В роли абсолютного победителя Милорад Додик садится в президентское кресло. Во время переселения из шикарных помещений правительства в гораздо более скромные президентские его мучит все тот же вопрос: куда теперь нанесут удар. Тот факт, что все дипломаты аплодировали, когда он давал присягу, не позволил ему расслабиться. Давление, по его словам, уже ощущается. Но иначе и быть не могло. Да и он уже не представляет свою жизнь без этого. Странное затишье, которое в эти дни царит в Республике Сербской, ничего не меняет. Ни его целей. Ни политических, ни жизненных. Таким он был всегда. Республика Сербская, твердит, это его жизнь. А где жизнь, там и ее защита, от которой, говорит, он не готов отступить.
В своем первом интервью в качестве президента за день до объявления состава нового правительства Додик говорит, что он не оставит твердой позиции, из-за которой ему уже угрожали.
Вечерње новости: Будет ли Додик-президент мягче, чем Додик-глава правительства?
Милорад Додик: Я не готов меняться. Автономию и самостоятельность, которую мы создали, не собираемся подчинять ничему, даже европейским требованиям. Для нас только мир не имеет альтернативы. Но пускай забудут о своих намерениях те, кто собирался при помощи Республики Сербской решать свои проблемы с мусульманами в мире. Сербы, такие как они есть, подставляют свои плечи даже там, где не стоит этого делать, но все же остаются сербами. Мы не хотим быть униженным, даже когда нас манят, казалось бы, красивыми обещаниями.
- Откуда ожидаете главные удары сразу после прихода на пост президента?
- В том, что давление продолжится, у меня нет абсолютно никаких сомнений. Но, я думаю, оно будет не слишком сильным. Международному сообществу наконец стало ясно, что его методы агрессивной политики, которые до сих пор применялись, не пройдут. А так как оно по-прежнему заинтересовано в достижении целей, то попробует добиться своего другим способом.
- Вы это давление почувствовали случайно не в день вашей инаугурации, когда десятки иностранных послов неожиданно заняли места в первых рядах?
- Я должен признать, что это было необычно. Лично я этот внезапный интерес понял как их окончательное признание того, что в Боснии и Герцеговине ничего не может быть сделано без активного участия Республики Сербской. Сюда в течение многих лет приезжали, только чтобы что-то приказать или кого-то сменить. Теперь ясно, что дальше так продолжаться не может.
- Почему вы думаете, что только теперь это стало ясно?
- Потому что мы в последнее время давали понять, что так нельзя. Я благодарен им, что они были здесь. Я даже горжусь этим. Они заявили, что хотят диалога, что мы должны приближаться к Европе. Но из этого не стоит делать большие выводы.
- Является ли это попыткой расположить к себе Додика и может ли это случиться?
- Политика - это не соревнование твердых позиций, а прежде всего последовательность. Если другие имеют позицию по отношению к нам, тогда почему мы не можем иметь позицию по отношению к себе. Она не является нецивилизованной или противоречащей всеобщим ценностям. Здесь идет речь о борьбе за сохранение одной группы людей, которую на протяжении долгого времени пытались уничтожить ради укрепления другой - мусульманской. Это то, чего мы не допустим, и нет таких причин, которые бы заставили нас отказаться от этого дела.
- Вы все еще считаете, что от концепции единой Боснии, в которую вложили так много усилий и денег, откажутся...
- Я думаю, что в один прекрасный день они устанут пытаться совместить несовместимое. Нельзя строить «национальное государство Босния и Герцеговина», не считаясь с сербским и хорватским народом. Я уверен, что этот проект после всех этих лет, наконец, потерпит крах. Эта концепция была в состоянии просуществовать два или три года. Но сейчас как раз отмечают 15-ю годовщину Дейтонских соглашений, и ясно, что попытка не удалась. Нельзя строить Боснию, учитывая только один голос, голос Сараево. Босния является безвозвратно разделенной страной.
- Годовщина Дейтонского мира, которую никто не отмечает, повод подвести черту. Босния оказалась в заколдованном круге: ей предлагают Европу, но препятствуют ее выходу из зоны протектората, что является условием?
- Сейчас вдруг оказывается, что упразднение офиса Высокого представителя по Боснии и Герцеговине не является условием для ЕС. Кому теперь верить, когда нас так бесстыдно обманывают? Что есть истина, если полгода назад говорили одно, а сейчас говорят совсем другое? Если одно из двух заявлений было ложью, пусть нам скажут, какое из них. И почему им неудобно, что мы их уличили во лжи? Почему мы должны молчать? Почему мы должны молчать о том, что нас обманули, сказав что Босния и Герцеговина не может претендовать на членство, пока будет действовать Высокое представительство, и теперь для них это уже не проблема? Только чтобы расположить к себе мусульманские структуры в Сараево!
- Разве допустимо, чтобы какой-либо президент так говорил о Европе?
- Да, это вполне нормально. Ведь речь идет о моей жизни. О жизни Республики Сербской. И потому что речь идет о подлой лжи и кто-то должен им об этом сказать.
- Очевидно, Европа привыкла, что все соглашаются на ее эксперименты, поскольку верят, что ее «пряник» настолько сладок, что от него трудно отказаться...
- Мы не собираемся быть подопытными кроликами. Они зря надеются, что мы когда-нибудь снова им поверим. Конечно, они велики! Конечно, они могучи! Конечно, без них невозможно сделать многие вещи. Но всему есть предел. Теперь ясно, что будет много проблем, потому что они не привыкли к людям с твердыми принципами. Признаюсь, что даже я в свое время был очарован сказкой про быструю европейскую интеграцию. Но вскоре я стал классическим евроскептиком. После этой лжи мой евроскептицизм будет только сильнее.
- Заставит ли тот факт, что вы были избраны непосредственно волей 54% граждан Республики Сербской, изменить отношение к вам?
- Я и не надеюсь. Они и народ не уважают...
- Позволят ли вам конституционные полномочия президента вести такую же боевую политику, как и прежде?
- Задача президента и состоит в том, чтобы еще больше защищать позиции Республики Сербской.
- Как в будущем вы будете взаимодействовать с Сараево, с Боснией, которых вы не очень-то любите?
- Ни для кого не секрет, что я не поклонник Боснии и Герцеговины. Я здесь из политических соображений, поскольку существуют международные соглашения. И эти соглашения уже отрицают любую возможность полюбить Боснию. Как можно любить то, что служит для унижения людей, которых я представляю, и разрушения Республики Сербской, которую я люблю. Всю эту кашу с пересмотром Дейтонского соглашения заварили для того, чтобы принести вред Республике Сербской. Из этого соглашения было взято только то, что пошло наруку Сараево в ущерб Баня-Луке. Но вопрос государственного управления - это не вопрос эмоций. И в этом между нами глубокий раскол. Единственное, что я не понимаю, почему только здесь в этом видят проблему, если мы знаем, что везде в мире существует такая поляризация. Где-то меньше, где-то больше. Сербов нельзя заставить любить Боснию. Когда-то была химия, которая нас соединяла. Но химия не всегда соединяет! Иногда может быть и растворение.
- Когда этот «химический процесс» мог бы пройти? Когда этот огромный мир может признать, что ничего с этого не выйдет, и позволит, чтобы все шло своим чередом?
- Мы не волнуем мир. Мир бы запросто позволил ликвидировать некоторые факторы, которые вмешиваются во внутренние дела Боснии и Герцеговины. Они даже через 15 лет после войны не дают Боснии заключить цивилизованное соглашение об отсоединении. Поймите правильно: «Дейтонскую Боснию» мы не отрицаем. Но она состоит из двух частей и трех народов. Никакую другую Боснию мы не примем. В том числе и эту, которая возникла в результате распада того соглашения.
- Мало того, что институция Высокого представителя не будет упразднена или уменьшены ее полномочия, так еще все движется в сторону ее укрепления. Теперь в игре представитель ЕС, говорят о Милане Кучане, в качестве его представителя...
- Эта институция стала монстром. Особенно благодаря деятельности Пэдди Эшдауна. Он признался, что приехал в Боснию не для того, чтобы реализовывать «Дейтонское соглашение», а для того, чтобы его развалить. Это, следовательно, является уголовным преступлением. Он преступник, который обманул нас. Не только нас, но и международное сообщество, которое отправило его делать противоположеное тому, что он на самом деле делал. Этот мелочный тип получил от мусульман несколько миллионов за то, что он сделал. И всем нам он смеялся в лицо. Теперь уже не имеет значения, кто конкретно является Высоким представителем по Боснии и Герцеговине и из какого центра. Ключевым является вопрос, позволите ли вы управлять собой или нет. Проблема возникает, когда вы не согласны. И мы не согласны. Большинству в международном сообществе ясно, что прошло уже их время. Я не верю больше в благие намерения заграничных сил. Но от них невозможно избавиться. Сами мы не в силах вытолкать их. Мы вынуждены принять их как реальность. Но, по крайней мере, я горжусь, что несмотря ни на что, мы сумели сохранить достоинство.
