После разразившейся год назад войны между Россией и Грузией отношения между Востоком и Западом упали до самого низкого уровня с тех пор, как в 1985 году Михаил Горбачев возглавил Советский Союз. Однако сейчас, когда визит Барака Обамы в Москву 'перезагрузил' американско-российские отношения, у Кремля появилась возможность заново определить роль России в мире.
В девяностые победители 'холодной войны' неоднократно препятствовали попыткам России встроиться в западные политические структуры и структуры безопасности. Москва добивалась членства в НАТО или - в качестве альтернативы - предусмотренного Парижской хартией 1990 года создания общеевропейской архитектуры, но ее требования остались неуслышанными.
На фоне роста цен на нефть и временной непопулярности Америки при Джордже Буше российская внешняя политика 2000-2008 годов сочетала характерные для 19 века лейтмотивы - игры 'великих держав', сферы влияния - с риторикой 21-го века о мультилатерализме и многополярном мире. Этим и объясняется жесткая реакция Москвы на опрометчивую попытку грузинского президента Михаила Саакашвили вернуть контроль над сепаратистской Южной Осетией. Подобно прочим мировым державам, Россия не собиралась сносить унижения на собственных постсоветских задворках.
В итоге Кремль не только потерпел поражение в информационной войне, но и сыграл на руку тем на Западе, кто всеми силами выступает против любого сближения с Россией. Срыв наблюдательной миссии ОБСЕ и прочие односторонние действия подорвали попытки Кремля подчеркнуть свою приверженность международному праву и принципам мультилатерализма.
Мультилатерализм, между тем - это не волшебная палочка, которая позволяет легко разрешать трудные вопросы вроде пограничных споров и проблем с суверенитетом. В сущности, международное право увязло в глубоких противоречиях, которые возникают между необходимостью защищать национальный суверенитет и территориальную целостность, с одной стороны, и правом на национальное самоопределение, а также необходимостью защищать население от репрессий со стороны государства, с другой. Действующие институты не смогли ни обеспечить надежного политического урегулирования 'замороженных конфликтов' на постсоветском пространстве, ни разрешить проблему непризнанных государств, таких как Южная Осетия и Абхазия: НАТО вносит раскол, ЕС и ООН расколоты сами, а ОБСЕ беспомощна.
Став президентом России, Дмитрий Медведев начал пытаться выйти из этого тупика. И до и после российско- грузинской войны он предлагал заключить новый договор в сфере безопасности, который объединил бы все европейские страны и организации безопасности, включая НАТО, Евросоюз и ОБСЕ. В основном по идеологическим причинам, напоминающим о 'холодной войне', Запад отверг эту инициативу и продолжил настаивать на том, что ЕС и ОБСЕ способны справиться с 'замороженными конфликтами', а НАТО лучше всего подходит для того, чтобы разбираться с такими проблемами как глобальный терроризм или афганские талибы.
Однако на самом деле ни у одной из существующих в настоящий момент организаций нет ни последовательной концептуальной базы, ни достаточного политического влияния, чтобы разрешать наиболее насущные вопросы безопасности. Территориальные споры, такие как Южная Осетия и Косово и международные проблемы, такие как терроризм и организованная преступность можно разрешить только тесным сотрудничеством США, России, ЕС и других держав при поддержке многосторонних институтов. Поэтому Запад не вправе и дальше игнорировать слова Медведева об общеевропейском Договоре безопасности.
Однако влияние России на международной арене останется незначительным, пока Москва будет только противостоять западному высокомерию и реликтам 'холодной войны', подобным НАТО. Г-ну Медведеву следует уточнить свои предложения по новой архитектуре безопасности, а также выдвинуть конкретные политические идеи по трем насущным проблемам в этой сфере: иранской, израильско-палестинской и афганско-пакистанской.
В иранском вопросе Россия должна отказаться от политики времен Путина и перестать считать всех противников Америки фактическими союзниками. Г-ну Медведеву следует воспользоваться влиянием Москвы и заставить Тегеран заморозить обогащение урана, предоставляя в обмен технологии необходимые для развития гражданской ядерной энергетики и вкладывая средства в запущенную газовую инфраструктуру Ирана. Вместо дополнительных санкций, которые зачастую только подстегивают проблемные режимы, Россия могла бы оказать Ирану помощь в разработке Южного Парса, являющегося частью крупнейшего газового месторождения в мире. Москва также могла бы предоставить Тегерану надежные гарантии безопасности от нападений извне в обмен на отказ Ирана от поддержки 'Хезболлы' и 'ХАМАСа'.
В израильско-палестинском вопросе Кремль мог бы воспользоваться своими обширными контактами среди палестинцев и в арабских странах, чтобы консолидировать власть в Палестине, а также добиться от традиционных союзников России - таких как Сирия - заключения мира с Израилем. Как и Анкара, Москва обладает здесь большим потенциалом 'честного маклера'.
Наконец, в афганско-пакистанском вопросе Россия не должна ограничиваться логистической поддержкой американских военных транспортов. Она могла бы помочь стабилизировать взрывоопасное среднеазиатское пограничье, убедить своих мусульманских союзников в регионе принять участие в подготовке афганской армии и полиции, а также, возможно, направить международные миротворческие силы в очищенные от талибов области.
Все это непростые задачи, однако недавно созданная американско-российская президентская комиссия могла бы обеспечить плотную координацию инициатив Москвы и Вашингтона в представляющих взаимный интерес сферах.
При г-не Медведеве у России появился шанс избавиться от старого имиджа обидчивой и реакционной бывшей сверхдержавы и сменить его на имидж ответственной мировой державы, не ограниченной старыми барьерами между Востоком и Западом. Действия Москвы на большом Ближнем Востоке и в Афганистане покажут, хочет ли этого Кремль на самом деле.
Адриан Пабст - преподаватель политологии Кентского университета, научный сотрудник Люксембургского института европейских и международных исследований.
___________________________________________________________
Неоконченная 'холодная война' ("The Kosovo Times", Сербия и Черногория)
Друзья и враги ("National Review", США)
