Если экономисты зачастую слишком доверяют статистике, то политики, напротив, не любят вглядываться в скучные колонки цифр - а зря! Наполеон пренебрежительно называл Англию страной лавочников, но именно ее превращение в могучую торговую державу помогло справиться с его агрессией. В годы 'холодной войны' западные стратеги слишком беспокоились о военном потенциале СССР, но явно упускали из внимания слабость его экономики. Экономика, конечно, не определяет ход истории, но несомненно оказывает на нее влияние. И в последнее время статистические данные указывают, что в мире происходят радикальные перемены.
Как отмечается в обзорной статье, опубликованной на этой неделе в нашей газете, на долю стран с развивающейся рыночной экономикой сегодня приходится более половины общемирового ВВП в пересчете на покупательную способность (что позволяет учитывать низкий уровень цен в менее богатых странах). Многие экономисты предпочитают исчислять объем ВВП на основе текущих курсов валют - в этом случае доля развивающихся стран понижается до 30% с небольшим. Но даже по этой методике 'новобранцы' в прошлом году обеспечили больше половины прироста мирового ВВП. Кроме того, масса статистических данных указывает на то, что экономический баланс сил смещается от 'развитых' стран (по сути, речь идет о Северной Америке, Западной Европе, Японии, Австралии и Новой Зеландии) в сторону государств с развивающейся рыночной экономикой, особенно азиатских. Развивающиеся страны поглощают более половины потребляемых на планете энергоносителей и владеют большей частью мировых золотовалютных резервов. Если в 1970 г. их доля в общемировом экспорте составляла 20%, то сегодня она увеличилась до 43%. Кроме того, хотя Африка по-прежнему отстает, этот рост происходит достаточно равномерно: в последнее время в центре внимания находятся Бразилия, Россия, Индия и Китай, но они обеспечивают лишь две пятых совокупного ВВП стран с развивающейся рыночной экономикой.
Социально-экономические перемены такого масштаба никогда не проходят без трений. Сегодня самый очевидный признак недовольства - это шум, поднятый вокруг 'утечки' рабочих мест из развитых стран в Индию и Китай. По мере того, как глобализация начнет затрагивать все более зажиточные слои избирателей, эти вопли зазвучат еще громче. Однако у сегодняшних процессов есть и более масштабные последствия. Экономический 'взлет' Китая вызвал сближение Индии и Японии с США, а Южная Корея, наоборот, несколько отдалилась от американского союзника. Кроме того, вчерашние бедные страны сегодня рыщут по всему миру в поисках сырьевых концессий, пытаются купить калифорнийские нефтяные компании, увеличивают выбросы парниковых газов и все более активно влияют на ход международных переговоров по самым разным вопросам - от торговли до нераспространения оружия массового поражения и кандидатуры нового генсека ООН.
Новое - это хорошо забытое старое
Конечно, не во всех бурно развивающихся странах ситуация выглядит абсолютно благополучной. Китай сталкивается со 'старением' населения, в Индии система школьного образования запущена донельзя. Вероятно, развивающиеся страны не смогут до бесконечности мчаться вперед, втрое опережая богатые государства по темпам экономического роста. Не исключено, что прогноз Goldman Sachs о том, что в 2040 г. в десятку крупнейших экономических держав мира будут входить Бразилия, Россия, Мексика, Индия и Китай, оправдается с некоторым опозданием. Но спорить здесь можно лишь о сроках, а не о самом факте перемен. Кроме того, все может случиться и быстрее: ведь даже в самых оптимистических прогнозах недооценивалась скорость, с которой страны Азии оправились после финансового кризиса 1997 г.
Нынешние перемены не столь уж удивительны, как кажется на первый взгляд. Стоит заглянуть поглубже в историю, и мы поймем, что происходит восстановление прежнего мироустройства. В конце концов Китай и Индия были крупнейшими экономическими державами мира до середины 19 века, когда технический прогресс и дух свободы позволили Западу одним рывком вырваться вперед. Да и опасаться нынешних тенденций не надо. От роста в странах с развивающейся рыночной экономикой выигрывают не только сотни миллионов их жителей, но и Запад. Глобализация - не игра на вылет: экономический рост в Мексике, Корее и Польше не оборачивается спадом для Америки, Японии или Германии. На долю развивающихся стран уже приходится половина экспорта США, Японии и государств зоны евро. По мере того, как эти страны будут богатеть, они будут покупать все больше западных товаров. Нынешнее десятилетие может стать беспрецедентным по темпам роста общемирового ВВП на душу населения: с 2000 г. они составляют в среднем 3,2% в год: этот показатель куда выше, чем в предыдущий период масштабной глобализации, конец которому положила Первая мировая война.
Что впереди?
Если приведенная параллель порождает мрачные мысли - что ж, тому есть основания. Сто лет назад тогдашние 'глобалисты' говорили о начале эпохи мира и процветания - но их мечты разорвали в клочья снаряды на полях Фландрии. Сегодня глобализация набрала немалую скорость, однако для демонтажа торговых барьеров нужна политическая воля. Вряд ли любой президент США захочет последовать примеру императора Цяньлуна, объявившего в 1793 г., что Китаю - тогдашней экономической сверхдержаве - не нужны 'товары варваров', в результате чего страна оказалась на пути, который обернулся двумя веками нищеты. Тем не менее, кое-какие зловещие предзнаменования уже налицо - прежде всего провал торговых переговоров 'раунда Дохи'.
Протекционизм и ксенофобию надо искоренять везде, где только появятся их ростки. Но нельзя не отметить и другое: эти 'нахальные' новые экономические державы и вправду существенно осложняют жизнь западным политикам. К примеру, благодаря им инфляция и процентные ставки находятся на низком уровне, но котировки акций надуваются мыльным пузырем. Именно их деньги позволяют Америке безнаказанно поддерживать гигантский дефицит текущего баланса. Эти перекосы чреваты весьма серьезными последствиями, даже несмотря на то, что растущее влияние стран с развивающейся рыночной экономики делает мир менее зависимым от Америки.
Однако две главные долгосрочные проблемы, возникающие в этой связи у Запада, носят политический характер. Прежде всего, ему придется смириться с фактом, что глобализация неизбежно нанесет ущерб некоторым слоям населения западных стран. Так, увеличение мирового рынка рабочей силы на 1,5 миллиарда человек повышает отдачу от капитала и приносит сказочные барыши западным богачам, но реальная зарплата среднестатистического рабочего в Германии, Японии и США практически не увеличивается. Все это не может служить оправданием для протекционистской политики - если, конечно, вы не хотите, чтобы беднее стали все. Но даже в Америке сложившаяся ситуация может привести к усилению требований о перераспределении доходов за счет повышения налогов и социальных льгот.
Вторая проблема связана с геополитикой. Не обернется ли изменение баланса сил в экономике аналогичными процессами на международной политической арене?
Со временем - пожалуй. Но экономическая мощь и политическое влияние - не одно и то же. Военный потенциал большинства развивающихся стран по-прежнему ничтожен: даже у Китая нет ни одного авианосца, а весь его оборонный бюджет меньше той суммы, на которую ежегодно увеличиваются военные расходы в США. Кроме того, политического 'блока стран с развивающейся рыночной экономикой' не существует: у них нет общих интересов, способных привести к альянсу между этими столь разнородными государствами, подобно тому, как в свое время историческая и культурная общность объединили Америку с Европой. В Азии к примеру 'взлет' Китая уравновешивается 'взлетом' Индии, с которой Америка стремится установить стратегическое партнерство. Тем не менее, определенная 'перепланировка' здания международной политики необходима. МВФ уже на ближайшей ежегодной сессии, которая начнется на будущей неделе, рассмотрит ряд структурных вопросов. Институт постоянных членов Совета Безопасности ООН в его нынешнем виде - в их число входят Британия и Франция, но не Япония и Китай - уже давно выглядит устаревшим, а вскоре покажется просто абсурдным. Аналогичным образом любые обсуждения валютной политики в рамках 'большой семерки' теряют смысл - ведь в них не участвует Китай, обладающий крупнейшими в мире золотовалютными резервами.
С необходимостью подобных корректировок кое-кому смириться будет непросто. Но такова цена успеха. Мир, в котором большинство людей пользуются благами процветания и широких возможностей, несомненно лучше ситуации, когда страны, где проживает 80% населения планеты, не могли выбраться из затяжной экономической стагнации. Порадуемся процветанию, которое несет людям глобализация - и будем готовы защитить идеи экономической свободы, лежащие в ее основе.
