блэр создал практически заново и которую привел к трем подряд победам на выборах, хочет отправить своего спасителя в отставку, заменив его Гордоном Брауном (Gordon Brown).
Никто из них не собирается уходить сразу. Блэр может продержаться еще год. Буш, несмотря на всю свою непопулярность, останется у власти до января 2009 г. И возможно, его дорога идет не только вниз: нефункциональность демократов еще может позволить республиканцам кое-как победить на промежуточных выборах. Но одна эра определенно подходит к концу. Неважно, как долго они останутся на своих постах, самоуверенное и зачастую самодовольное политическое партнерство, определившее военный ответ Запада 'Аль-Каиде' и возглавившее марш на Афганистан и Ирак, дрогнуло. Чем это чревато для остального мира?
Во-первых, вспомните, что это не был союз равных. Вклад Великобритании в войну с террором был гораздо меньшим по сути, чем по символизму. После 11 сентября Бушу не нужен был Блэр, чтобы мобилизовать поддержку внутри страны и военную силу, необходимую для вторжения в Афганистан и Ирак. Но в Блэре американский президент нашел величайшего политического коммивояжера и надежного союзника, обладающего уважаемым голосом как в Совете Безопасности ООН, так и в Евросоюзе. Что еще лучше, Блэр искренне верил в свою правоту и излучал эту уверенность. Он присоединился к Бушу из принципа, а не из какого-то британского инстинкта, побуждающего выслуживаться перед сверхдержавой. С самого начала он верил в силовой ответ терроризму и в необходимость избавить Ирак от Саддама Хусейна. Как прогрессивный левоцентристский политик, который так же хорошо ладил с Биллом Клинтоном, Блэр мог быть услышан в регионах мира и Америки, остававшихся глухими к Бушу.
Поскольку Великобритания - младший партнер, ни новая слабость Блэра, ни его возможное изгнание с Даунинг-стрит не окажут немедленного воздействия на поведение Америки в мире. Браун до сих пор практически никак не проявлял своих внешнеполитических убеждений за исключением того факта, что он евроскептик, благодушно настроенный по отношению к США. При нем Великобритания продолжит ценить трансатлантический альянс, не в последнюю очередь потому, что в Евросоюзе царит полнейший разлад с тех самых пор, как избиратели отказались принять новую конституцию, и блок уже практически не пытается тянуть в противоположном направлении. Время вывода небольшого британского контингента из южного Ирака, обязательства страны по миротворческим операциям в Афганистане и противодействие иранской ядерной программе почти наверняка останутся неизменными.
Несмотря на это, когда Блэр потеряет авторитет в стране (а тем более, когда он, в конце концов, покинет свой пост), Буш должен будет ощутить потерю не только сильного союзника, но и родственного духа. Все большие потери друзей на родине будут усугубляться усиливающимся одиночеством за рубежом. Недавно президент обрел нового европейского друга в лице Ангелы Меркель. Новый канцлер Германии гораздо больше разделяет образ мыслей Буша, чем ее предшественник Герхард Шредер. Так, она похвально откровенна в отношении ядерной программы Ирана и его угроз в адрес Израиля (хотя и несколько слаба в отношении Владимира Путина и все более напористой России). Но многие из прочих иностранных союзников Буша - испанец Хосе Мария Аснар (Jose Maria Aznar) и итальянец Сильвио Берлускони (Silvio Berlusconi) - своих постов лишились. И ни с кем из этих союзников у президента не было таких прочных отношений, как с Блэром. Когда Бушу придет пора двигаться дальше без единственной родственной души и доверенного лица среди иностранцев, возможно больше всего ему будет не хватать не британских войск, не советов разведки и не голосов в Совете Безопасности, а психологической модели взаимного подбадривания: подкрепления уверенности друг друга в правоте их инстинктивных убеждений.
Длинная тень 1930-х
Тот факт, что премьер и президент происходят из противоположных концов политического спектра, лишь укрепляет эту модель. Их объединяли одни и те же, инстинктивные, ответы на теракт в башнях-близнецах и все, что за ним последовало. Оба они убежденные христиане. Оба считают джихадистский терроризм и распространение ядерного оружия опасностями, равными той, которую в 1930-х годах представлял Гитлер. Оба считают своим призванием ответить на вызов в стиле Черчилля. Возможно, Блэр зашел не так далеко, как Буш, назвавший свою администрацию - администрацией военного времени. Но мировоззрение Блэра подразумевает, что отчаянные времена требуют отчаянных мер. Даже до 11 сентября Блэр называл Руанду и Косово в качестве оправдания доктрины либерального интервенционизма, в соответствии с которой обязанность великих держав - применять силу для достижения благородной цели, даже без одобрения ООН. 12 сентября премьер послал президенту пятистраничное послание с обещанием помочь с вторжением в Афганистан. Из всех лидеров британских лейбористов Блэр ближе всех подошел к тому, чтобы превратиться в американского неоконсерватора.
С ослабленным Блэром и растворяющимся собственным политическим капиталом Бушу будет сложнее доверять своим инстинктам, не говоря уже о том, чтобы в оставшиеся два с половиной года президентства отвечать на вызовы в стиле Черчилля. Критики этого невероятного партнерства - те, кто считают, что Буш и Блэр слишком бурно отреагировали на 11 сентября, ложью вымостили себе путь в Ирак, попрали закон и свободы и вызвали столкновение религий, к чему как раз и стремился Усама бен Ладен, - будут счастливы. В мире одной сверхдержавы, говорят некоторые, люди находятся в большей безопасности, если ее президент слишком слаб для зарубежных авантюр.
Они заблуждаются. То, что Буш совершал крупные промахи во внешней политике, не подлежит сомнению. Он слишком полагался на данные разведки до войны в Ираке, запорол все после, предал принципы Америки в Гуантанамо и Абу-Грейб, игнорировал просьбы Блэра о возобновлении мирных дипломатических усилий в Палестине. Но Америка не исправит ни одну их этих ошибок, свернув палатки и направившись домой в угрюмом одиночестве. Как раз наоборот. В своем убеждении, что Америка должна решительно отвечать на опасности терроризма, тирании и распространения ядерного оружия, Буш был по большому счету прав. Его основные провалы были вызваны некомпетентным исполнением.
После ухода Буша Америке понадобится президент, не менее его преданный идее применения мощи страны, когда это необходимо, и не менее его готовый ответить на внешние угрозы. Возможно, это будет Джон Маккейн (John McCain) или Хиллари Клинтон. Но мир не может ждать. Какой бы слабой не была его позиция в США, у Буша по-прежнему есть обязательства за рубежом. Он должен гарантировать, что Америку не изгонят из Ирака до того момента, когда выбранное правительство страны сможет самостоятельно стоять на ногах. Он должен противодействовать появлению ядерного Ирана. Он должен еще активнее добиваться независимости Палестины, продолжать борьбу с 'Аль-Каидой', сопротивляться попыткам России запугать соседей и помогать Америке в поисках общего языка с растущим Китаем. Если он мудр, он будет работать еще упорнее, чем раньше, чтобы завербовать союзников для этих целей, даже если иногда Америке придется действовать самостоятельно. Но без уверенного Тони Блэра ему будет более сложно и одиноко.
