Евросоюз - экономический гигант, обладающий удивительно малым влиянием
Одолев четвертую часть нелицеприятной новой книги о Европейском Союзе, можно прочитать успокаивающий прогноз Саймона Эверетта (Simon Everett ), одного из авторов этого труда, касательно того, какой глобальный вес будет иметь ЕС в долгосрочной перспективе. Эверетт считает, что обладая экономикой, которая ежегодно производит $12 триллионов добавленной стоимости и насчитывает 450 тысяч богатых потребителей, Европа 'в течение ближайших десятилетий' останется на первых ролях в мировой торговле. Правда, затем отпускается острая шпилька. 'Возникает вопрос, зачем это нужно Европе?'
Этот вопрос услышишь не часто. Действительно, зачем Евросоюзу нужен его вес, в частности в экономической области, где его мощь не вызывает ни у кого сомнений: быть рынком, финансовым центром и (совместно с Америкой) доминирующим творцом стандартов и норм, по которым живет мир? Стоит ли перед ним миссия 'совершенствовать' глобализацию, как это сформулировал бывший еврокомиссар по торговле Паскаль Лами (Pascal Lamy)? Или, как предлагает председатель Еврокомиссии Жозе Мануэль Баррозу, ЕС должен направить свои усилия на 'формирование' процессов глобализации таким образом, чтобы создать условия для 'процветания европейских стран' в условиях 'нового и более совершенного мирового порядка'?
В сборнике статей, опубликованном брюссельским исследовательским центром 'Bruegel', аккуратно доказывается, что Евросоюз является 'разрозненной силой', где институты, правительства и граждане стран-членов ЕС по разному смотрят на то, как нужно применять и защищать экономическую мощь Европы. И это несмотря на то, что история одарила европейцев привилегированным статусом на международном экономическом Олимпе. Половина стран 'большой восьмерки' являются членами ЕС, почти 25 процентов исполнительных директоров правления Международного валютного фонда - европейцы.
По словам редактора книги Андре Сапира (André Sapir), 'чрезмерное количество представителей' европейских стран в международных организациях является 'точным зеркальным отражением' недостаточного числа представителей развивающихся стран. В то же самое время несогласованная позиция европейских стран приводит к тому, что они 'пытаются откусить слишком большие для себя куски', пишет Сапир (который хорошо известен в Брюсселе благодаря фурору, который произвел его написанный в 2004 году для Еврокомиссии доклад, освещавший неспособность ЕС уделять максимум внимания экономическому росту и рациональному подходу к расходам).
Создается такое впечатление, что 'еврократы' пока не решили, стоит ли им пребывать в эйфории, или, наоборот, озабоченности в связи с положением Европы в мире. Они без устали твердят о том, что евро является второй по значимости мировой валютой, что ЕС - самый большой рынок в мире, крупнейший экспортер, что помощь он оказывает в большем объеме, чем другие страны, и, кроме того, он - крупнейший иностранный инвестор. В то же самое время правительства и граждане европейских стран призывают Европу стать более сплоченной и придерживаться единой позиции по таким опасным новым проблемам, как энергобезопасность, миграционный контроль или растущая мощь Китая. Сапир и его соавторы также уделяют большое внимание вопросу единства, утверждая, что сопряжение сил на европейском уровне может помочь членам ЕС лучше отстаивать свои особые интересы. Авторы считают, что необходимо ввести пост 'высокого представителя' по внешнеэкономическим вопросам, ведь существует же высокий представитель по вопросам внешней политики и безопасности.
Призывы к европейцам решать проблемы сообща, конечно же, не всегда падают на благодатную почву. Они вызывают скорее негативную реакцию в странах, скептически относящихся к идее единой Европы, например, в Британии. Они также могут показаться хождением по замкнутому кругу: Европа должна быть более сплоченной, потому что Европа сплоченной не является. Поговорите о единстве с Питером Мандельсоном, еврокомиссаром по торговле, который наделен (правда, только на бумаге) исключительным правом высказываться от лица 27 стран-членов ЕС по коммерческим вопросам. Но это не спасло его от нападок возглавляемой Францией коалиции, решительно настроенной не допустить сокращения размера субсидий сельскому хозяйству, вопроса стоящего на повестке дня 'дохийского раунда' торговых переговоров в рамках ВТО (в результате чего те оказались частично парализованными).
Есть еще одна незначительная проблема: члены ЕС не могут прийти к единому мнению насчет того, зачем им нужно единство на экономическом поле. В книге дается нескончаемый перечень философских разногласий. Являются ли правила торговли, как считают некоторые, вещью в себе, ответом на призывы общественности не дать глобализации натворить много бед? Или они являются инструментом для оптимизации получения доступа к рынкам и устранения торговых барьеров, что позволит развеять враждебное отношение к глобализации, поскольку приведет к созданию новых рабочих мест, экономическому росту и снижению цен? А как обстоят дела с помощью другим странам? ЕС, возможно, суммарно и является крупнейшим донором в мире, но скандинавы не приемлют, когда вопросы помощи увязывают с коммерческими интересами, в то время как другие страны беззастенчиво используют помощь в качестве инструмента торговой политики, направляя финансовые средства своим бывшим колониям или раздавая небольшие суммы по всему свету, чтобы повысить свои доходы. В книге говорится, что та часть помощи, которая выделяется напрямую из Брюсселя, менее политизирована, и в доказательство приводится вывод проведенного в Швеции исследования, что при распределении помощи 'ни потребности стран-получателей помощи, ни их заслуги особой роли не играют'.
Также много говорится о единой энергетической политике, но правительства европейских стран так и не могут решить, что является наиболее оптимальной политикой укрепления своих энергетических рынков - усиление конкуренции или создание большего количества национальных 'флагманов промышленности'. Но даже если предположить, что ЕС выработает единую позицию по вопросам энергетики, какие предложения он может выложить на стол переговоров? В книге отмечается, что Евросоюз - зрелый рынок, который уже взял на себя обязательства по сокращению использования углеводородных видов топлива. Его значимость по сравнению с Китаем и Индией падает.
Европа становится меньше, а мир - больше
В этом заключается последняя проблема: даже если страны ЕС объединятся, Европа, чье население не увеличивается, а скорее уменьшается, сейчас обладает гораздо меньшим весом в мире, чем раньше. Что позволило Сапиру и другим авторам книги вывести интригующий аргумент в пользу усиления централизации. Если относительный закат неизбежен, европейцы вполне могут объединить то влияние, которое у них еще осталось, и завоевать некоторое количество очков, проявив великодушие в отношении 'восходящих' держав. Например, создать пул представителей Евросоюза в МВФ, и освободить таким образом парочку кресел для развивающихся стран. Если страны Европы не начнут действовать, такие организации, как МВФ, например, могут утратить вотум доверия. В книге содержится предложение, сформулированное таким образом, чтобы привлечь внимание любящих вкусно поесть 'еврократов': ' Если Европа откажется разделить свое место за столом с другими странами, в последствии она может оказаться в ситуации, когда желающих отобедать с нею не останется'.
Сапир не отрицает того факта, что внутри Евросоюза присутствуют различные национальные интересы. 'Нужно задаться вопросом: а достаточно ли эффективно мы преследуем свои национальные интересы при действующей системе', - пишет он. Европа, с ее избыточным представительством в международных организациях и недостаточной мощью, 'в один прекрасный день все равно будет вынуждена начать действовать'. Новой задачей на годы вперед для Европы может стать достойная адаптация к уменьшению своей значимости в новом мировом порядке.
