Мы варвары, и они тоже

Этот образ разрушения сразу возник у меня в голове. Кучи мертвых рыб с распоротыми брюхами. Внутренности частично вытащены, остальное опутывает тела рыб и окрашивает их в зелено-желтый цвет. Все это воняло, и картина вовсе не была прекрасной. Так добывается то, что привередливым языком во рту переворачивают только самые богатые. Икра. Лично я предпочитаю красную, и в свое время в славные хаотичные 90-е годы, эту икру в Москве я ела на газете, запивая шампанским из бутылки. Пардон, игристым российским вином.

Как только у лососевых рыб в российских реках на Дальнем Востоке начинался нерест, мужчины отправлялись на промысел. Лично мне больше всего нравились большие шарики – в России можно найти красную икру в среднем диаметром до 9 миллиметров. Именно эту икру мужчины, пахнущие рыбьим жиром, забирают у самок рыб из яичников, которые плохо спрятаны в брюхе, а остальное тело с красным мясом выбрасывают в кучи.

Медведи, наверное, единственные, кто одобряет эту деятельность человека и кому картина массы смертей и безответственности кажется живописной. У них даже текут слюни. Я бы даже поверила в то, что на безопасном расстоянии они наблюдают за людьми, как они заживо распарывают рыбу (икра заранее милосердно убитого существа не так хороша; китайцы тоже не любят мясо собак, которое не было снято заживо, оно якобы не имеет того вкуса). Красные шарики с помощью специального инструмента вытаскивают из яичников, а ненужные вываливающиеся остатки живого существа выкидывают. Времени на геройство нет.

Чтобы икра не испортилась, ее необходимо сразу же переработать. В такой спешке заниматься еще и мясом, например, лосося, было бы чересчур. Правда, еще во времена СССР предпринимались попытки забрать у рыбы только икру, чтобы она необязательно погибала таким особенно жестоким образом. Только взятая таким способом икра была перезрелой, и ее нельзя было есть. И денег за нее получить тоже было нельзя. А это прежде всего.

Как в этом лесу. Как только я вошла в этот лес недалеко от Лишны в Йизерских горах, я сразу же вспомнила картину разрушения, которую символизировали горы рыб с открытыми утробами. Меня в последнее время уже несколько раз пугало  это русско-чешское сходство. И образ наших культурных европейцев, отбивающих наезды варваров с Востока, как-то начинает размываться. Я вижу огромный лес, в котором лесопромышленная компания добывает древесину. И делает она это точно так же, как русские добытчики икры. Времени на геройство нет. Или на то, чтобы помимо деревьев, предназначенных для вырубки, за родину не падали еще и другие деревья, которые могли бы спокойно жить дальше. Только тогда рабочие не могли бы въезжать в лес на таких гигантских машинах, которые должны были произвести в России или США (опять клише).

Они не могли бы помимо одного выбранного дерева всегда валить еще и 50 других деревьев, не таких больших (количество разбросанных повсюду бутылок из-под алкоголя многое объясняет), которые оказались на пути  этих машин. По всему лесу есть болотистые дороги, искусственный бурелом, часть деревьев перебита, будто в них ударила молния или боксер Кличко опробовал на них один из своих фирменных ударов. Тягловая лошадь для леса подошла бы гораздо лучше.

Человек перестарался. Нет, куда там. Я не принадлежу к «зеленым», я даже не эколог, признаюсь, я и не фанатичный турист и любитель природы, которые вздыхает над каждым муравьем. Наоборот. Я почти везде езжу на машине и делаю покупки в крупных сетевых магазинах. В экологии я разбираюсь так же, как в ядерной физике. Но это и для меня было чересчур. Я перешагивала великолепные, здоровые корни, разрубленные жестким ударом или вытащенные из земли, я наступала на толстую подстилку из ветвей с еще совсем свежей зеленой хвоей. Никогда в жизни я не видела такого беспорядка, как теперь. После подробного изучения и до меня, человека, который не отличит сосны от липы, дошло, что это лес погиб. Что это уже и не лес, а куча древесины. Что получше куда-то оттащили на тракторах, остальное бросили короедам. Рабочие уже уехали в другую часть массива.

Когда-то на берегах сибирских рек мне казалось, что пренебрежение и преступная расточительность – это привилегия великих и надменных. Что только русские могут так напористо уничтожать окружающую среду вместе со своими оставшимися соотечественниками, у которых когда-то эту обширную территорию просто отобрали.

Последняя надежда на объяснение: эта компания, добывающая древесину в том лесу, - русская. Но нет, она не русская. Это было клише – считать, что варвары приходят с Востока.