Мне снова пришлось вспомнить этот совет, когда я несколько часов ждала президента Грузии и надеялась, что я не упаду до того, как он ответит мне на пару вопросов.
Этот совет мне дал один русский коллега уже почти 15 лет назад. Во времена начала моей журналистской карьеры, когда я моталась по России и по поручению редакции постоянно искала жертв для интервью. Когда это были люди с улицы, моя психика с этим справлялась спокойно. Но когда мне надо был обратиться или даже расспросить какого-то выдающегося, высокопоставленного человека, у меня сводило живот, кружилась голова, и заплетался язык, и два ответа из четырех я уже не понимала. А придумать что-то или доделать текст в случае с высокопоставленными политиками не получится. У них есть свои высокомерные и любопытные пресс-секретари, окруженные другими неприятными прихвостнями, которые интервью попросят прислать, перевести и перечитать. Как правило, интервью запишут и на собственный диктофон и потом будут проверять, какое слово пропало, какая фраза была сокращена. Как только они найдут хоть одно отклонение от собственных представлений о том, какое впечатление должен был произвести их босс, как он должен был выглядеть и что должен был говорить, они набросятся на вас, как осы. И если вы не понимаете ответов вечно спешащих и часто бормочущих президентов, вам конец. Вы даже не можете проститься с этим интервью. Оно должно выйти, и в как можно большем объеме, потому что президентам важен объем. При этом интервью президентов бывают худшими из всех интервью. Скука. Ничего, что бы вы еще не читали в интервью, которые данный глава государства давал вашим коллегам до вас. Иногда президент произносит ничего не значащие фразы, повторяется, использует клише и даже не слушает вопросов. За исключением президентов типа Гавела.
Отсюда и нервы. Мои нервы были измотаны и в этот раз. Я вспомнила себя перед интервью с бывшим главой российского парламента Русланом Хасбулатовым. И тогда мой российский коллега-журналист со злорадной улыбкой посоветовал мне: «Прямо, перед тем как войдешь в его кабинет, представь его без штанов. Только в носках. Если все еще будешь бояться, посади его на унитаз. И пусть он сидит…»
Это работало. Поскольку большинство президентов, которые уделили мне свое время, уже умерли, я могу честно, не пытаясь как-то их опозорить, признаться. Да. Чтобы я была в состоянии спокойно записывать их слова, мне надо было на короткое время представить их в интимном положении. Суть терапии заключалась в том, что в итоге я осознавала земную суть вождей. Они не божественного происхождения, и именно унитаз и носки могут свергнуть их с пьедестала и сбросить к плебеям.
На моем счету их несколько – президентов и председателей правительств, лидеров кланов и бригадных генералов. Российских и кавказских, и среди них тех, кто управлял, по крайней мере, частью Грузии, безусловно, больше всего. Президента непризнанной Абхазии я поймала, возвращаясь с линии фронта на реке Ингури в Сухуми. Он и глазом не моргнул, приказал остановить весь конвой, взял меня к себе в машину и, в отличие от своего водителя, не боялся, что я испачкаю машину. После приезда в его резиденцию он ненавязчиво показал мне ванную. Российского правителя Ельцина я расспрашивала в коридоре Кремля, и у нас обоих в крови было примерно одинаковое количество алкоголя. Весь вместе этот алкоголь, наверное, убил бы и стадо быков. Г-н президент Грузии Гамсахурдия через неделю после интервью для газеты Lidové noviny якобы повесился, конечно, совсем не из-за моих вопросов, а по другим причинам. Может быть, ему кто-то помог. Г-н президент Чечни Джохар Дудаев тоже уже не живет. Его убили, когда он разговаривал по телефону, но не со мной. Я интервью с ним закончила до этого, и хотя и не в обстановке тишины и мира: на президентский дворец как раз одна за другой падали российские бомбы. А предпоследний грузинский лидер Эдуард Шеварднадзе был очень уставшим, и мне казалось, что каждую минуту он может заснуть. Не заснул, но и не расплакался. Как ни странно.
Последнее президентское интервью произошло в Праге опять с президентом Грузии – г-н Михаилом Саакашвили. Во время долгого ожидания я выпила три бутылки минералки и один кофе со сливками типа эспрессо. У меня такая привычка, помимо этих бессовестных представлений для расслабления собственных мыслей. Я всегда отдаю президентам подарок. Чаще всего это фотографии моей подруги Ивы Зимовой (Ivа Zimová) из той страны, которой данный президент пытается управлять. И для г-на Саакашвили у меня была одна фотография в рамке. Несколько грузинских лиц, несколько человек разных профессий и разного социального положения и возраста. Темными глазами они смотрели на того, кто держал фотографию большого формата перед собой. Я думала, что они так же посмотрят и на своего президента, смягчат его, отбросят барьер, который возвышается между главой государства и журналистом, и потом они всегда будут смотреть со стены его кабинета и напоминать о Праге.
Время, отмеренное нам, катастрофически убегало. Коллега Паздерка (Pazderka ) с «Чешского телевидения» говорил с г-ном президентом до меня и все никак не хотел выпускать его из цепких рук. Я сжимала в руках картину в рамке, и в моих глазах явно была искра безумия, а выражение лица было решительным, потому что президентская охрана выбрала меня как подозрительный элемент. Сначала на меня с наушником в ухе и с руками, сжатыми в кулак перед собой, пристально и довольно сердито смотрели, не скрывая этого. Потом самый надутый вышел вперед. Он смотрел на картину, и он явно был уверен, что это бомба, и взглядом пытался перерезать тот единственно верный провод. Он подошел и молча протянул руку. Положение спас член президентского протокола, он был близок к коллапсу, а его программа была уже после коллапса. Он извинился, нежно взял у меня картину и передал ее мощному охраннику. «Безопасность прежде всего», - пикнул он, и в его взгляде блеснула миролюбивая покорность. «Мне тоже не просто», - вроде бы говорил он. Ведь фотография могла быть накачена каким-нибудь ядом, она могла быть радиоактивной, или же в ней могли быть какие-то паразиты… Видите ли, президенту отдадут подарок, как только его проверят, разберут, просветят, изучат, подвергнут химическому анализу… и потом то, что от него останется, уже может висеть в кабинете президента.
Г-н президент Саакашвили хронически гиперактивный, очень интеллигентный и невероятно образованный. Он быстро думает и говорит (на многих языках), лихорадочно берет в руки чашку с чаем. По нему видно, что ему нужен отпуск. Как всем президентам. И шут, который бы безнаказанно говорил ему неприятную правду. И одеяние нищего, в котором периодически он мог бы сходить с пьедестала к народу. Как все президенты. Но они не сходят. И потом нам, народу, ничего другого не остается, кроме как облечь их только в носки. И посадить на унитаз. Они сами виноваты.
