Наконец, появилась книга с глубоким анализом ситуации в России
О России говорится много ерунды - особенно об ее отношениях с Западом. Один из дурацких вопросов - 'Кто потерял Россию?' (как будто некий рассеянный западный политик мог потерять ее, словно связку ключей). Не умнее и ответ - 'Забудьте Россию' (как будто крупнейшая в мире страна - это неудачно выбранная невеста).
Леон Арон - эмигрант, прекрасно понимающий свою родину и умеющий оценить ошибки иностранцев, особенно, своих американских соотечественников, в ее восприятии. В свой новой книге 'Russia's Revolution' он сравнивает первый относительно долгий опыт демократии и современного капитализма с 'движением длинного и беспорядочного каравана по обширной болотистой равнине: он останавливается, спотыкается, тонет в трясине, но упорно продвигается вперед'. Вслед за ним идут 'специалисты по России', которые игнорируют пройденное расстояние, сравнение с другими путешественниками и предстоящий путь. 'Похоже, что их глаза прикованы только к грязи, которой покрыты колеса, колдобинам на дороге и уродливым болотным созданиям, которые пируют на горах мусора, оставленных караваном'.
Жестко, но, в основном, верно. Идиотский вопрос 'Кто потерял Россию?' основан на ложном представлении о том, что к 1989 (1986, 1996 или любому другому году) Россия созрела для реформ, и неправильными были лишь политические меры и их последовательность. Если бы приватизация предшествовала либерализации цен, или если бы произошла индексация вкладов, или если бы реформа была более постепенной - список 'если бы' любителей досужих домыслов так же бесконечен, как бессмыслен. Правда такова, что при любом сочетании политических мер, девяностые годы были бы ужасны для большинства россиян, поскольку чудовищными были стартовые условия.
Арон, эмигрировавший в 1978 г., точно описывает катастрофу и отчаяние последних лет Советского Союза. Восторженный биограф Бориса Ельцина, президента России в 1991-99 гг., он приходит к выводу, что девяностые годы были, по большому счету, триумфом. На место плановой экономики пришла работоспособная, хотя и несколько хаотичная капиталистическая; возможность коммунистического реванша испарилась; быстро вырос средний класс. Стоит сравнить это с годами правления Михаила Горбачева, благодаря которому пала берлинская стена - честь ему за это и хвала - но который также позволил своим головорезам в форме устроить резню в Литве и Грузии.
Кто-то может счесть его неисправимым оптимистом. Но Арон выдвигает ряд неоспоримых аргументов в защиту реформ девяностых. 'Нация, которая годами втолковывала себе, что она ленива и неудачлива и не способна сделать ничего нормально, превратилась - в лице тех, кому от 25 до 45 - в страну трудоголиков-перфекционистов'.
Указывает он и еще на один аспект: колоссальное повышение качества продовольствия в России по сравнению с советской эпохой дефицита и гастрономического убожества. Он мог бы также упомянуть о прогрессе в области транспорта - автомобильного, железнодорожного и воздушного - начавшемся, кстати, в ельцинские оды.
Неудивительно, что Арон скорбит о курсе, взятом Россией при Владимире Путине. Он оплакивает беззаконие (особенно, произвольное применение силы органами исполнительной власти), неудачу в восстановлении советской энергетической инфраструктуры и связанный с этим риск нехватки энергии.
По мнению Арона, у России нет ни средств, ни желания быть глобальной сверхдержавой. Она бывает недовольна, но принимает правила глобальной игры в таких областях, как терроризм и распространение оружия массового поражения (как бы удивительно это ни звучало для ястребов 'холодной войны'). Но его главный аргумент заключается в том, что, централизовав Россию и устранив конституционные сдержки и противовесы, Кремль сделал систему крайне нестабильной. У нее нет военных, политических, экономических и бюрократических элементов, необходимых для надлежащего функционирования авторитарной системы в советском стиле. Это, с горечью признает он, может привести к крушению самого российского государства.
__________________________________
Недооценка России может затмить даже провал в Ираке ("The Guardian", Великобритания)
Почему Запад не должен больше потакать Путину ("The Independent", Великобритания)
