Прожекторы включены, камера работает, появляется Владимир Путин. Российский премьер-министр, одетый в черную рубашку поло, небрежной походкой обходит мощные транспортные краны нового прокатного стана в уральском городе Магнитогорске. Его сопровождает свита из мужчин в костюмах, среди которых Хайнрих Вайс (Heinrich Weiss), чье предприятие SMS Siemag AG построило эту установку стоимостью в 400 миллионов евро. Сейчас вместе с немцами он нажмет на красную кнопку и запустит эту гигантскую машину величиной с дом, которая производит прокатный лист для строительства трубопроводов.
Подобная символика силы как раз во вкусе главы правительства. Десять лет Путин стоит у кормила власти. В августе 1999 года он стал премьер-министром, затем восемь лет правил страной в качестве президента, пока в мае 2008 года центр государственной власти не переместился в московский Белый дом. За это время ему удалось, не без помощи контролируемых государством СМИ, представить себя как руководителя в самом выгодном свете: по телевидению можно увидеть его открывающим новые современные фабрики и управляющим боевым самолетом - энергичного, раскованного, близкого народу.
Россиянам это нравится. Путин, как нам дают понять, своей сильной рукой управляет ситуацией. Однако именно это и не нравится большинству предпринимателей и инвесторов. Когда государство управляет экономикой сверху, только выборочно поддерживает развитие новых технологий и выдает государственные кредиты прежде всего неэффективным государственным предприятиям, истощенная экономика страны не может соответствовать стандартам мировой рыночной экономики. "Создание диверсифицированной экономики возможно только на основе конкуренции", - говорится в одном исследовании предпринимательского союза "Деловая Россия". "Умное государство" должно поощрять конкуренцию и частную инициативу, чтобы страна добивалась успехов не только в сфере нефтяной промышленности. "Если мы сейчас не избавимся от сырьевой зависимости, мы не сделаем этого никогда".
Редко кто в России так недвусмысленно ставит под сомнение государственно-капиталистическую экономическую модель Путина. Впрочем, до кризиса для этого и не было никакого повода. Доходы от сырьевого экспорта тогда составляли более половины госбюджета и позволили увеличить Стабилизационный фонд до 200 миллиардов долларов. Это был валютный дождь, который расслаблял страну.
Однако во время финансового кризиса правительству удалось успокоить рынок, что уже стоило ему почти 300 миллиардов долларов. Но тот факт, что Россия вообще смогла упасть так низко, и что в этом году, учитывая восьмипроцентное снижение ВВП, она занимает нижние строчки в списке стран с переходной экономикой, является следствием ее зависимости от нефтяного сектора. Почти четыре пятых российской рыночной капитализации обеспечиваются торговлей сырьевыми ресурсами. Помимо нефти, газа, угля и металла стране особенно нечего предложить мировому рынку. Таким образом, страна остается в зависимости от колебаний цен на нефть.
Проницательные экономисты, такие как Евгений Гонтмахер из московского Института современного развития - "мозгового центра", основанного президентом Дмитрием Медведевым - давно ее за это критикуют. "При Путине зависимость от нефти и газа еще более увеличилась", подчеркивает эксперт. Однако как раз теперь, по его мнению, наступил подходящий момент для изменения ситуации. "Мы должны пережить кризис и в то же время создать конкурентоспособную экономическую структуру, чтобы экономика снова не рухнула. Столь титаническая задача не стояла перед Россией со времен Петра Великого", - говорит экономист.
Президент, считает Гонтмахер, понимает необходимость модернизации примерно так же, как и премьер-министр: он "любит порядок. Он боится открыть ящик Пандоры, предоставив рынку больше свободы". Однако Путин, говорит эксперт, должен сделать первый шаг и ослабить государственную узду. "Между собой олигархи уже говорят о необходимости модернизации. Но ни один из них не осмеливается в открытую противоречить Путину".
Сверхбогатые предприниматели боятся влиятельного премьера. Путин однажды уже засадил за решетку нефтяного барона Михаила Ходорковского за уклонение от уплаты налогов, после того как тот, выдвигая политические и экономические требования, стал для него опасен. На его примере он преподал всем остальным урок, впечатление от которого сохраняется до сих пор.
Несмотря на это, временами то один, то другой предприниматель отваживается "высунуть голову из укрытия". Например, Михаил Прохоров, богатейший из россиян, состояние которого "Forbes" оценивает в 9,5 миллиарда долларов. В своих интервью и газетных статьях он выступает за соблюдение законов глобализации, касающихся рыночной экономики. Государство, по его мнению, должно перестать растрачивать свои золотовалютные резервы на искусственное поддержание курса рубля и начать инвестировать их в развитие возобновляемых источников энергии, нанотехнологий и инновационной сферы.
Как это может быть осуществлено на деле, он сам и остальные олигархи показывают на своем примере, закупая технологии за границей и повышая тем самым эффективность и производительность своих предприятий в России. Выгоду из этого извлекают прежде всего немецкие предприятия, чьи научно-технические наработки традиционно высоко ценятся в России. "Путин отдает себе отчет в том, что для модернизации ему нужны иностранные технологии", - говорит глава SMS Siemag AG Хайнрих Вайс, который также является председателем Российско-германской внешнеторговой палаты. Однако последовательной концепции, направленной на поощрение частного бизнеса и прежде всего средних предприятий, пока не наблюдается. Г-н Вайс также признается, что "модернизация - это очень медленный процесс, и пока я не вижу больших успехов в этом направлении".
Большая часть российских предприятий по-прежнему работает в условиях позавчерашнего дня. Это положение должно измениться, утверждает Виктор Вексельберг, россиянин, который живет в Швейцарии, где руководит предприятиями Oerlikon и Sulzer. "Россия должна ускорить экономическую интеграцию со странами с хорошо развитой экономикой, и прежде всего с Соединенными Штатами и странами ЕС", - говорит он. В рамках модернизации страна должна привлекать инвестиции, поощрять создание партнерств с предприятиями, обладающими научно-техническими наработками, а также помогать с финансированием инновационных проектов и долгосрочных инвестиций.
Это именно то, чего Путин не хочет. Премьер-министр колеблется и медлит с решением вопроса о вступлении во Всемирную торговую организацию (ВТО), которое является предметом переговоров с девяностых годов. Фактически, он отложил введение свободной торговли на неопределенный срок. Вместо этого Россия поднимает таможенные барьеры, чтобы защитить отрасли промышленности, неконкурентоспособные на внешнем рынке. Например, российских автопроизводителей, таких как выпускающий автомобили "Лада" "АвтоВАЗ", вертикальная интеграция которого достигает 80 процентов и который входит в число самых неэффективных автопроизводителей мира.
Российской экономикой управляет государство. А Путин олицетворяет собой государство. Он, может, и признал необходимость сделать страну конкурентоспособной. Однако он хочет управлять модернизацией сверху. Этому многое мешает, взять хотя бы армию коррумпированных бюрократов. Поэтому вряд ли вся сумма в четыре миллиарда евро, предусмотренная в новом бюджете на поддержку инновационных технологий до 2012 года, в итоге дойдет до достойных поддержки предприятий, для которых она предназначена.
Несколько дней назад сам Путин признал, что только на 9,4 процента российских предприятий появляются технические нововведения. В Германии таких предприятий 74 процента, даже в бывшей советской республике Эстонии их 47%. Чего прежде всего не хватает России, так это продуктивного класса средних предприятий, которые, в отличие от крупных концернов, принадлежащих олигархам и государству, достаточно гибки для того, чтобы внедрять инновационные разработки. В Германии в малых и средних предприятиях занята треть работающего населения, а в России эта цифра не достигает и 18 процентов.
Неудивительно, что предпринимательский союз в лице "Деловой России", представляющей интересы малых и средних предприятий, требует реформ. Нам нужно не десять гигантов, а десятки тысяч малых предприятий, развивающих высокие технологии и получающих при этом государственную поддержку, говорится в исследовании, опубликованном союзом. А они, в свою очередь, должны конкурировать между собой за частные заказы на рынке и за получение дотаций от государства.
Модернизация сейчас происходит именно в сырьевой отрасли, в сталелитейной промышленности. В этом секторе царит жесткая конкуренция между сталелитейными баронами, здесь работают законы свободного рынка. Между тем, их продукция конкурентоспособна, потому что русские контролируют всю цепь создания стоимости. Появление нового прокатного стана в Магнитогорске - это успех на пути модернизации, достигнутый благодаря конкуренции.
После того как Путин запустил сталелитейного монстра, а камеры выключились, он еще раз отвел в сторону поставщика Хайнриха Вайса: "Нам нужно больше таких установок", - сказал премьер-министр. "Было бы хорошо, если бы вы могли для нас построить их побольше". Дюссельдорфский предприниматель доволен. Для немцев модернизация России - прибыльный бизнес, особенно если Путин однажды действительно перейдет от слов к делу.
