From The Economist print edition
В 1931 г. британский журналист спросил Мохандаса Ганди, приехавшего в Лондон, что тот думает о западной цивилизации, и получил знаменитый ответ: 'Думаю, это было бы хорошей идеей'.
Британский историк Энтони Пэгден (Anthony Pagden), преподающий в Университете Калифорнии в Лос-Анджелесе, свободен от подобных сомнений в превосходстве 'западного' образа жизни, которому, согласно его интерпретации, последние 2500 лет противостоят различные формы 'восточного' деспотизма, и среди них воинствующий ислам - лишь последний по времени возникновения.
По его мнению, вовсе не случайно, что античные Афины сражались с персидской тиранией Ксеркса, а современному западному миру противостоит клерикальный Иран. В его видении истории, эти эпизоды - лишь родственные элементы единого нарратива: противостояния между либеральными и просвещенными обществами, укорененными в Европе (или, по крайней мере, в европейской культуре) и разнообразными формами восточной теократии и авторитаризма.
В книге 'Война миров' есть и несколько изысканных литературных набросков. Читатель переносится к стенам Константинополя в дни его падения; видит страсти вокруг ожидания тысячелетнего царства Христа, которыми вдохновлялись крестовые походы (автор не замалчивает их жестокость, что достойно похвалы) и подробности межхристианских войн, которые бушевали в Европе до тех пор, пока у континента не хватило разума подняться над такой бессмыслицей.
Пэгден - ученый, но это не научный труд, а, скорее, длинный, остроумный, провокационный рассказ мудреца, много знающего и не оставляющего сомнений в том, что ему не нравится. Ему претит религия почти во всех проявлениях, хотя он отдает предпочтение христианству и культуре, им порожденной, как 'своему, родному'. И это потому, что, по контрасту с исламом, приверженцы христианства были готовы прогрессивно (в двух смыслах) освобождаться от своих иррациональных верований и всякого желания смешивать духовную и политическую власть.
Откровенность, с которой он говорит о своих предубеждениях, почти вызывает симпатию. Среди событий, повлиявших на его взгляды, была поездка к шурину, работавшему на британских правителей Кипра. Он обнаружил, что мятежные греки, как это ни прискорбно, отличаются от классических фигур из британских уроков истории, а турки гораздо симпатичнее - хотя по более пристальном рассмотрении, особенно, после посещения дикого востока Турции, оказалось, что они склонны к извращению истории и дурному обращению с женщинами. Похоже, мысль о том, что Британия, возможно, несет какую-то ответственность за несчастья Кипра, не пришла ему в голову.
Даже когда просвещенный Запад творил плохие вещи, то были отклонения от добродетельной в принципе траектории; когда же тиранический Восток (от Дария до Осамы бен Ладена) совершал грехи, это было вполне ожидаемо - вот что подразумевает Пэгден. Он в общем-то принимает аргумент пропагандистов 'Аль-Каиды' о том, что сегодняшний глобальный джихад - это продолжение цивилизационного противостояния, которое началось в раннем средневековье и которому суждено продолжаться и далее.
Есть, разумеется, множество исторических реалий, которые не вмещаются в создаваемый Пэгденом образ вечной борьбы между либеральным, секуляризующим 'Западом' и жестоким, полным предрассудков 'Востоком': прежде всего, то, как эти два мира парадоксальным образом влияли друг на друга. Как, исходя из тезисов Пэгдена, можно понять то, что западные державы сознательно отдавали предпочтение самым жестким формам ислама? Если вариант ислама, господствующий ныне в Саудовской Аравии (и распространившийся от королевской семьи до ее заклятых врагов) бескомпромиссен и нетолерантен, то это во многом связано со стратегическими решениями, принятыми британскими хозяевами региона в 1920-е годы. Кто в 1980-е был 'Западом' и кто - 'Востоком' в конфликте между советскими оккупантами Афганистана и боевиками-ультрафундаменталистами, которых щедро спонсировали американцы?
Кроме того, в книге Пэгдена говорится относительно мало о России, стране поочередно азиатской и европейской, религиозной и антирелигиозной, которая игнорирует классификацию на 'западные' и 'восточные' страны и тем самым насмехается над обеими категориями. Как и ряд других незападных держав, Россия последовательно заимствовала западные вещи (технологию, культурные формы, идеологии), чтобы бороться с западной силой; и, как сказал один русский философ, она колеблется между Востоком Ксеркса и Востоком Христа. Это открытые вопросы (и не только для России); занимательный дуализм Пэгдена мало способствует их разрешению.
Worlds at War: The 2,500-Year Struggle Between East and West. By Anthony Pagden
____________________________________________
Конфликт цивилизаций: исчезновение или возрождение России? ("Россия в глобальной политике", Россия)
Странные аналогии между Россией и Турцией ("Le Figaro", Франция)
