From The Economist print edition
Это было первое 'умное' офисное здание в России, полностью автономное, набитое современнейшим оборудованием - настоящая 'визитная карточка' российского капитализма. Именно такую штаб-квартиру построил себе 'ЮКОС' - в то время крупнейшая нефтяная компания страны. Жемчужного цвета башня была застрахована на случай землетрясения, урагана и наводнения. Она была застрахована даже на случай полицейского налета - но увы, не от политических бурь. В апреле 2003 г., когда компания переехала в новое здание, кто-то подсчитал количество ступенек в лестничном пролете - 13, несчастливое число. И через несколько месяцев беда действительно пришла.
На этой неделе штаб-квартира 'ЮКОСа' последним из ее основных активов - вслед за добывающими филиалами, нефтеперерабатывающими заводами, заправочными станциями - была выставлена на аукцион по распродаже имущества обанкротившейся компании. Большая часть собственности 'ЮКОСа' досталась государственной 'Роснефти', теперь крупнейшей нефтяной компании страны, чья штаб-квартира - скромное офисное здание - расположилась в двух шагах от Кремля. Все, что осталось от 'ЮКОСа' - это многочисленные иски возмущенных акционеров, требующих компенсации от российского государства. Через несколько недель делопроизводитель вычеркнет его из официального корпоративного регистра, и первая в России частная нефтяная компания перестанет существовать в качестве юридического лица. Однако, чтобы стереть черное пятно, которое оставил демонтаж 'ЮКОСа' на политической и экономической палитре России, понадобится куда больше времени.
Во-первых, 'дело 'ЮКОСа'' полностью изменило облик российской нефтяной отрасли: под контроль государства попали огромные запасы энергоносителей, и его доля в нефтедобыче увеличилась вдвое, превысив 50% общего объема. Однако последствия демонтажа компании 'нефтянкой' не ограничиваются. Если создание 'ЮКОСа' символизировало переход России от плановой экономики к 'дикому' капитализму 1990-х, который, при всех своих эксцессах, способствовал развитию частной инициативы, то его уничтожение знаменовало собой поворот к авторитарному, корпоративному государству.
О том, что именно стало причиной кампании против 'ЮКОСа' и его главного акционера Михаила Ходорковского, до сих пор идут споры. В чем было дело - в политических амбициях Ходорковского, или в его планах продать большой пакет акций компании Exxon Mobil? А может быть, в его намерении строить частные трубопроводы или в алчности новой политической элиты? Скорее всего, все эти факторы сыграли свою роль. Впрочем, за последние четыре года одно стало абсолютно ясно: когда в 2000 г. президентом России стал Владимир Путин, судьба 'ЮКОСа' была решена.
'Если бы 'дела ЮКОСа' не было, его следовало бы выдумать', - полагает Рори Макфаркуар (Rory MacFarquhar), генеральный директор московского филиала Goldman Sachs. Оно отчасти позволило покончить с ситуацией, сложившейся в 1990-х, когда, в результате серии аукционов - в основном подтасованных - контроль над сырьевыми ресурсами перешел от дискредитированной коммунистической партии к группе олигархов, поддерживавших режим Бориса Ельцина. Одним из тех, кто больше всего обогатился в ходе этого процесса, стал г-н Ходорковскитй - бывший комсомольский функционер, переквалифицировавшийся в бизнесмена. Именно его банк организовал приватизационный аукцион по 'ЮКОСу', и позаботился о том, чтобы остаться единственным претендентом. Потенциальных соперников предупредили, чтобы они держались от торгов подальше, и Ходорковский получил большую часть активов компании за гроши.
В результате такой приватизации коммунисты были оттеснены с командных высот в российской экономике, однако у граждан страны она породила ощущение совершенной несправедливости. Поэтому, когда Ходорковский начал вести себя как независимый и легитимный владелец 'ЮКОСа', договариваясь о продаже его акций и финансируя политическую оппозицию, он навлек на себя гнев Путина.
Стремление президента обуздать политическое и экономическое влияние олигархов вполне можно понять. Однако он мог бы добиться этого, обложив последних налогом как естественных монополистов, или при ренационализации энергокомпаний компенсировать потери акционерам. Вместо этого он использовал судебную и налоговую системы, чтобы обанкротить процветающую фирму, и передать 'приз' от одной элиты другой - на сей раз группе, тесно связанной с бывшей советской спецслужбой КГБ.
Русские цари часто отправляли в опалу ненадежных бояр, процветавших при прежнем монархе, и экспроприировали их состояния. В истории с 'ЮКОСом', однако, присутствовал новый элемент - Путин делал вид, будто все происходит по закону. Это подрывало демократические институты и еще больше дискредитировало правовую систему страны - ведь она использовалась в качестве политического инструмента. Состоявшаяся в конце прошлого года 'атака' на Royal Dutch Shell (в качестве повода использовались экологические нарушения), или введенная ранее экономическая блокада Грузии, якобы вызванная несоответствием грузинских товаров санитарным нормам, следовали опробованной в 'деле 'ЮКОСа'' схеме.
После сфальсифицированного процесса, проведенного раболепными судьями, Ходорковский оказался в сибирской тюрьме, а 'ЮКОС' был расчленен и доведен до банкротства бесконечными претензиями по налоговым недоимкам. Их объем постоянно возрастал. В декабре 2004 г. главный добывающий филиал 'ЮКОСа' - 'Юганскнефтегаз' - был в ходе подтасованного аукциона приобретен за 9,4 миллиарда долларов подставной компанией, зарегистрированной в провинциальном российском городе по адресу, где находился бакалейный магазин, а затем перепродан 'Роснефти'. (Когда 'Роснефть' проводила IPO на Лондонской фондовой бирже, этот же актив был оценен почти в 60 миллиардов долларов). Сумма недоимок продолжала меняться, но принцип был все тот же: 'Счет' налоговиков постоянно превышал стоимость активов 'ЮКОСа'.
К тому времени, когда последнее имущество 'ЮКОСа' ушло с аукциона (по мнению Эла Брича (Al Breach) из швейцарского банка UBS - на 25% дешевле его реальной стоимости), всеми владело уже не возмущение, а готовность смириться с неизбежным. Российские и зарубежные энергетические компании, например ТНК-BP или итальянские Eni и Enel, приняли участие в распродаже, желая услужить 'Роснефти' и 'Газпрому' - этим двум стражам у ворот к российским энергоресурсам. Крупные зарубежные банки из кожи вон лезут, чтобы заслужить расположение Кремля. Российское правительство, по словам г-на Макфаркуара, 'оставило на столе достаточно крошек', чтобы западные бизнесмены не роптали.
Высокие нефтяные цены побуждали всех помалкивать. Из-за них же Россия не ощутила немедленных болезненных последствий ликвидации 'ЮКОСа'. Возможно, государственные компании управляются менее эффективно и транспарентно, чем частные фирмы, но в условиях высоких цен и они могут похвастаться большой прибылью. Акционеры, подавшие иски в зарубежные суды, обвиняют Россию в нарушении еэсовской Энергетической хартии, под которой она в свое время поставила свою подпись. Москва в ответ указывает, что не ратифицировала этот документ.
Либерал Евгений Ясин, бывший российский министр экономики, утверждает, что в долгосрочной перспективе 'дело 'ЮКОСа'' наносит ущерб процветанию России, поскольку в отсутствие нерушимых прав собственности и верховенства закона преумножение богатства происходит куда сложнее. Результатом этого 'дела' стал не только конец влияния олигархов, но и сращивание политической власти с экономическим влиянием, сосредоточение и того, и другого в руках Кремля. Должно быть, его обитатели считают себя неуязвимыми. Но так же думали и олигархи, а до этого - коммунисты.
