Расхожая теория о России гласит, что эта страна вновь набирает силу после сползания в хаос 90-х годов. Нефть, газ и автократия снова возвели ее в ранг мировой державы. Некоторые склонные к преувеличениям комментаторы дошли до заявлений о том, что Москва, наряду с Китаем, создала совершенно новую модель, бросив тем самым вызов западному либерализму.
Но что меня поражает в России больше всего, так это ее изоляция. Несмотря на рост ее доходов от продажи углеводородов и значительную, хотя и остаточную, военную мощь, Москва, по сути дела, осталась без друзей. А что касается ее превосходной модели капитализма - когда вы в последний раз слышали, чтобы какой-нибудь авторитетный международный политик поддержал избранную Россией систему?
Конечно, Москва может претендовать на лояльность отдельных оставшихся в ее рядах вассалов. Многие бывшие советские республики из числа ее соседей считают, что благоразумнее оставаться на стороне нынешнего режима. Российское вторжение в Грузию в прошлом году было осуществлено, если использовать знаменитую вольтеровскую фразу, "в назидание другим". А некоторые оригиналы от политики за пределами постсоветского пространства, такие как венесуэльский лидер Уго Чавес, видят определенную выгоду в том, чтобы следовать в фарватере России.
Но поищите союзников-энтузиастов - страны и народы, которые инстинктивно чувствуют влечение к сегодняшней России, которые хотят перенять в ее обществе что-то для себя - и вы увидите, что таких крайне мало. Иными словами, какая страна мира хочет быть похожей на Россию? Я думаю, список будет очень коротким.
Я вспомнил об этой изоляции на днях, когда Владимир Путин исполнил свой ставший привычным августовский ритуал. Голый по пояс российский премьер-министр, сидя на коне, провел фотосессию перед камерами в рамках летней демонстрации своей мужественности. Россиянам показали, что у штурвала стоит сильный человек, а миру напомнили, что ему лучше не связываться с Путиным.
Но это лишь теория. На мой взгляд, такие фотовыставки тщеславия больше свидетельствуют о слабости. Картина действительно весьма печальная: немолодой уже человек изо всех сил пытается показать миру, что он по-прежнему в хорошей физической форме. Лучше бы российский премьер купил себе спортивный автомобиль. А если говорить серьезно, то очевидная склонность Путина выставлять напоказ свой торс является метафорическим символом самой России: великая, но увядающая держава занимается самообманом, считая, что демонстрация мускулов это хороший способ сохранить свою былую славу.
Почему это самообман? В конце концов, можете сказать вы, сила и влияние США основаны на не имеющей себе равных экономической и военной мощи. Какое-то время Джордж Буш считал, что все остальное не имеет никакого значения. А после 11 сентября 2001 года Соединенные Штаты решили, что и друзей, и врагов можно построить в одну шеренгу запугиваниями и угрозами.
Но даже единственная в мире сверхдержава довольно быстро осознала недостатки и ограниченость внешней политики, основанной на внушении страха. Величайшей военной мощи оказалось недостаточно. Буш слишком поздно понял, что сила нуждается в легитимности. И в качестве сверхдержавы-соперника возник антиамериканизм.
Похоже, что администрация Барака Обамы поняла важность того, что политологи называют "нормативной" силой. Государство сильно, когда ему хотят подражать другие. Для кого-то это означает восхищение американскими демократическими ценностями, для кого-то - уважение к культурному и экономическому потенциалу США.
Поезжайте в Пекин, и вы услышите, с каким благоговением высокопоставленные китайские политики говорят о системе высшего образования США и об огромном инновационном технологическом потенциале американской экономики. И хотя Путину хочется сделать вид, будто дела обстоят иначе, Россия в таких разговорах не упоминается даже вскользь. Пекин считает, что ему практически нечему учиться у России.
Китай считает своего соседа дряхлеющей державой. Конечно, ее временно подстегнул рост нефтяных и газовых доходов, а также путинский национализм. Но все равно - это государство, разбазаривающее свое нефтяное богатство, где почти каждый среднесрочный и долгосрочный показатель говорит о неизбежном упадке.
Джо Байден весьма точно подметил это несколько недель назад своей откровенной оценкой российских перспектив: снижение численности населения, увядающая экономика и жестокое психологическое похмелье от утраты империи. Американский вице-президент столкнулся с определенными неприятностями из-за своих весьма недипломатичных выражений, но с его оценкой практически единодушно согласны все за пределами России. Несмотря на то, что Путин при помощи нефтяных доходов возрождает моральный дух страны, Россия действительно очень быстро сокращается. Согласно некоторым оценкам, ее 140-миллионное население к середине нынешнего столетия приблизится к 100 миллионам.
И проблема не только в низкой рождаемости и высокой смертности. Кремлевский клановый капитализм практически ничего не сделал для модернизации экономики страны и восстановления ее разрушающейся инфраструктуры.
Сталкиваясь с прогрессирующим ослаблением российской мощи и влияния, Путин отвечает на это такой внешней политикой, в которой движущей силой являются обиды, недовольство и воинственность. Запад обвиняют в российском хаосе 90-х годов. А Москва для восстановления своей гегемонии над ближним зарубежьем будет использовать меры принуждения - перекрывая газ или осуществляя прямое вмешательство в дела бывших советских республик, таких как Грузия и Украина.
Какое-то время принуждение может давать результат. Безнадежно расколотой Европе нужен газ. Американская администрация хочет, чтобы Россия помогала ей в решении целого ряда мировых проблем. У Москвы есть на руках козыри, которыми она может воспользоваться. Это сокращение ядерных вооружений, Иран и международный терроризм, а также ее огромные углеводородные запасы.
Несмотря на долгосрочные прогнозы, с Россией становится трудно иметь дело, когда она занимает такую позицию жертвы во враждебном окружении. Пока Обама ведет, по всей видимости, правильную линию: уважительно взаимодействие с Москвой там, где имеются общие интересы или возможность полезных компромиссов; легкое подтрунивание над путинским тщеславием; но полное забвение грандиозных идей по поводу "стратегического партнерства".
Со временем Москва поймет, что ее возможности строить обструкции ограничены. Россия изголодалась по иностранным технологиям и инвестициям. Осложнять жизнь Западу - это не то же самое, что создавать иной международный климат. Даже те, кто сегодня формально клянутся в верности Москве, стараются перестраховаться, одновременно делая ставки на Китай или Запад.
Возможно, Путину нет до этого дела. Возможно, то бахвальство, которое заставляет его надевать военную форму или снимать рубашку перед камерами, подсказывает ему также, что все будет хорошо, пока мир проявляет уважение по отношению к России. В таком случае, российская мощь будет увядать так же несомненно, как и физическая мощь Путина. Говоря словами прямолинейного Байдена, тяжело терять империю, но нельзя бесконечно цепляться за прошлое.
__________________________________________________________
