Владимир Путин, безусловно, сделал на посту президента одну ошибку - впрочем, вы, вероятно, думаете, что она была далеко не единственной, - назвав распад Советского Союза 'величайшей геополитической катастрофой века'.
Я могла бы привести ему множество оправданий. Могла бы сослаться на то, что он подстраивался под аудиторию - консервативный российский парламент. Могла бы сказать, что его неверно перевели (это действительно так: в оригинале 'величайшая' значило не 'самая большая', а 'очень большая', 'одна из самых больших'; вам может показаться, что я цепляюсь к мелочам, но на самом деле, разница есть). В конце концов, Путин больше не занимает пост президента России, он премьер-министр, что не совсем то же самое - хотя тут вы, возможно, опять со мной не согласитесь.
Однако печальная истина состоит в том, что все это не имеет никакого значения. Что сказано, то сказано. А так как сказал это Путин, с его авторитетом президента и прошлым офицера КГБ, поняли его так, как поняли. В его словах увидели не естественную постсоветскую ностальгию, которую с ним разделяют многие из россиян его поколения и которая не выветрится из национального сознания еще долгие годы, но стремление восстановить советскую империю. Другими словами, не констатацию потери, а желание, которое, как известно, порождает поступки.
В результате, многие на Западе - в том числе и те, кому следовало бы лучше разбираться в вопросе - сейчас даже не сомневаются в том, что Россия хочет вновь взять под контроль страны, которые некогда находились под ее властью. А если прежние границы нельзя восстановить в настоящий момент, тогда она, так и быть, ограничится сферой влияния.
На Москву смотрят как на калеку, у которого до сих пор болят отсутствующие конечности - с той только разницей, что она якобы уверена, что у нее хватит сил и знаний, чтобы приделать их обратно. Именно эта идея лежит в основе большей части построений западных аналитиков в связи с войной, разразившейся год назад между Россией и Грузией. Год спустя оценка ситуации ничуть не поменялась. Она осталась такой, какой и была - неверной.
Ключевым элементом западных рассуждений является идея о том, что русские или пророссийские меньшинства, сохранившиеся за пределами России после распада Советского Союза, служат исполненному неоимпериалистических амбиций Кремлю в качестве пятой колонны. Таким образом, два грузинских анклава- Южная Осетия и Абхазия - якобы играют роль потенциальных плацдармов для распространения Российской власти на территорию Грузии и на остальную часть региона.
Вне зависимости от того, кто начал стрелять 7 августа (а судя по тому, как затянулось международное расследование, я подозреваю, что оно так и не пришло к убийственным для России выводам, которые год назад многие автоматически сделали), применение силы продолжают считать частью долговременного российского проекта, который может угрожать даже прочному суверенитету прибалтийских стран. Считается само собой разумеющимся, что постсоветская Россия не может не быть экспансионистской.
Но так ли это? События последних десяти лет свидетельствуют, скорее, об обратном. Дипломатические усилия Путина были направлены на заключение договоров, формально закрепляющих постсоветские границы России, в том числе с Украиной, странами Средней Азии и Китаем. На взгляд из России, чеченская война не имела отношения к экспансии - страна защищала свою безопасность и предотвращала дальнейший распад.
В тех случаях, когда пограничные договоры не были заключены, это во многом было связано с сопротивлением пророссийских меньшинств. Что заставляет задаться вопросом о том, насколько полезны для Москвы эти группы на самом деле. Не служат ли они в сущности раздражающими помехами для российской дипломатии? Помехами, от которых Кремль, тем не менее, не может просто отмахнуться, как чтобы не показаться слабым, так и, как ни странно, из моральных соображений.
Я слышала, как Путин говорил о раздутых ожиданиях соотечественников за рубежом в куда более пренебрежительном, чем вы можете себе представить, тоне. Хочу также отметить, что ровно год назад российские войска стояли в получасе пути от Тбилиси, столицы Грузии, однако Грузия остается независимым прозападным государством.
По итогам войны Россия вынуждена защищать анклавы так, как она их никогда раньше не защищала. Можно вспомнить о безграничной приверженности Британии фолклендцам во время аргентинского вторжения, или об упорной лояльности гибралтарцев, которая до сих пор осложняет наши отношения с Испанией.
Имперские связи распутать непросто; оставшиеся за пределами метрополии ультралоялисты - не только преимущество, но и зачастую проблема, и Россия здесь не исключение. Вместо того, чтобы критиковать Россию за амбиции, которых она не имеет, Западу имело бы смысл признать трудность размежевания в подобных обстоятельствах. Такой подход был бы намного более продуктивным.
____________________________________________________________
Он знает, что Россия сделала прошлым летом ("Вести Недели День за Днем", Эстония)
Кибератака превратила антироссийского блоггера в звезду ("Los Angeles Times", США)
