В девяностые годы часто задавался вопрос - состояние русской литературы такое же плохое, как и состояние российской экономики? Можно расценивать это как парадокс, но тогда русская литература просто процветала. Казалось, что осуществился старый лозунг Мао: 'Пусть расцветают сто цветов'. Новые, старые, а также недавно открытые авторы, взгляды на мир которых часто расходились, выступали единым фронтом. Авангардисты, традиционалисты, вышедшие из подполья самиздатовские поэты, а также писатели в эмиграции, - все публиковались в тех же самых издательствах, что и бывшие советские писатели. Это было уникальное разнообразие, но это был не мир - это было перемирие.
Многое изменилось при переходе от эры Ельцина ко времени Путина. Вновь все стало обратно пропорциональным - чем лучше складывались дела в экономике, тем менее интересной становилась литература. С одной стороны, писание книг неожиданно стало прибыльным делом. С другой стороны, феномен массового интереса к 'серьезной' литературе - в советское время такая литература была дефицитным товаром и поэтому имела статусный характер, теперь это обуза - достиг своей конечной остановки. Помимо детективов и любовно-сентиментальных историй издательские концерны, контролирующие также и книжные торговые сети, хотели заниматься 'высокой' массовой литературой как 'товаром'. И поскольку презираемый соцреализм и был собственно массовой литературой, то был дан сигнал к повороту вспять - издателям (работавшим в советских издательствах), редакторам (редактировавшим советские книги) и читателям (которые эти книги любили и читали).
От эксперимента к пошлости
Частично тогда были реанимированы советские знаменитости независимо от их политической окраски, частично были найдены новые звезды - такие как Людмила Улицкая, писавшая сентиментальные женские романы, пока она не перешла к нравоучительной религиозной беллетристике с антисемитским привкусом, или Дмитрий Быков, который охотно использует любые популярные в обществе негативные эмоции, однако в первую очередь выступает как защитник старого советского образованного слоя. Те авторы, с кем связывали надежды в девяностых годах, остались при небольших издательствах, или подстроились под коммерческие условия, как это сделал Владимир Сорокин.
Серьезная, ищущая, внимательно относящаяся к слову литература, которая была в количественном отношении ослаблена после дезертирства бывших авангардистов, сегодня обречена на жалкое существование на обочине, какое она не знала даже в советское время, поскольку власть предержащие опасались ее и не выпускали ее из своего поля зрения. Господствующая литературная эстетика в современной России стала именно такой, как этого хотела в свое время официальная советская литературная критика - то есть речь идет о сентиментальном и идеологически нагруженном простом повествовании, использующим грубые и упрощенные мировоззренческие схемы (в отличие от того, что раньше, конечно же, имели место различные идеологии - от коммунистической до религиозно-эскапистской, от националистической - до либерально-капиталистической). Запоздалая победа соцреалистов. Постоянно повторяйте только, что вы очень близки к народу.
Новые российские авторы вырастают в атмосфере, которая формируется издательствами и критиками. При этом в головах у бедных 'детей переходной эпохи' закрепилась не столько многокрасочность перестройки, сколько старый советский жаргон. В общем и целом, современные успешные российские авторы больше склоняются в сторону национал-коммунистического 'красно-коричневого' крыла, тем не менее, они всегда готовы следовать за веяниями моды, и одновременно они разглагольствуют о демократии и свободе. Для них нет никаких (идео)логических взаимосвязей.
Националистический и коммунистический
Приведу пару примеров для наглядности. Сергей Шаргунов (1980 года рождения) имеет помимо литературных еще и политические амбиции. Он начинал свой путь в запрещенной в настоящее время национал-большевистской партии Эдуарда Лимонова, пробовал свои силы в различных оппозиционных кругах, а затем присоединился к близкой к правительству партии; тем не менее, он заявил о том, что он подвергается преследованиям после того, как его фамилия была вычеркнута из списка кандидатов. 'Меня почти не показывают по телевидению!', жаловался он. Роман 'Птичий грипп', в котором он описывает молодежные политические группировки, должен был, по идее, отражать его собственный опыт, но на деле оказался вписанным в заранее подготовленный образец. Один из придуманных этим поколением термин 'новый реализм' Шергунов объясняет с пещерной наивностью следующим образом: 'Новый реализм является новым в том смысле, что он более открытый и более острый, чем классический реализм, он отражает жизнь, у которой больше динамики (там кишмя кишат милиционеры, бомжи и киллеры)'. Этот уровень весьма характерен. Нечто подобное описывает также родившийся в 1971 году Роман Сенчин. Он пытается перевести популярные темы девяностых годов - милиционеры, бомжи, киллеры, наркотики, проститутки -в инвентаризационный список сегодняшнего дня.
Захар Прилепин не стал автором произведений о войне, хотя и написал книгу о событиях в Чечне. Прилепин меняет свои темы, лишь одно остается неизменным - он ищет шокирующие ситуации, которые должны вызывать у читателей то отвращение, то сочувствие. Все это напоминает прозу писателей-'деревенщиков' семидесятых и восьмидесятых годов прошлого века. 'Деревенщики' (Валентин Распутин, Василий Белов и другие) в свое время характеризовались как писатели 'консервативно-коммунистического' или 'национал-антикоммунистического' направления. Как это все можно объединить - остается тайной Homo sovieticus. Тем не менее, все это было унаследовано более молодым поколением 'реалистов'. Большинство 'деревенщиков' были родом из провинции, из-под полы они проповедовали патриархальную Россию и русскую православную церковь, но одновременно являлись членами ЦК и Верховного Совета. В девяностые годы они потеряли свое влияние. Но они сохранили свои журналы, получали (и продолжают получать) литературные премии, у них есть своя молодая поросль, но за пределы своего круга они не выходили.
Восхваляемый как новая надежда
А что сегодня? Сегодня Прилепин и его сверстники считают своим образцом националистического автора Александра Проханова (помимо 'деревенщиков', а также таких великих представителей соцреализма как Михаил Шолохов и Леонид Леонов). Официальная, но 'либеральная' критика провозгласила Проханова (вместе с Владимиром Маканиным и Анатолием Кимом) своей новой надеждой. Но когда он в 1982 году опубликовал военно-патриотический роман 'Дерево в центре Кабула' о войне в Афганистане, то его бывшие покровители отстранились от него, а некоторые критики окрестили его 'соловьем генштаба'.
В 1991 году он поддержал путчистов, планировавших свергнуть Горбачева. После этого он написал роман о перестройке под названием 'Последний солдат империи', ставший частью его 'красного' завещания и опубликованный без особого шума в одном из 'деревенских' журналов. Он был почти забыт, пока вновь не возродилась мода на 'левые идеи'. Небольшое издательство Ad Marginem, издававшее поначалу французских послевоенных философов, а потом Сорокина и другие экспериментальные тексты, сделало 'еще один шаг влево'. В 2003 году издательство напечатало роман 'Последний солдат империи', и сделало таким образом красно-коричневого Проханова модным автором в светской и кичащейся своим богатством 'капиталистической' Москве.
Откровенный вздор
Родившийся в 1975 году Прилепин и родившийся в 1938 году Проханов - оба они блудные дети развалившегося Советского Союза. Они считают себя оппозиционерами и выступают против 'путинской России'. Прилепин с удовольствием рассказывает о своем счастливом советском детстве. Но если Прилепин говорит и мыслит, использую примитивные популистские фразы, то Проханов оперирует всевозможными мистическими историческими теориями и фантазиями. Когда Прилепин задает конкретный вопрос: 'Способна ли Россия преодолеть кризис?', Проханов таинственно отвечает: 'Во время катастрофы, разброда и разложения созревает нечто новое, загадочное. На месте четырех существовавших здесь ранее империй (Киевская Русь, Московское царство, Империя Петра Великого и Сталинский проект) возникает пятая империя. В нашем Вифлееме родился таинственный пятый младенец, еще не ведомый миру. Волхвы возвещают о его рождении'.
Прилепин, Шаргунов и компания восторгаются всем этим откровенным вздором. Сами они к такого рода литературным кульбитам совершенно неспособны - даже свойственный им незатейливый стиль изложения явно дается им не без труда.
Ольга Мартынова родилась в 1962 году в Дудинке (Сибирь), выросла в Ленинграде, в настоящее время - поэтесса и литературный критик, проживает во Франкфурте-на-Майне.
