Трио Elaiza представляет Германию на «Евровидении» в Копенгагене. В интервью DW девушки рассказали о своем выступлении и том, что думают об одном из скандалов нынешнего конкурса.
Германию на конкурсе «Евровидение», финал которого состоится 10 мая в датской столице, представляет трио Elaiza. Группа состоит трех девушек: Ивонн Грюнвальд (Yvonne Grünwald), которая играет на аккордеоне, Натали Плёгер (Natalie Plöger), играющей на контрабасе, и, наконец, родившейся на Украине Эльжбеты Штайнмец (Elżbieta Steinmetz) — вокалистки, которую называют душой ансамбля.
В интервью DW речь шла не только об их предстоящем выступлении, но и скандале, который произошел во время первого полуфинала. В нем от России выступали сестры Толмачевы.
— Контрабас, аккордеон и High Heels — три атрибута группы Elaiza. Сколько пар таких вот туфелек с невероятными каблуками вы привезли с собой в Копенгаген?
Эльжбета Штайнмец: Лично у меня — полный чемодан шпилек. Я ими пока украсила лестницу в моем гостиничном номере — там спальня и гостиная соединены лестницей. На каждой ступеньке по паре туфель. Никогда не знаешь, когда тебе что пригодится!
— Еще совсем недавно, буквально пару месяцев назад, вам приходилось подрабатывать, чтобы иметь возможность заниматься музыкой. Руководитель немецкой делегации на «Евровидении» даже охарактеризовал ваш успех английской поговоркой from zero to hero — «с нуля в герои». Как вы сами психологически переживаете столь стремительный успех и изменение всей вашей жизни?
Elaiza: Для нас это по-прежнему что-то невероятное. Но у нас нет чувства, что мы где-то там наверху. Нам просто приятно, что на нашу музыку все больше людей обращают внимание, но мы вовсе не ощущаем себя звездами и знаменитостями. Мы просто музыканты.
— Вы уже неделю находитесь в Копенгагене. Что на вас произвело наибольшее впечатление за это время?
— Ой, тут каждый день происходит что-то невероятное и замечательное. Конечно, кульминацией станет финал конкурса в субботу вечером. Но уже первая репетиция произвела на нас невероятное впечатление — этот гигантский зал, сцена, эти световые эффекты — просто с ума сойти!
— Во время первого полуфинала произошло событие, привлекшее всеобщее внимание: когда ведущий объявил, что Россия вышла в финал, в зале раздались недовольные крики и свист. Сколько политики ощущается за кулисами конкурса?
— Во-первых, страшно жаль, что подобные вещи вообще играют здесь какую-то роль — ведь этот конкурс вне политики! Я считаю, что это ужасно нечестно и подло — вымещать политический конфликт на этих девушках! Они же ни в чем не виноваты! Им по 17 лет, они показали супершоу, классно спели — и после этого им пришлось выслушивать такое. Тем, кто их освистал, стоило бы поставить себя на место девочек. Музыка существует для того, чтобы нас объединять, мы все — люди, мы равноправны!
— То есть никакого политического влияния вы за кулисами не ощущаете?
— В общении с коллегами — нет. По крайней мере, мы этого не ощущаем. Политические настроения сильно нагнетаются в прессе. В этом и заключается проблема. Следует ли это делать?
— Номер сестер Толмачевых — прежде всего, яркий перформанс. Ваше же выступление, напротив, в визуальном плане носит весьма сдержанный характер. Или что-то изменилось за время, прошедшее после финала национального конкурса?
— За визуальный бэкграунд отвечает датская продюсерская фирма. Во время репетиций у нас появилось несколько идей, которые, как нам кажется, удастся неплохо реализовать. Но принципиальных отличий от нашего выступления в Кельне не будет. Ведь люди приняли нас такими, как мы есть — не из-за шоу или цирковых артистов на трапеции. Для нас важны инструменты, на которых мы играем, и наша музыка.
— В одном из интервью вы сказали, что вам не так уж важно, какое именно место вы займете на конкурсе «Евровидение». Эти слова понравились в Германии не всем, многие хотят, чтобы имя страны было среди победителей. Что вы можете ответить вашим критикам?
— Мы же не сказали, что не будем стараться победить! Но проблема в том, что мы не имеем абсолютно никакого влияния на ход голосования. Конечно, мы выложимся по полной. Мы любим музыку и надеемся, что людей это убедит. Но в остальном мы ни на что не можем повлиять.
— Жители Германии за вас согласно регламенту конкурса проголосовать не смогут. А вот вы лично кому отдали бы свои голоса?
— Трудно сказать. В этом году в конкурсе участвует столько классных артистов, и у каждого очень индивидуальное шоу…
— Почти каждый знает о польско-украинском происхождении Элы. Но песню вы поете по-английски. Могут ли ваши поклонники ожидать, что однажды вы запоете если и не по-польски, по-украински или по-русски, то хотя бы по-немецки?
Эльжбета Штайнмец: Никогда не говори никогда. Лично я — и пою, и сочиняю песни для других артистов. У меня есть и песни на немецком языке. Выбор английского языка определило наше желание, чтобы нас поняли люди в других странах.
— Но по-польски ты можешь петь?
— И по-польски, и по-русски.
