Как должны себя вести средства массовой информации, когда маленькая демократическая страна сталкивается с враждебной пропагандой со стороны неприятеля?

Я недавно был на захватывающей конференции по психологическим приемам ведения войны, организованной правительством Эстонии. На нее съехались эстонские психологи, политики, представители вооруженных сил и журналисты с экспертами из США, Финляндии, Венгрии, Латвии, Литвы и Польши. Правила конфиденциальности Чатем-Хаус гласят, что я не могу называть имен. Но ясно видны три важных момента.

Первое. Эстонцы чувствуют, что они и их соседи находятся посреди необъявленной войны. Они уверены, что скоординированная и хорошо финансируемая российская кампания направлена на подрывание основ их государственности, на представление их как пособников нацистов, на то, чтобы вызвать недовольство среди русскоязычного населения и превратить их в пятую колонну.

Возможно многочисленные объяснения этого. Я подозреваю, что не каждый негативный комментарий или тенденциозный новостной сюжет в российских средствах массовой информации напрямую заказан сверху. Уклон и предвзятость во многих случаях могут быть бессознательными. Тем не менее, поразительно, как негативные новости включаются и выключаются в зависимости от того, с каким из балтийских стран Россия старается в этот момент дружить, а какое хочет запугать. Я могу понять, почему эстонцы так волнуются (был бы я, например, финном, я бы тоже беспокоился). Анализ российской лексики, используемой в зарубежных операциях информационной войны, был особенно проницательным. Будьте внимательны в следующий раз, когда услышите слово "гуманитарный" в данном контексте и пристально изучите, что может за этим скрываться.

Второй момент заключается в том, что лекарство может оказаться хуже, чем болезнь. Военный анализ, изложенный на конференции, был мрачен, актуален и ярок. Я понимаю, что правительства должны осуществлять наступательные операции при помощи информационного оружия (в США используется успокаивающее название "общественная (или народная) дипломатия"). И я понимаю также, почему необходимы оборонительные меры тоже. Но было бы ошибкой считать местную прессу партнером или врагом в этом деле.

Некоторые эстонские официальные лица, судя по всему, искренне верят, что их собственные журналисты – это сборище ленивых, коррумпированных, ни на что не годных пропагандистов, чье губительно негативное освещение в стиле желтой прессы вредит национальным интересам. В частности, они предполагают, что к национальным мифам нужно относиться с благоговением: примерно как кто-то не садится с ребенком и не начинает смотреть семейный фотоальбом, отмечая всякие неточности, жестокости, проявления лицемерия и другие скрытые темные пятна за счастливыми картинками, так что работа журналистов – холить и лелеять вещи, которые создают национальную идентичность, а не насмехаться над ними.

Я глубоко с этим не согласен, и так и сказал. Огромный контраст между Россией и Эстонией в том, что эстонская пресса свободна в том, чтоб быть грубой, саркастичной, банальной или неуважительной. Это порой утомительно, но лучше слышать шум детской площадки, чем тишину тюремной камеры. Будет ужасно видеть, как эстонские журналисты начнут проявлять то же самое благоговейное и подобострастное отношение к своим лидерам, какое демонстрируют их коллеги по другую сторону границы. Свободная пресса – великолепная платформа для тех, кто участвует в национальной защите, чтобы справиться с враждебной пропагандой и продвигать свои собственные идеи. Но пресса должна быть свободной для начала.

И третий важный момент это деньги. Как может маленькая страна поддерживать высокий уровень качества СМИ, который нужен при демократии? Чем меньше рынок, тем больше давление с целью привлечения массового интереса, тем больше необходимость раскланиваться перед коммерческими или политическими спонсорами. Я очень воинственно настроенный человек, который отказывается иметь телевизор, потому что мне не нравится обязательная лицензионная плата ВВС. Но в таких местах как Эстония поддержка хорошей журналистики со стороны налогоплательщиков – например, на государственном радио или телевидении – жизненно важный вопрос национальной безопасности. Они должны показывать также и более качественные программы на русском языке.