Положение тяжелое, но мы не должны отчаиваться. Мы боремся за великое дело. К тому же, именно в моменты тягчайшего унижения дух иногда воспаряет выше всего. Сплотить ряды внутри страны сейчас важнее, чем бороться с внешним врагом.

За два года до смерти знаменитый американский юрист и бизнесмен Уэнделл Льюис Уиллки (Wendell Lewis Willkie) (1892-1944) заметил: «В современном мире существует огромный запас симпатии к нам, американскому народу». Спустя всего пятнадцать лет Уильям Ледерер (William Lederer) написал свою популярную книгу об образе американцев в Азии и назвал ее «Гадкий американец» («The Ugly American»).

C тех пор симпатии к США в Азии не прибавилось. Иран, Вьетнам, Ирак, Афганистан, Пакистан и так далее красноречиво свидетельствуют об американском безрассудстве. Даже свои странные дипломатические достижения, такие как сближение с Китаем, Америка потихоньку теряет. Впрочем, не похоже, чтобы ее это волновало. Пекин занял место Москвы в качестве очередного противника. А так как экономика Китая растет по экспоненте, а его военная мощь лишь немногим медленнее, в Вашингтоне его считают более серьезным противником, чем экономически слабую Россию.

Америка окружила Китай цепью военных баз. Гарнизоны в стратегически важных точках должны отсечь Китай от главных торговых маршрутов, если возникнет такая необходимость. Если же такой необходимости не возникнет, они будут просто обозначать намерения США остаться единственной сверхдержавой.

Одновременно, на роль противовеса для Китая США готовят Индию, с которой они сейчас всячески заигрывают. Американские поставки обогащенного урана должны позволить Индии нарастить свой ядерный арсенал. Современные американские истребители и новейшие системы наблюдения с американских складов должны компенсировать китайское преимущество в численности. Еще десяток лет, сколько-то десятков миллиардов долларов – и Индия в военном отношении сравняется с Китаем.

Америка назначила Индию на роль западного часового в регионе, и индийские лидеры радостно согласились с этой ролью. Отсюда, вмешательство Индии в афганскую войну по приглашению США, антииранская позиция, которую Индия заняла в МАГАТЭ в результате грубого давления Америки, а также поступивший в последний момент отказ Дели участвовать в проекте трубопровода Иран-Пакистан-Индия. И хотя нежелание Индии заключить с Китаем разумный и приемлемый договор о Северо-Восточном пограничном агентстве (индийский штат Аруначал-Прадеш, - прим. пер.) связано, скорее, с индийским упрямством, а не с американским давлением, оно отлично соответствует представлениям США об архитектуре новой холодной войны.

Некоторые страны пытаются противодействовать этой тенденции. Например, Япония медленно освобождается из некогда столь уютных, а теперь удушающих американских объятий. Европа тоже все меньше доверяет американским политическим концепциям и все чаще предпочитает вырабатывать свой взгляд на происходящее. У Пакистана также есть своя точка зрения, однако его отвлекают внутренние проблемы и разногласия – и, сверх того, извечные экономические трудности.

У нас горстка фанатиков держит в заложниках умеренное и терпимое мусульманское население. В результате с Пакистаном все избегают иметь дело. Между тем, он мог бы быть желанным партнером для многих – и как страна, лежащая на перекрестке путей из Центральной Азии и с Ближнего Востока, и как ядерная держава. Сейчас США и Индия клеймят Пакистан «эпицентром» террора, ему угрожают вторжением, интервенцией и разделением. Его границы спокойно нарушают как друзья, так и враги; его законы попирают, его граждан притесняют, похищают и предают, как его собственные правители, так и те, кто выступает в качестве их наставников. Граждане Пакистана присутствуют во всех списках лиц, требующих особого внимания. Их обыскивают и допрашивают, над ними издеваются, их оскорбляют. В аэропортах их сторонятся, на них глазеют, их выставляют на посмешище. Финансовая помощь, которую Пакистан получает от США и прочих «друзей» ничтожна, по сравнению с требуемыми суммами. Более того, зачастую ее долго проверяют, контролируют, считают и пересчитывают, учитывают, задерживают и затем выдают с усмешкой, которая еще яснее слов свидетельствует о высокомерном отношении. Факт в том, что если враги нас презирают, друзья смотрят на нас с жалостью, от которой, увы, слишком недалеко до того же презрения.

Положение тяжелое, но мы не должны отчаиваться. Мы боремся за великое дело. К тому же, именно в моменты тягчайшего унижения дух иногда воспаряет выше всего. Сплотить ряды внутри страны сейчас важнее, чем бороться с внешним врагом. Слова «правосудие», «добросовестное управление» и «автономия» на слуху в Пакистане главным образом потому, что у нас нет ни того, ни другого, ни третьего. Однако для того, чтобы успешно решить наши проблемы, в первую очередь нам необходим мир в стране. Нужно положить конец охватившему Пакистан братоубийственному конфликту.

Поэтому так грустно, что прогрессивные, толерантные и либеральные силы в стране расколоты. В частности, те либералы, которые хотели бы, чтобы правительство Афганистана пошло на переговоры с афганским талибами, чтобы Пакистан признал Израиль, заключил мир с Индией и вернулся бы к планам времен диктатуры по поставкам оружия бирманской хунте, сходят с ума от ярости при одной мысли о переговорах с «Движением талибов Пакистана» («Tehrik-i-Taliban Pakistan»). Они утверждают, что ответом на угрозу, которую представляет собой «Пакистанский Талибан» может служить только военное решение. Интересно, с каких пор вступить в переговоры с врагом означает уступить его требованиям? Неужели теперь нельзя одновременно вести и борьбу, и переговоры? Кроме того, история учит нас, что не бывает врагов, которых нельзя было бы превратить в друзей, и наоборот. И потом, если мы хотим попробовать умиротворить афганских талибов и рассчитываем с помощью переговоров вернуть их в ряды цивилизованных людей, почему бы не поступить так же и с пакистанскими талибами, которые органически связанны с афганскими? В любом случае, такая попытка, если осуществить ее параллельно военным усилиям, не принесет нам вреда. Ради мира – именно мира, а не капитуляции – можно пойти на большие жертвы.

Многие в рядах нашей элиты боятся, что Америка уйдет раньше времени – то есть до того, как будет достигнута договоренность об управлении Афганистаном в будущем. Они боятся, что вернется прошлое – с беженцами, раздорами, беспорядками, - и что Пакистан, как и в прошлый раз, будет оставлен наедине с этими проблемами. Действительно, это возможно, однако мы в любом случае вряд ли сможем избежать такого исхода, потому что, как это ни парадоксально звучит, в одном американцы с талибами полностью единодушны: и те, и другие хотят контролировать Афганистан.

Соответственно никакой документ, подписанный ими, никакая договоренность, которой они могли бы достигнуть, не будет соблюдаться. Так себя вел Северный Вьетнам, и подобно ему, талибы тоже хотят безраздельно контролировать территорию. Значительно больше должен беспокоить нас другой вопрос, ответ на который менее очевиден - хотят ли они контролировать и Пакистан? Если да, то пакистанскую стойкость ждут невиданные ранее испытания. Более того, нам придется справляться с трудностями самостоятельно – в частности потому, что истинную свободу мы узнаем только после того как научимся сражаться и побеждать в одиночку. Разумеется, об американцах не стоит забывать, но только как о потенциальном источнике финансирования и военных поставок. Ни в каком другом отношении они источником силы быть не могут. Те, кто пришли, чтобы прогнать талибов, а сейчас умоляют их вернуться, честно говоря, полностью утратили наше доверие.

Место Пакистана в новой структуре, возникающей сейчас в Азии, будет определяться не столько тем, что происходит сейчас, сколько тем, сможем ли мы проявить должную сноровку и решимость после неминуемого ухода Америки. Великой стране необходима великая сила воли. Не прилагая усилий, мы ничего не достигнем.