Я признаюсь без пыток. Россия задела мое сердце сильнее, чем это должно было быть. Говорят, журналист должен сохранять дистанцию, и поэтому, как правило, зарубежных корреспондентов их начальники через три года, максимум через пять лет, отправляют на другую точку. Как врачи, которым не следует оперировать своих близких, журналисты к странам и людям, о которых они пишут, должны сохранять нейтральное отношение. Это правда.
Были минуты, когда я понимала, что я думаю, как гражданин России: желаю кому-то победы на выборах, расстраиваюсь, когда у российского спортсмена на международных соревнованиях не все идет гладко, скорблю, когда в шахте после взрыва остаются десятки несчастных горняков. Было время, когда меня выдворили из страны, видимо, пан президент Путин сделал для меня доброе дело. Чтобы я поняла, что должна скорбеть за своих шахтеров и ругать своих политиков. И второе особую проблему не представляло.
Только эти 11 лет, поведенные на Руси, все равно дают о себе знать. Я замечаю, как радуюсь, прочитав, что именно российские архитекторы придумали какую-то суперсовременную автономную палатку, в которую часть граждан залезет при наводнении, землетрясении или при нападении марсиан и без каких-либо контактов с внешним миром проживет в этой палатке невероятно долго.
Потом мне становится немного стыдно за то, что
молодежная сборная России по хоккею после заслуженной победы напивается так, что в Баффало их надо выносить из самолета. Мне становится еще хуже, когда руководство команды после этих событий не молчит, потупив взор, а ворчит и ругается, тренеры, еще с трудом связывающие слова друг с другом, наговаривают на компанию, принявшую решение вынести самых пьяных из аэропорта, потому что стоять на своих собственных ногах россияне были не в состоянии. И все произошло не из-за того, что после игры и катания на коньках они слишком сильно устали. Руководство российской команды так отчаянно и рьяно защищало своих избалованных и невоспитанных любимчиков, что и без того известную грязь растащили еще сильнее. Жаль.
Я скорблю уже больше недели после ошеломительного решению суда над моим любимым россиянином Михаилом Ходорковским – миллиардером, некогда президентом крупнейшей частной нефтяной компании «ЮКОС», а теперь - заключенным. Чем дальше, тем больше мне нравится этот парень. Будто бы за эти семь лет, проведенные за решеткой, он как-то повзрослел. И хватит уже, говорю я себе. Ведь он сидит за то, что в России в свое время весело делали все, в том числе и приятели некогда президента РФ Владимира Путина. Просто Ходорковский был дерзким, самостоятельным, слишком умным, милым и высоким. И он такой до сих пор.
И вот я же беру в руки старую ручку, бумагу и аккуратно начинаю писать: «Уважаемый господин президент Владимир Владимирович Путин…». Вдруг я останавливаюсь, тру глаза и понимаю: Путин уже не президент, а я – не гражданин России. И оба эти открытия явно позитивные. Только с Ходорковским как-то не хорошо. Эту просьбу о помиловании должен будет написать кто-то еще, не я.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Я признаюсь без пыток. Россия задела мое сердце сильнее, чем это должно было быть. Говорят, журналист должен сохранять дистанцию, и поэтому, как правило, зарубежных корреспондентов их начальники через три года, максимум через пять лет, отправляют на другую точку.
