Мы еще не знаем точную численность войск каждой страны, вовлеченных в афганскую войну. И уж тем более не знаем, будут ли и когда все эти силы участвовать в наземных акциях. Но возможно, что число европейцев, как минимум на первом этапе, соответствует числу американцев. Можем ли мы, таким образом, говорить о евро-американском альянсе? Нет. Не хватает некоторых составляющих, которые всегда характеризуют большие коалиции во время конфликтов. Нет "военного совета". Нет высшего руководства и комитета глав государств-участников, который занимался бы анализом ситуации, оценкой результатов, изменением стратегии. По опыту мы знаем, что обычно подобные советы проходят под диктовку сильнейшей из сторон. Но, тем не менее, они остаются коллегиальными органами, в которых при принятии коллективных решений имеет право голоса и может участвовать каждая из сторон со своей точкой зрения. В нашем случае война останется, возможно, до самого окончания, войной американцев. Это они будут решать продолжительность бомбардировок и степень участия сухопутных сил. Это они будут обсуждать с афганскими этническими общинами формирование правительства в Кабуле. Парадоксально, но с Россией и Пакистаном при этих переговорах будут считаться больше, нежели с Великобританией.
Это не имело бы такого значения, если бы Америка не выказывала, после окончания Второй мировой войны, такой военной шизофрении. Она стремительна, воинственна, настроена более решительно, чем европейцы, на то, чтобы разрубать самые запутанные узлы международной политики. Однако, она торопится завершать свою партию и отзывать своих ребят домой. В 1953 году в Корее только что избранный президентом Эйзенхауэр (Eisenhower) объявил перемирие и довольствовался установлением демаркационной линии, которая оставляла возможность агрессии с Севера. В 1961 году на Кубе Кеннеди (Kennedy) дал согласие на высадку беженцев, но при первом признаке трудностей отказался от поддержки авиации. Во Вьетнаме Никсон (Nixon) закончил кампанию тем, что уступил Северному Вьетнаму то, за что Америка боролась все предыдущие годы. В 1980 году в Иране, во время Картера (Carter), операция коммандос по освобождению заложников с треском провалилась. В 1981 году в Ливане, после кровавого террористического акта, Рейган (Reagan) отозвал войска. В 1991 году во время войны в Ираке Буш-старший (Bush) освободил Кувейт и выиграл кампанию, но отказался от закрепления успеха и создал таким образом проблему Саддама Хусейна, которую за последующие десять лет Америке так и не удалось решить. В 1993 году в Сомали было достаточно засады и смерти восемнадцати рейнджеров, чтобы Клинтон (Clinton) решил отправить на родину экспедиционный корпус. В 1995 году в Боснии и в 1999 году в Косово Америка победила, но с воздуха, без использования наземных сил и даже не позволив использовать вертолеты, на чем постоянно настаивал генерал Кларк (Clark).
Известны причины этой шизофрении. Страна хочет наказать врага, но не переносит, особенно после войны во Вьетнаме, пролития американской крови. И маятник демократии колеблется, таким образом, между воинственными намерениями и наспех осуществленными разрешениями ситуаций. Американская внешняя политика является однобокой еще и потому, - прежде всего потому, - что президент не может позволить себе не считаться с настроениями изменчивого общественного мнения.
А что Европа? Из всех причин, которые должны склонить ее к построению единой внешней политики, однобокость линии Соединенных Штатов - самая важная. Мы хотим быть союзниками Америки, но только наша объединенная позиция может привнести в эти отношения достоинство и последовательность.
