From Economist.com
Если вы участвовали или хотя бы наблюдали за революциями в Восточной Европе в 1989-1991 годах, то после их завершения жизнь могла показаться вам скучной. Перспектива вернуться к пьянящему революционному духу тех дней десятилетие спустя наверняка показалась бы вам весьма соблазнительной. Однако попытка еще раз прожить свою молодость может вызвать глубокое разочарование - как в романтике любви, так и в политике.
'Цветные революции' 2000-2005 годов, произошедшие в Грузии, на Украине, в Сербии, Ливане и (почти забытом сегодня) Кыргызстане, действительно обещали вселить в нас коллективный трепет восторга, который заставил в свое время вертеться всю Землю от Берлина до Владивостока.
В них участвовала подающая большие надежды, патриотичная, идеалистически настроенная и весьма фотогеничная молодежь, которая пыталась свергнуть жестоких, лживых, некомпетентных и нефотогеничных стариков. Для нее были созданы все условия. Но почему-то эти революции последней волны либо полностью, либо частично потерпели неудачу.
Проницательный и остроумный аналитик из Софии Иван Крастев (Ivan Krastev) утверждает теперь, что цветные революции, несмотря на все привнесенное ими воодушевление, основывались на плохо продуманной модели политических перемен. Воля народа может порой менять ход истории: вспомните Бориса Ельцина на танке. Но иногда, особенно когда такая воля спонсируется из-за рубежа, это не то же самое, что демократия. Она порой даже неспособна обеспечить выживание демократии.
Для начала следует сказать, что финансируемые из-за рубежа неправительственные организации, которые готовили и организовывали цветные революции, сегодня сталкиваются с серьезными препятствиями в бывших советских республиках, где им больше всего хочется работать. Пристрастие общества к экономическому и политическому либерализму и к евроатлантизму за последнее десятилетие существенно угасло. Брать деньги у Америки или даже у Евросоюза, пусть и на невинные цели - это теперь табу.
Ирак ослабил привлекательность 'мягкой силы' США и разжег антиамериканские настроения. Этому же способствовало ощущение двойных стандартов. Возможно, Дик Чейни и видел логику в том, чтобы вначале подвергнуть порке Кремль за его авторитарность, а затем похвалить Казахстан за его успехи на пути к демократии, что он и сделал в прошлом году во время своего визита в этот регион. Но большей части аудитории его аргументация показалась весьма эксцентричной, если не отвратительной.
Вырвавшийся наружу гнев по поводу мелких ежедневных унижений, подстегнувший прошлые протестные движения в бывших коммунистических странах, сегодня ослаб. Отчасти это произошло из-за улучшения жизни, отчасти - благодаря новым возможностям, предоставляемым миграцией. Евросоюз (мягко говоря) уже не похож на маяк, своим светом указывающий новым членам путь к миру и процветанию. Как говорит Крастев, чем четче вырисовываются границы ЕС, тем менее привлекательно он выглядит для посторонних, тем неубедительнее звучат его слова о том, что 'вы такие же, как мы, вы можете стать частью нас'.
Кроме того, существует серьезное соперничество. Россия осознала важность игры в народовластие, и она будет играть в эту игру все более умело. Кремль твердо намерен вкладывать большие деньги, большие усилия, знания и опыт в то, чтобы перетащить на свою сторону колеблющиеся постсоветские страны. Запад к такому размаху не готов. Москва может теперь обратиться к зловещим организациям, поддерживающим Путина, таким как 'Наши', которые знают, как мобилизовать толпу. Если вы аплодировали одетым в оранжевое активистам, которые творили историю на улицах Киева, то вам трудно будет объяснить, почему делающие то же самое люди в одеждах цвета российского триколора вызывают у вас предосуждение.
Но даже если революция идет на убыль, это не имеет решающего значения, особенно если ее целью является демократия. Реальная борьба за создание хорошо функционирующей демократии начинается позднее, и она при этом может очень серьезно застопориться, как показал опыт Украины. В 1989-1991 годах Западу просто не терпелось помочь, и его помощь имела большое значение. Сегодня это стремление угасло. Запад расколот, деморализован и невнимателен к другим.
В действительности Запад, похоже, полностью утратил свою решимость отстаивать и продвигать демократию в постсоветской Европе. А если такая решимость у него все же появится, ему следует вернуться назад, в 1989 год, чтобы там почерпнуть вдохновение. Поскольку Россия вновь усиливается, хотя и не так, как раньше, более подходящим для сегодняшнего дня прецедентом может стать тяжелая и кропотливая работа, подобная той, что проводилась на протяжении десятилетий 'холодной войны'.
