From The Economist print edition
Война в Чечне - по словам Кремля уже завершившаяся - определила облик сегодняшнего российского государства, с которым приходится иметь дело его собственным гражданам и мировому сообществу
Все это напоминало пышную 'бар-митцву' [у иудаистов - праздник по случаю совершеннолетия; для мальчиков проводится в 13 лет - прим. перев.], только оружия было побольше; инаугурация Рамзана Кадырова проходила в гигантском белом шатре на территории одного из его дворцов под Гудермесом. Гости - российские офицеры, в прошлом воевавшие против него, полевые командиры-соперники, которым было явно неуютно в непривычных парадных мундирах, муфтии в барашковых папахах - преподносили виновнику торжества его же 'приукрашенные' портреты, автомобили, и другие подарки, достойные кавказского 'князя'. Снаружи львы из кадыровского личного зоопарка с хрустом грызли кости. Новый президент Чечни произнес короткую речь, - волнуясь, словно школьник - пообещав продолжать восстановление своей многострадальной 'полусамостоятельной' республики.
Присутствующие зааплодировали - но каждый понимал, что церемония проводится просто для проформы. Кадыров фактически правит Чечней с того момента, как в 2004 г. при взрыве погиб его отец Ахмад. Его власть держится на насилии и покровительстве президента России Владимира Путина. Путин назначил Рамзана на отцовский пост как только ему исполнилось 30 - по конституции Чечни это минимальный возраст для президента республики.
На первый взгляд Кадыров вполне заслуживает столь высокого назначения. Жилые многоэтажки в Чечне украшают 'культовые' плакаты с изображением Рамзана: вот он вместе с отцом, вот - верхом на коне, вот Путин вручает ему звезду Героя России. Многие из скрытых за плакатами фасадов до сих пор испещрены пулевыми отметинами и пробоинами от снарядов. Но немало других домов при Кадырове восстановлены. 'Он помогает всем', - говорит жительница Грозного; в прошлом беженка, она только что вернулась домой - в недавно отремонтированную многоэтажку у площади 'Минутка', где в свое время шли тяжелые бои. Другой горожанин с благодарностью рассказывает, как люди Кадырова вставили все выбитые в ходе войны стекла в его квартале.
В общем, Кремлю есть чем подкрепить свое утверждение, что две войны с чеченскими сепаратистами (первая стала результатом непродуманного решения Бориса Ельцина в 1994 г., вторая началась в 1999) сегодня - уже история. Чечня остается в составе России, а потенциальные сторонники отделения в других регионах видят, какую цену пришлось заплатить мятежным чеченцам: погибло, вероятно, до 100000 мирных жителей, а еще больше стало беженцами.
Но в какое государство входит эта республика? Война с Россией изуродовала Чечню. Но возможно именно две всеми забытые чеченские войны куда больше, чем любые другие события, сформировали нынешнюю Россию - агрессивную и авторитарную.
Путин назначил Кадырова президентом; но именно Чечня помогла ему самому встать у руля России. Если бы не атмосфера 'чрезвычайщины', порожденная второй чеченской войной, - она началась в бытность Путина премьер-министром - стремительный взлет никому не известного бывшего офицера КГБ не прошел бы так гладко. Война и серия загадочных взрывов жилых домов вернула ФСБ (таково новое название этой спецслужбы, которую Путин короткое время возглавлял) центральное место в политической жизни России. Кроме того, эта война стала причиной - или предлогом - для многих жестких политических шагов в годы его президентства.
Растущая подозрительность России в отношении Запада отчасти связана с событиями осени 2004 г. и бесланской трагедией. В этом городке в ходе неудачной попытки освободить заложников, захваченных чеченскими террористами, требовавшими вывода российских войск из Чечни, погибло более 330 человек - в основном дети. Г-н Путин использовал эту катастрофу в качестве предлога, чтобы изменить процедуру выборов в парламент и упразднить всенародное избрание региональных губернаторов (сегодня все они, как и Кадыров, назначаются на свои посты Кремлем). Кроме того, он обрушился на иностранные державы, стремящиеся, по его словам, ослабить Россию.
Была ли эта инстинктивная реакция искренней, или нет, из-за последствий Беслана отношения Путина с США и Европой ухудшились (этому способствовала и 'оранжевая революция', разразившаяся на Украине через несколько месяцев - Кремль расценил ее как переворот, осуществленный при помощи Запада). Российский президент хотел, чтобы Чечню воспринимали как один из фронтов 'войны с террором', и его возмущало скептическое отношение западных дипломатов к политическим реформам, инициированным после Беслана, и российской политике на Северном Кавказе. Он стал все активнее противодействовать американскому влиянию; кроме того, чеченская война внесла свой вклад в формирование одного из направлений путинского внешнеполитического курса - речь идет о возобновлении 'романа' Москвы с бывшими союзниками СССР в арабском мире. Вмешательство в ближневосточные дела - 'братание' с ХАМАС, 'двурушничество' в иранском вопросе - позволяет смягчить возмущение в связи с Чечней в мусульманском мире, и одновременно создавать неприятности американцам.
Кроме того, чеченская трагедия позволяет понять одну из причин, по которым нервозные выпады Путина в адрес Запада находят столь положительный отклик у простых россиян. Возможно, Россию и не назовешь полноценной демократической страной, но Кремль по-прежнему чутко реагирует на смену настроений в обществе. А сегодня - отчасти из-за Чечни - страну все больше охватывает ксенофобия.
По словам одного чеченца, немало лет прожившего в Санкт-Петербурге и Москве, во время первой войны россияне сочувствовали Чечне из-за постигших ее бедствий - возможно, из солидарности, сохранившейся с советских времен. Теперь таких становится все меньше, особенно с тех пор, как эхо конфликта стало ощущаться даже в Москве - российская столица стала объектом ряда терактов, а в 2002 г. здесь произошла трагедия 'Норд-Оста', в результате которой погибло 130 заложников. Социолог Алексей Левинсон великодушно утверждает, что нынешний антагонизм по отношению к чеченцам - это 'перевернутое' чувство вины. В глубине души, полагает он, россияне понимают, что чеченцы постоянно становятся жертвами несправедливости - и во времена царской колонизации, и при Сталине в 1944 г., когда все население республики было депортировано, и в ходе первой войны, когда СМИ могли без помех рассказывать всей стране о совершавшихся там зверствах. Впрочем, какова бы не была причина, страх и подозрительность по отношению к чеченцам достигли высокого накала, и подпитывают неприязнь к иностранцам вообще.
Беспредел
Впрочем, Чечня не только возвела бывших шпионов на вершину власти и усилила их паранойю - она продемонстрировала хроническое ослабление другого некогда всемогущего института - армии, да и усугубила этот процесс. Перед началом первой войны ельцинский министр обороны бахвалился, что возьмет Грозный за два часа. Прошло два года, и армия, плохо подготовленная и оснащенная, потерпела в Чечне унизительное поражение.
В ходе второй чеченской - на этот раз Кадыровы воевали уже на стороне Москвы - жестокая тактика российской армии оказалась эффективнее. Информации о зверствах в СМИ появлялось все меньше, особенно после насильственного захвата властями НТВ - последнего из российских независимых телеканалов. Таким образом, Чечня сыграла свою роль и в ходе другой кампании Путина - против свободы печати. Сегодня реальную информацию о жизни (и смерти) в Чечне доносят до нас лишь правозащитные организации да горстка смелых журналистов - последних стало еще меньше после прошлогоднего убийства (до сих пор нераскрытого) Анны Политковской.
Чечня, как выражаются российские военные, превратилась в зону 'беспредела'. 'Откаты', без которых не получить надбавки за участие в боевых действиях, подлинное или мнимое - лишь самая безобидная форма наживы. Есть и другие - похищение людей, продажа противнику краденого оружия, и весьма прибыльная незаконная торговля нефтью. Жертвами этого морального разложения становятся не только несчастные чеченцы. Утверждают, что некоторые российские офицеры продавали мятежникам даже собственных солдат-призывников. Дикие злоупотребления властью превратились в норму. Сибиряк Сергей рассказывает, что в 2003 г. в Чечне ему выстрелил в спину пьяный офицер - причиной, по его словам, стала ссора из-за женщины. Теперь Сергей ходит с палкой; служить в Чечне, говорит он - все равно что 'окунуться с головой в выгребную яму'.
Из-за подобной нравственной деградации и черствости офицеров - каждый год в российской армии (без учета боевых потерь) погибает больше солдат, чем американцев в Ираке - в стране началось повальное уклонение от призыва. (По идее, в Чечню призывников больше отправлять не должны, но на деле это часто происходит, утверждает Валентина Мельникова из Союза комитетов солдатских матерей). Родители, у которых есть средства, чтобы спасти сыновей от армии, дают взятки коррумпированным сотрудникам военкоматов и врачам призывных комиссий. В результате, как посетовал недавно представитель командования ВВС, многие призывники, которые все же попадают в армию, уже страдают от болезней, недоедания, наркомании. Кроме того, имеющаяся у богатых возможность откупиться от призыва усиливает социальную напряженность в стране, где неравенство и без того достигло опасного уровня.
Впрочем, как и в любой войне, самая страшная цена Чечни - это человеческие жизни. Помимо чеченцев, в ходе конфликта, по официальным данным, погибло до 10000 военнослужащих федеральных сил, а по неофициальным - гораздо больше. Кроме того, десятки тысяч получили увечья. Один из них - Дима; он живет вместе с родителями в тесной квартирке на окраине Москвы. В декабре 1999 г. в поселке Алхан-Юрт Дима был ранен в грудь. Он услышал, как воздух с шумом вырывается из его легких; затем его ранили еще раз. Он лежал, истекая кровью, ел снег, и готовился к смерти. Однако Дима выжил: один из врачей поспорил с коллегами на две бутылки водки, что раненого можно спасти. В спине у него до сих пор сидят два осколка. 'Я полностью потерял здоровье в 20 лет', - рассказывает Дима. Реабилитация после ранения заняла два года - по словам его матери, это было страшное время. Алхан-Юрт же приобрел печальную известность из-за оргии убийств и изнасилований, которую устроили там российские военные вскоре после этого боя.
И все же Диме - он теперь учится в ВУЗе - еще относительно повезло. Многие из миллиона с лишним ветеранов Чечни вернулись домой алкоголиками, нетрудоспособными, или склонными к антисоциальному поведению: они страдают от так называемого 'чеченского синдрома'. Когда столько людей испытывают на себе армейские злоупотребления и 'беспредел' войны, это не может не повлиять на уровень насильственной преступности: в России количество убийств на душу населения в 20 раз выше, чем в Западной Европе. Однако жестокость чеченского конфликта имеет и другой побочный результат - не столь известный, но более 'системный'.
Помимо солдат, в Чечне служат и тысячи полицейских со всей России. Многие из вернувшихся оттуда неспособны подчиняться дисциплине и страдают от психологических проблем, рассказывает Таня Локшина из правозащитной организации 'Демос'. Кроме того, там они усваивают 'чрезвычайные' методы, которых продолжают придерживаться и по возвращении домой; свидетельство тому - полицейские кордоны и массовые задержания, применявшиеся против мирных демонстрантов в Москве и Санкт-Петербурге в апреле этого года. Пытки, как отмечается в недавнем докладе организации "Международная амнистия" (Amnesty International), приобрели в российских полицейских органах характер эпидемии. Зачастую их используют, чтобы 'выбить' у подозреваемого признание, но бывает и по-другому: большинство жертв насилия со стороны полиции утверждает, что мучители просто получают от этого удовольствие.
Хвост вертит собакой
Действительно ли война уже завершилась, как утверждает Кремль? Несмотря на гибель большинства лидеров и в принципе вопреки всему - если учесть, что территория Чечни очень невелика - какое-то количество инсургентов до сих пор сражается за 'Исламскую республику Ичкерию'. Они и сегодня убивают бойцов чеченских подразделений, подчиненных Кадырову, которые сегодня в основном и ведут боевые действия. Но продолжают гибнуть и россияне.
Погибают и мирные чеченцы. По словам Григория Шведова из независимой информационной службы 'Кавказский узел', за последние годы людей стало 'исчезать' гораздо меньше, но подобные случаи до сих пор происходят с пугающей частотой. Совет Европы неоднократно упрекал Кадырова и российские власти за применение пыток и незаконные аресты. Кроме того, по словам одного чеченского психолога, десять лет постоянного стресса привели к росту количества самоубийств - особенно среди людей от 30 до 40, чья жизнь из-за войны пошла под откос.
На грозненской площади Кадырова один молодой человек жалуется, что работу сегодня можно найти только в государственных учреждениях и органах безопасности. Кроме того, хоть об этом и не говорится вслух, всем известно, что кадыровское восстановление республики финансируется за счет вымогательства 'пожертвований' у тех, кому посчастливилось найти работу. Огромные средства, выделяемые на эти цели Москвой, в основном 'растворяются в воздухе'.
Из Чечни нестабильность и насилие перекинулись в соседние северокавказские республики, также страдающие от нищеты, межэтнической напряженности и некомпетентного - даже по российским меркам - управления. Самая мрачная ситуация сложилась в Ингушетии, где Хусен Муталиев торговал подержанными машинами и воспитывал маленькую дочь. Побывав в Египте, где он изучал арабский, Хусен, по словам его брата Хасана, стал подвергаться преследованиям со стороны полиции. Рано утром 15 марта, рассказывает он, около 20 человек в масках схватили Хусена в собственном доме. Они не предъявили никаких удостоверений, ограничившись заявлением: 'Мы - путинские солдаты'. Эти люди избили задержанного, а затем застрелили, когда тот попытался бежать. Тело Хусена вернули родным на следующий день. В Ингушетии до сих пор остается до 15000 чеченских беженцев: они живут в ужасающих условиях - в железнодорожных вагонах, складских помещениях и грузовых контейнерах. Некоторые до сих пор боятся возвращаться, у других в Чечне просто ничего не осталось.
Возникают опасения, что недовольство людей подобными фактами может привести к взрыву на всем Северном Кавказе, усугубляемому радикальным исламом, распространению которого способствовали чеченские войны. Впрочем, главная опасность, возможно, связана с самим Кадыровым. В свои 30 лет он правит, как выразился Дмитрий Тренин из Московского центра Карнеги (Carnegie Moscow Center) 'средневековым ханством' - и притом внутри страны, которая по-прежнему больше напоминает империю, чем современное государство. Правительство республики состоит в основном из таких же, как он, бывших мятежников. Если Кадыров сможет уцелеть - а некоторые из чеченских 'князьков', да и многие российские офицеры, при всех театральных жестах уважения, его ненавидят - чего он захочет завтра?
Его партнер и покровитель Путин должен покинуть свой пост в 2008 г. Кадыров уже играет с огнем: хотя Москва это и отрицает, между его формированиями и федеральными войсками порой случаются стычки. В один прекрасный день Кремлю, возможно, даже будет выгодно поощрять его необузданность. Сейчас, чтобы успокоить россиян накануне президентских выборов, предстоящих в будущем году, ему нужна стабильность в Чечне; но в будущем может опять понадобиться нестабильность.
Долгий, все более жестокий чеченский конфликт сформировал не только политическую карьеру Путина, но и облик страны, которую он передаст следующему президенту. Путинская Россия превратилась в 'смягченный вариант' кадыровской Чечни. Обоим политикам повышение уровня жизни населения снискало поддержку в обществе, которое уже не ожидает от своих лидеров многого - разве что вставленного стекла или вовремя выплаченной пенсии. Однако в обоих случаях их власть основана на силе, а не законе, и улучшение жизни большинства сопровождается угнетением, пусть и меньшинства, но слишком многочисленного. Главный вопрос для России, Чечни и всего мира звучит так: что означает симбиоз между чеченским полевым командиром и российским шпионом - неизбежный эпилог 'смутного времени', или пролог нового периода нестабильности и бед.
