From The Economist print edition
Национальный праздник Франции - дань милитаризму, мифологии и медийному китчу
14 июля 1789 года, день взятия Бастилии - эта культовая для французов дата до сих пор пленяет их ум. Школьникам объясняют, что именно в тот день был заложен первый камень в фундамент республики. 14 июля - главный праздник Франции и официальный выходной. На Елисейских полях проходит военный парад, а над Парижем проносятся истребители, оставляющие за собой красно-бело-синий шлейф. В этом году праздник планируют отмечать с особой помпой. Президент Николя Саркози пригласил на торжества лидеров Евросоюза и средиземноморских стран, а также Ингрид Бетанкур, франко-колумбийскую гражданку, недавно освобожденную из плена ФАРК. Но почему из всех поворотных моментов французской революции именно 14 июля возведено в ранг легенды? Захватывающая книга историка Кембриджского университета Кристофера Прендергаста (Christopher Prendergast), посвящена скорее этому вопросу, чем описанию событий того дня.
Взятие Бастилии, символа деспотичной королевской власти, безусловно, имело революционное значение, поскольку ослабило монархию и стало воплощением народного протеста. Но другие даты также могут претендовать на статус исторических символов: например, 26 августа 1789 г. - день принятия Декларации прав человека, или 10 августа 1792 г., когда был взят штурмом дворец Тюильри и низвергнута монархия. Кроме того, вряд ли можно сказать, что празднование 14 июля в начале было проникнуто революционным духом. На военных торжествах в честь первой годовщины этой даты в 1790 году французский генерал маркиз де Лафайет, принося присягу, поклялся быть 'вечно преданным нации, закону и королю'. Удрученный тем, как проходил этот праздник, Жан-Пол Марат, радикальный журналист и политик, назвал его позором. Он писал: 'Откуда эта неудержимая радость? С какой стати это глупое ликование? Революция до сих пор была для на┐рода тяжелым сном'.
Как напоминает нам Прендергаст, падение Бастилии - не самый лучший материал для эпического мифотворчества. Строго говоря, тюрьму никто не 'брал', чернь ворвалась во внутренний двор крепости только после того, как ее комендант маркиз де Лоне (de Launay) выбросил белый флаг. Толпа штурмовала Бастилию в первую очередь, чтобы раздобыть оружие, узники, томящиеся в ожидании освобождения, там тоже были - правда, всего семь человек. Это историческое событие было полно случайностей, паранойи и хаотичного насилия, по городу ходили противоречивые слухи, распалявшие народ, и тот вел себя со звериной жестокостью. Де Лоне, например, попал во власть толпы, его тело было разорвано на куски, голову повар отрезал кухонным ножом, и ее выставили на всеобщее обозрение.
Наполеон Бонапарт отменил празднование 14 июля. Эту дату снова стали отмечать как 'День взятия Бастилии' лишь в 1880 году, почти сто лет спустя изначального события. Депутат Бенжамен Райспай в рамках 'республиканского пакета' выдвинул идею учредить 'национальный праздник', а также предложил сделать Марсельезу гимном Франции. Клод-Жозеф Руже де Лиль (Claude-Joseph Rouget de Lisle), молодой инженер Рейнской армии, написал эту песню за одну ночь в 1792 году. В 1880г. депутаты яростно спорили, какую дату выбрать для национальных торжеств. Но ни один из них, отмечает Прендергаст, не предложил 22 сентября 1792 г., истинный день создания первой Французской республики. Депутаты побоялись тем самым оправдать террор, который был тогда развязан.
Таким образом, выбор 14 июля стал своего рода политическим компромиссом. В нем сочетался революционный посыл 1789 года с идеей единства и примирения, воплощенной в праздничных торжествах 1790 г.. Дню взятия Бастилии, в том числе с целью залечить национальную гордость, уязвленную поражением во франко-прусской войне, было предано военное звучание, которое сохранилось и по сей день, скрытое за националистическим образом 'единения армии и нации под стягом Франции'.
В дальнейшем в те или иные кризисные моменты французской истории День взятия Бастилии в зависимости от требований времени окрашивался в разные тона: солидарность рабочего класса и революционные обещания в 1936 году во времена Леона Блюма (Lеon Blum) и его Народного фронта; освобождение от оккупации и возведение Сопротивления в ранг революционного мифа в 1945 году. Сегодня его характеризует главным образом помпа и официоз с легким привкусом народного гуляния. Однако Прендергаст не скрывает своего презрения к тому, что, по его мнению, превратилось 'в постепенно выхолащивающуюся фальшивку, которая сводится к формальным ритуалам, проводимых избранными сановниками' и 'медийному китчу'. А для современных французов, заключает Прендергаст, пожалуй, с излишним ехидством, смысл 14 июля, в первую очередь заключается в том, что это - нерабочий день.
* Кристофер Прендергаст. 'Четырнадцатое июля и взятие Бастилии' (The Fourteenth of July: And the Taking of the Bastille).
____________________________
Демократия родилась через гильотину ("Telegraf", Латвия)
Две революции: боец Дантон и краснобай Троцкий как типичные представители французских радикалов и российских большевиков ("The New York Times", США)
Экстремисты моральной революции ("Россия в глобальной политике", Россия)
