Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Украинские новобранцы не хотят сражаться, сообщает телеканал RTBF. Побывав в учебном лагере ВСУ, бельгийские журналисты увидели, как все обстоит на самом деле: случайно мобилизованные молодые украинцы еле-еле справляются с бесполезными тренировками.
В постепенно рассеивающейся темноте раннего утра солдаты лениво выходят из-под деревьев: усталыми глазами они выслеживают невидимых русских и издают звуки, имитирующие пулеметную стрельбу. Так начинается новый учебный день для украинских мобилизованных, которым вскоре предстоит отправиться на фронт.
Вот уже неделю новички проходят подготовку в составе 49-го штурмового батальона "Карпатская Сечь", дислоцированного на востоке страны. Ни один из них не находится здесь по своей воле.
В мае на Украине был принят закон, позволяющий мобилизовать десятки, а то и сотни тысяч новобранцев, необходимых для пополнения численности вооруженных сил. За два с половиной года боев с превосходящими в численности и лучше вооруженными русскими личный состав украинской армии существенно сократился.
С тех пор молодым людям направляют повестки или задерживают на улице, после чего отправляют в мобилизационные центры.
Командиры – например, Василина Наконечная, отвечающая в 49-м батальоне за коммуникации – обходят казармы в поисках "свежей крови": самых физически развитых и мотивированных людей.
"Новобранцы необходимы для удержания позиций и наступления, – отмечает голубоглазая женщина лет тридцати, – но между батальонами царит жесточайшая конкуренция, все живут по принципу: "кто не успел, тот опоздал"".
Не в спину товарищам
По ее словам, вскоре после начала российской военной операции в феврале 2022 года ее подразделение компоновалось исключительно добровольцами. Сегодня "все они мертвы или ранены", – вскользь бросает она, наблюдая, как новобранцы с грехом пополам пробираются через лес.
"Сначала отбирают тех, кто помоложе, потом спрашивают, нет ли у них каких-нибудь заболеваний и что они умеют делать, – поясняет Василина. – Тех, кто хочет на фронт, видно по глазам".
В толпе солдат слышится голос похожего на викинга инструктора. "Не направляйте оружие в спины товарищам", – вопит он.
"Обучение, которое они проходят в мобилизационных пунктах, совершенно бесполезно", – добавляет Наконечная, объясняя, что ее подразделение заставляет их заново проходить начальную подготовку по другой программе, несмотря на "нехватку оружия и времени".
Инструкторы – ветераны-фронтовики, которым еще не исполнилось и тридцати, – все как один травмированы происходящим.
В их числе – Арес, доброволец из-за рубежа. Он живет с пулей в ноге, множественными сотрясениями мозга – и страдает от посттравматического стрессового расстройства.
"Я устал, – вздыхает он. – Все, кто приехал в одно время со мной, погибли, ранены или вымотаны до предела, как я".
Нехватка добровольцев вызывает у него ярость. "Возьмите себя в руки и сражайтесь! (...) Или четко скажите, что вам наплевать, и мы оставим страну русским!"
Пока вдали, со стороны вполне реального фронта, раздаются звуки работы артиллерии, новобранцы бегают между садовыми гномами во дворе разрушенного дома, который вполне мог бы быть их.
Василина сожалеет, что многим из мобилизованных не хватает мотивации. "Мы понимаем, что некоторые не хотят быть здесь. У них была своя жизнь, своя семья. Почти три года боевых действий очень выматывают".
Музыкант, повар, каменщик... Сейчас эти рекруты стоят в очереди за миской гречневой каши в окружающем их лагерь лесу.
Рыжебородый новобранец с позывным "Химик" рассказывает, что его мобилизовали случайно, во время проверки документов на улице. "Как всегда, я пошел на работу, но вечером того же дня уже ехал в мобилизационный центр", – с грустной улыбкой на лице рассказывает он.
Нормальная жизнь – потом
Химик попал в 49-й батальон в середине июля. 32-летний старшина не ожидал, что ему придется каждый день брать в руки автомат Калашникова – и оставить уже и так поредевшую семью. "Мы на войне, и они прекрасно знают, каково это – потерять близкого человека".
Олег же думал, что поступает правильно, когда отправился в военкомат на поверку документов. "Но мне сказали, что я годен и могу сражаться", – неловко говорит бывший почтальон с запада Украины.
Однако этот 24-летний парень с лицом, изрытым язвами от выдавленных прыщей, и в очках с толстыми стеклами, не должен был быть мобилизован: сейчас по закону на фронт могут забрать с 25 лет.
"Честно говоря, поначалу я растерялся, не понимал, что происходит. Ответственная за мобилизацию ничего мне не объяснила", – рассказывает он, потирая измазанные оружейным маслом руки.
Стоя под деревьями в окружении товарищей, с испачканными в грязи коленями, Олег рассуждает о перспективах: "Знаете, сейчас или спустя семь месяцев – какая разница... В конце концов они бы все равно меня туда отправили".
Оглядывая своих разношерстных рекрутов, Василина признает, что мобилизацию нужно было проводить по-другому, потому что новобранец, который не хочет воевать, "бесполезен".
"Думаю, что ситуация изменится", – сказала она журналисту AFP, когда власти "начнут понимать, что мотивация играет ключевую роль".
С ней согласен Фарик, инструктор и ветеран военных действий. "Не все созданы для сражений, – настойчиво повторяет он, поигрывая штыком. – Зачем заставлять воевать тех, кто не хочет?"
"Химик" говорит, что смирился со своим положением. Сейчас его больше пугают ранения, чем перспектива погибнуть. "Хочу, чтобы потом я мог жить нормальной жизнью", – договаривает он. До конца июля ему, Олегу и их товарищам предстоит впервые встретиться с русскими на поле боя.
