Некоторые штрихи к юбилейному саммиту
Часть первая
Дата 15 июня 2006 года ознаменовалась юбилейным саммитом глав государств-членов Шанхайской организации сотрудничества.
Ожиданий было предостаточно. Россия, например, стремилась заложить фундамент накануне встречи большой восьмерки в Санкт-Петербурге.
С одной стороны, она не желала форсировать процесс приема в полноправные члены ШОС Ирана, чтобы не усугубить противоречия с США, с другой стороны, пыталась достичь хоть каких-то ориентировочных договоренностей с Ахмадинежадом по вопросу единой тарифной политики в сфере экспорта энергоносителей.
Вторую часть программы Кремль по большей части выполнил. Договоренности с Тегераном по поводу единой энергетической политики достигнуты. Первая часть программы также достигнута, если принять во внимание до сих пор иллюзорные перспективы членства Ирана в ШОС.
Но не покидает мысль, что президент этой арабской страны не зря ездил на шанхайский саммит. Судя по всему, он получил кое-какие гарантии от России и Китая по поводу поддержки двух гигантов по вопросу иранской ядерной программы.
Сама логика событий говорит о том, что ШОСу Иран нужен, кстати, и, в свою очередь, Ирану ШОС необходим.
Не случайно еще за месяц до саммита, а точнее в середине мая министр иностранных дел России Сергей Лавров публично заявил о том, что на саммите не будет подниматься вопрос об иранской ядерной программе. По всей видимости, это было ключевым условием появления на саммите иранского лидера. Лидера, у которого после неудачного опыта сотрудничества с МАГАТЭ, жесточайшей критики со стороны Соединенных Штатов и европейских стран, вынесения на Совет Безопасности ООН вопроса о санкциях и возможности силовой операции, заметно сузилось поле для маневров.
Последней каплей в этом море критики в адрес иранского режима стало письмо Махмуда Ахмадинежада американскому коллеге Джорджу Бушу. В нем недвусмысленно предлагалось вновь сесть за стол переговоров и обсудить все возникшие между Вашингтоном и Тегераном разногласия. Письмо было отправлено 8 мая, а уже 9 мая государственный секретарь Кондолиза Райс подчеркнула, что в письме иранского президента "нет ничего нового". Тем самым американцы как бы подтолкнули Ахмадинежада к более активной внешнеполитической деятельности на другом фронте - в рамках Шанхайской организации сотрудничества.
Когда некоторые главы государств ШОС заявляют о том, что организация не может быть направлена против третьих стран, возникают многим знакомые ассоциации. Они связаны с интенсивным военным сотрудничеством между Россией и Китаем ("Мирная миссия-2006") с привлечением десятков тысяч военнослужащих с обеих сторон. Антитеррористические учения включают в себя общевойсковые операции с координацией действий многих родов войск. Нельзя не понимать, что подобные масштабы учений имеют мало общего с антитеррористическими операциями. Инициированные министром обороны России Сергеем Ивановым учения всех государств-членов ШОС в Приволжско-Уральском военном округе, которые намечены на 2007 год, будут еще масштабнее. Военная сфера сотрудничества шосовцев становится все обширнее.
Масштабность антитеррористических учений можно в некоторой степени объяснить тем, что современные террористы действуют все изощреннее и в более глобальных масштабах. Но вряд ли кто из не задействованных в этих процессах специалистов может точно определить цели и задачи учений с привлечением: общевойсковой авиации, артиллерии и большого количества бронетехники.
Вывод прост: страны-члены ШОС через призму укрепления военного сотрудничества преследуют каждый свои цели.
Для Китая важно сохранить под контролем Синцзянь-Уйгурский автономный округ и Тибет. России и Казахстану - закрыть маршруты проникновения террористов и наркотиков с южного направления. Кыргызстану и Таджикистану - получить гарантии сообщества стран по вопросу безопасности. Узбекистану - не только гарантии касательно "горячей" Ферганской долины (что не менее актуально и для Кыргызстана, и для Таджикистана - прим. А.А.), но и шанс на сохранение нынешнего политического статуса-кво внутри страны.
Сегодня в плане борьбы с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом цели шести стран-членов ШОС совпадают. Но это вовсе не означает единства в рядах организации. Так, например, Исламское движение Узбекистана признано террористической организацией в пяти странах ШОС, кроме Китая. Представители Поднебесной спешат уверить Узбекистан, что они, мол, не против объявить ИДУ террористической организацией, но при этом ссылаются на сложности процедурных вопросов внутри Китая. Естественно, подобные мелкие нюансы не могут быть признаком единения в рядах ШОС, отнюдь, это еще раз говорит о том, что противоречий и внутри организации достаточно.
Российские интересы по созданию так называемой "буферной зоны" на своих южных границах также немаловажны в свете дальнейшего развития ШОС. Правда, интересы Кремля распространяются куда дальше вышеуказанных целей. В первую очередь, именно Россия стремится сделать военную сферу сотрудничества приоритетной. На дошанхайском совещании в Пекине Сергей Иванов выступил с предложением - разработать концепцию военного сотрудничества оборонных ведомств в рамках ШОС. Во-первых, по версии Иванова, такой документ позволит целенаправленно развивать сотрудничество в военной сфере "с учетом реалий сегодняшнего дня". Во-вторых, это способствовало бы организации взаимодействия военной составляющей ШОС с другими международными организациями, действующими на шосовском пространстве, в том числе с ОДКБ.
Быть может, члены Организации договора коллективной безопасности (ОДКБ), куда входит Россия, сами не справляются с террористической угрозой на своей территории и могут при случае позвать на помощь, например, Китай?
Последний, к сожалению, особого оптимизма от перспектив превращения ШОС в военный блок не питает. Об этом в октябре прошлого года недвусмысленно напомнил исполнительный секретарь ШОС Чжан Дэгуан: "Все, что мы делаем, не ведет к созданию военного союза и не имеет замыслов для того, чтобы ШОС стал замкнутым военным блоком".
Китайскому искусству дипломатии можно только позавидовать. Сказать много, и ничего не сказать - это определение в полной мере относится к той линии поведения, которая характеризует внешнюю политику Китая.
Выражение "стать замкнутым военным блоком" на самом деле означает отказ Китая создавать военный блок в таком ограниченном формате. Не означает ли это, что китайское руководство готово рассматривать военный блок в ином формате?
Еще один нюанс июньского саммита связан с российским президентом. Он заявил о необходимости создания "Энергетического клуба ШОС" и возможном финансировании Россией некоторых совместных проектов.
В Кремле очень модна следующая формула: энергетическая безопасность предопределяет государственную.
Но нельзя в этом свете не обозначить хотя бы контурно те разногласия, которые имеются у двух самых мощных по экономическому потенциалу стран.
Первое. Россия в принципе была против льготного кредита Китая в 900 миллионов долларов. Эта идея официально озвучена китайской стороной на саммите в 2005 году в г. Астане. Российское руководство было прекрасно осведомлено о том, на какие конкретно цели направлен данный кредит. В Пекине ее особо не комментировали, однако понятно, что кредит должен был уйти на экономическую экспансию Китая в государствах Центральной Азии. Естественно, России подобные выкладки ни к чему.
Второе. Еще до шанхайского саммита российские официальные лица озвучили свою точку зрения на данный вопрос. Мол, лучше организовать Фонд развития, куда государства будут вносить свои доли согласно своему экономическому весу и потенциалу.
Как бы то ни было, но разногласия между Пекином и Москвой в вопросе направленности финансовых потоков внутри ШОС налицо.
Другое дело, как к китайской инициативе отнеслись государства Центральной Азии. Быть может, за исключением Казахстана, остальные страны были не прочь воспользоваться китайским кредитом для модернизации своих экономик.
Судьба этих 900 миллионов долларов до сих пор неясна. И чем больше подобных туманностей будет в работе Шанхайской организации сотрудничества, тем глубже она погрузится в пучину пустых политических деклараций и иллюзорных совместных проектов:
Нет ничего проще, чем критиковать. Меньше ответственности, а за что ругать - всегда повод найдется.
В случае с Шанхайской организацией сотрудничества делать это вдвойне обидно. Почему? Являясь жителями Центральной Азии, понимаем, что региональная интеграция - единственный шанс остаться на плаву, сделать жизнь людей сносной, раскачать стагнирующую экономику.
В случае с Узбекистаном - обидно втройне. Обладая мощным природным и, что более важно, интеллектуальным потенциалом, страна еле сводит концы с концами, а неэффективное государственное управление губит остатки промышленной инфраструктуры.
Бизнес испытывает на себе давление со стороны фискальных органов, местной власти и не может защитить свое право в суде. Ближе к лету десятки тысяч жителей провинций Узбекистана едут за лучшей долей в Россию и Казахстан. Тогда на таможенной границе "Гишткуприк-Жибек Жолы" выстраиваются большущие очереди людей, стремящихся выехать за пределы страны. Причем, едут на неквалифицированную работу, за которую платят 200-250 долларов. Экономя на всем, гастарбайтеры из Узбекистана отправляют домой или везут сами от 100 до 150 долларов в месяц.
А между тем ШОС живет своей жизнью. Еще 12 июня, за три дня до юбилейного саммита, узбекский президент в ходе встречи с представителями китайских СМИ оценивал деятельность этой организации. Мол, за прошедший по историческим меркам короткий срок ШОС не только сумела доказать свою "жизнеспособность", но и утвердилась в мировой политике в качестве "международного форума" по решению целого комплекса региональных проблем: от политики и безопасности до вопросов экономического и гуманитарного сотрудничества.
Очень важно внимательно прислушаться к тому, как оценивает узбекский лидер работу ШОС. "Международный форум" из организации получился самый, что ни на есть широкий. Достаточно вспомнить Астанинскую Декларацию, в тексте которой от США требовали определиться со сроками военного присутствия в Центральной Азии.
ШОС в данном контексте точнее будет назвать "международной трибуной", откуда время от времени доносятся политические заявления.
Что касается "экономического и гуманитарного сотрудничества", здесь достаточно проблем. На юбилейном саммите в Шанхае провели Деловой совет, но подробной информации по нему нет и, кажется, не предвидится. Что обсуждали: льготный китайский кредит в размере 900 миллионов долларов (публично заявленный в Астане) или российские предложения по финансированию некоторых совместных проектов в рамках "Энергетического клуба ШОС" (заявленные в Шанхае), неизвестно. Но доподлинно известно одно: до сих пор не существует ни одного крупного совместного проекта, который бы реально осуществлялся.
На той же встрече с китайскими журналистами, узбекский президент говорил о том, что является для Узбекистана ключевым в рамках ШОС: "Именно безопасность, стабильность и устойчивое развитие на всем пространстве ШОС является одним из главных условий интенсификации сотрудничества в торгово-экономических и социально-гуманитарных сферах".
Подобная жесткая привязка вопросов безопасности к вопросу интенсификации в торгово-экономической сфере характерна для внешней политики Узбекистана в последние 15 лет. Однако зачастую дело дальше громких заявлений и деклараций не идет. За полтора десятилетия не налажена активная приграничная торговля ни с Таджикистаном, ни с Кыргызстаном, ни с Казахстаном.
Ситуация с Туркменистаном еще более запутанная. Жесткая политика ограничения импорта и поощрения экспорта порождает такие явления, как теневой рынок, увод капиталов в "серые схемы". С одной стороны, узбекские официальные лица часто говорят о необходимости наполнения государственного бюджета, с другой стороны, именно узбекским правительством создается ситуация, когда субъектам предпринимательства невыгодно платить налоги и другие обязательные платежи. Подобные противоречия, заложенные в самой сути экономической схемы, привели к тому, что бизнес не развивается, а заложенная во времена СССР неплохая промышленная инфраструктура постепенно приходит в упадок.
- Важным приоритетом в активизации инвестиционного сотрудничества, - продолжал узбекский президент, - мы считаем развитие транспортных коммуникаций, использование богатых водно-энергетических ресурсов региона, опережающее развитие тех направлений экономики, которые могут и должны решать узловые проблемы региона такие, как занятость населения, и имеющиеся социальные проблемы.
Конечно, в проницательности узбекскому лидеру не откажешь. Он точно подметил "узловые проблемы региона", такие как "занятость населения" и "социальные проблемы". По большому счету они касаются трех государств - Узбекистана, Кыргызстана, Таджикистана. И в еще большей степени Ферганской долины, где все три страны присутствуют. При большой плотности населения, она не обладает мощной промышленной инфраструктурой, которая бы позволила, во-первых, отвлечь излишнюю рабочую силу, во-вторых, решить проблемы бедности.
Прописные истины не требуют аргументации. На то они и прописные истины. Отвечая на один из вопросов китайских журналистов, узбекский президент вспомнил прошедшую два года назад встречу глав государств-членов ШОС в Ташкенте и принятую там Декларацию, в которой говорилось: "Важно предусмотреть такие системные шаги, реализация которых предполагает выход на современные формы торгово-экономического сотрудничества и увеличение товарооборота между нашими странами, гармонизацию нормативно-правовой базы, постепенное создание благоприятных условий для свободного движения товаров, капиталов, услуг и технологий".
Если более внимательно присмотреться к ситуации в ШОС, можно обнаружить, что за два прошедших после ташкентского саммита года в торгово-экономических связях между странами-членами кардинальных изменений не произошло.
Одно дело, когда российский бизнес проникает в Узбекистан, забирая все большую часть самых перспективных отраслей экономики, другое дело, когда китайский бизнес хочет сделать то же самое.
К нему настороженное отношение во всех государствах Центральной Азии. Сегодня Китай стал одним или, скорее всего, единственным региональным лидером, завтра - аппетиты Поднебесной могут из экономической плоскости перейти в плоскость демографическую.
Поэтому уровень доверия к китайцам еще остается на низком уровне. В эту большую региональную игру в "кошки-мышки" вносит свой вклад и Россия, где понимают, что китайское присутствие в Центральной Азии необходимо, но в дозированной форме. Естественно, подобная позиция бывших советских республик не может устраивать Пекин. Но далеко не всегда экономические аппетиты Китая могут совпасть с политическими интересами России, Казахстана, Узбекистана, Таджикистана и Кыргызстана. Именно этот дисбаланс больше всего волнует китайского лидера Ху Цзиньтао, стремящегося через инструменты ШОС внедриться в Центральную Азию.
Не обошлось на встрече с китайскими журналистами и без антиамериканской риторики. "Узбекистан и Китай, - продолжил узбекский президент, - как страны, самым непосредственным образом испытавшие на себе реальность угроз сил терроризма, сепаратизма и религиозного экстремизма, едины в подходах к поддержанию региональной стабильности и безопасности. Мы едины также в том, чтобы решительно противодействовать попыткам извне навязать нашим странам западные стандарты путей демократизации и общественного развития".
В антиамериканской пропаганде сегодня в Узбекистане разве что ленивый не участвует. Однако за словами о безопасности региона, борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом может скрываться кое-что другое. Быть может, боязнь лишиться власти или получить очередную цветную революцию, которая, в конце концов, приведет к такому же результату - потере власти.
Однако не стоит заблуждаться по поводу желания того же Узбекистана получить гарантии безопасности от официального Пекина. Гарантии безопасности узбекский лидер получил от России, а то, что их поддержал и Китай - полезно, но необязательно.
Кремль выстраивает свою восточную политику с обязательным участием Китая, в то же время Пекин тоже занимается этим же делом с участием России.
Пока в рамках ШОС интересы двух гигантов совпадают. Но насколько крепким окажется союз, покажет время. . .
Посидели. Поговорили. Разошлись. Примерно так можно охарактеризовать недавно прошедший шанхайский саммит.
Конечно, китайцы постарались создать все необходимые условия для того, чтобы встреча запомнилась президентам. Она и запомнилась. Президентам. Рядовым гражданам стран-членов ШОС это действо предстало в виде шикарной тусовки их руководителей.
Хотя не стоит ожидать от ШОС каких-то прорывных решений по региональной интеграции, ибо организация создавалась как политический клуб самого высокого ранга. Здесь занимались, занимаются и, судя по всему, будут заниматься, в первую очередь, вопросами региональной безопасности, борьбой с террористами, экстремистами и сепаратистами.
Еще одно поле приложения сил: сдержать нескончаемый поток наркотиков из Афганистана. Не случайно в прошлом году создана рабочая группа ШОС-Афганистан, а президент этой страны Хамид Карзай, надо думать, совсем скоро появится на орбите ШОС.
Чтобы понять, о чем думают президенты стран, достаточно абстрактно поставить себя на их место.
Можно представить, о чем думает на досуге лидер России Владимир Путин. Было бы неплохо создать совместные силы быстрого реагирования, чтобы использовать их в местах, находящих вдалеке от основных военных баз России. Было бы неплохо договориться с Махмудом Ахмадинежадом по поводу единой тарифной политики в сфере экспорта энергоносителей. Было бы неплохо сделать ШОС еще более представительным, заполучить в него Иран, играющий не последнюю скрипку в районе Персидского залива.
О чем думает китайский председатель Ху Цзиньтао? Нелишне сдержать Россию в ее устремлениях превратить ШОС в военный блок. Нелишне усилить свое влияние в Центральной Азии в экономической сфере, ибо последняя предопределяет и политику. Нелишне гарантировать потоки энергоносителей из района Персидского залива, что, по сути, может обеспечить Иран.
Мысли казахстанского президента Нурсултана Назарбаева угадать трудно, но попытаться можно. Находясь между двумя супергигантами - Россией и Китаем - ему больше всего нужно думать о соблюдении баланса интересов. Эта сложная работа, когда необходимо также соблюдать еще один хрупкий баланс между ШОСом, Евросоюзом, США. Хорошо бы не перебрать с обязательствами по ШОСу, чтобы оставалось пространство для маневра. Хорошо бы соблюсти энергетические интересы России и Китая, не обидеть Иран, и оказаться в зоне возможного транзита иранских энергоносителей в сторону Поднебесной. Хорошо бы не слишком переборщить с антиамериканской риторикой, действиями в рамках ШОС, которые не понравятся Вашингтону и Евросоюзу.
Конечно, все это предположения и абстракции, однако сам ход саммита и принятые на нем документы, тон президентов, когда они отвечали на вопросы журналистов, говорят, что истина где-то рядом.
Мысли трех вышеуказанных президентов важны для того, чтобы понять, куда, какими темпами и зачем устремился ШОС после того, как роскошным фейерверком отметил свое пятилетие. Но картина получится неполной, если не обратить внимание на четвертого ключевого в ШОС президента - узбекского.
14 июня, перед вылетом на шанхайский саммит Ислам Каримов подметил четыре условия, при выполнении которых эффективность организации заметно вырастет: "Во-первых, и в дальнейшем важнейшей и приоритетной задачей должно оставаться сохранение и укрепление мира, безопасности и стабильности в регионе, борьба с такими современными угрозами, как международный терроризм и экстремизм, сепаратизм, наркотрафик. Для достижения этой цели, прежде всего, требуется, чтобы все государства-члены ШОС имели общие подходы к оценкам существующих угроз. Во-вторых, сегодня сама жизнь подтверждает, что для предотвращения указанных угроз недостаточно только оценок действий деструктивных сил, которые могут дестабилизировать обстановку в нашем регионе, подвергнуть опасности жизни миллионов людей, но и необходимо вести скоординированную борьбу против них, чтобы не допустить подрывных действий ни в одном из государств-членов ШОС, консолидировать усилия и возможности на этом пути.
Самое главное, совершенно неприемлем такой подход, когда кое-кто думает, если, скажем, террористические вылазки произойдут на территории одного государства, то не затронут другого члена ШОС, считая, таким образом, свою страну всего лишь транзитной, или, например, это попытки установления так называемого халифата касаются только Ферганской долины. Такую позицию совершенно нельзя принять и оправдать. Только совместная, последовательная и решительная борьба против таких угроз может дать положительные результаты. В-третьих, решение политических, экономических, других проблем, требующих совместных действий, возможно лишь при наличии атмосферы взаимного уважения и доверия внутри организации и между ее членами. С этой точки зрения считаю, что глубокий смысл имеет народная мудрость: "Сила - в единстве". В-четвертых, известно, что ШОС объединяет в своих рядах страны, отличающиеся друг от друга величиной территории, численностью населения и экономическим потенциалом. Конечно, все эти государства и в рамках организации стремятся исходить из собственных национальных интересов. В такой ситуации на вопрос, что нужно прежде всего для обеспечения взаимовыгодного сотрудничества, я ответил бы: необходимо неукоснительно придерживаться принципа, выражаясь языком международной дипломатии, разумного баланса интересов".
По сути, все, о чем говорил узбекский президент, верно. Но во всей этой массе правильных слов есть нюансы, уловить которые, на первый взгляд, невозможно. Систему безопасности, которую ШОС стремится сделать глобальной, для начала, в границах шести полноправных членов, можно воспринимать по-разному.
После майских 2005 года событий в Андижане, резких разногласий с США, Евросоюзом (лишь Германия еще в какой-то мере сохраняет свое присутствие в Узбекистане - прим. А.А.) по вопросу независимого международного расследования, узбекскому президенту не осталось другого выхода, кроме как принять российские гарантии. Поэтому вопросы безопасности в регионе на примере Узбекистана можно расценить как вопросы личной безопасности узбекского лидера.
Когда Каримов поднимает вопрос "уважения" и "доверия", следует ждать коррекции в поведении официального Ташкента. Логика событий и высказываний узбекского президента навевает на мысль о том, что в рамках ШОС уже имеются проблемы по вопросу равноправия государств-членов. Противоречия внутри организации тщательно укрываются, однако вышеприведенная цитата Каримова говорит о справедливости данного факта. Если это обстоятельство подметил узбекский президент, можно представить, как себя ощущают таджикский лидер Рахмонов и кыргызский - Бакиев.
И о балансе интересов узбекский президент говорил не случайно. Не нужно быть сильно проницательным, чтобы заметить, как в рамках ШОС превалируют интересы двух стран - Китая и России.
Именно эти страны выступают с инициативами, именно между ними имеются разногласия по тем или иным вопросам. В свое время готовность выделить 900 млн. долларов кредита Китаем была встречена Кремлем с явной прохладцей. Московские стратеги прекрасно понимали, на какие цели предназначены эти деньги. В большей мере, для китайской экономической интервенции в страны Центральной Азии.
Теперь, после шанхайского саммита не будет удивительным то, если Пекин не проявит особого энтузиазма по поводу "Энергетического клуба ШОС", инициированного Владимиром Путиным. В принципе, Китай не против того, чтобы на базе подобной политической площадки появилось образование, объединяющее в себе крупных производителей и не менее крупных потребителей энергоресурсов. Пекин может просто-напросто не принять российскую версию клуба, и, в противовес, предложить свою точку зрения.
Почему, когда говорим о ШОС, часто звучат предположения, прогнозы, ожидания? Безусловно, под ними есть фундамент для сомнений и вопросов. Шанхайская организация сотрудничества еще полностью не сформировалась организационно. Повод говорить об этом: наряду с полноправными членами организации имеются четыре наблюдателя, ключевым из которых на сегодняшний день стал Иран.
Шансы стать членами ШОС у Пакистана и Индии, при существующих между ними противоречиях и конфликтах, пока призрачные. Призрачные они, кстати, и у Ирана, если вспомнить о проекте резолюции, который сейчас лежит в Совете Безопасности ООН. Говорят, надежда умирает последней.
Сможет ли организация соблюсти баланс интересов и от политических деклараций перейти в плоскость реального сотрудничества?
Станет ли Иран членом ШОС или вопрос будет откладываться до тех пор, пока с ним не разберутся МАГАТЭ и США? Сможет ли ШОС стать организацией, не просто потенциально объединяющей три миллиарда людей, а мобильно реагирующей на современные угрозы?
На сегодняшний день эти вопросы не получили исчерпывающего ответа.
