Такой пейзаж, наверное, можно вполне представить где-нибудь на Марсе. Куда не бросишь взгляд, кажется, что здесь нет ни одной живой души. Земля покрыта галькой. Тут и там попадаются лишь ненужные металлические части. Они единственное свидетельство человеческой цивилизации, которая, однако, могла исчезнуть здесь еще и тысячу лет назад. Именно так воспринимается все, что видишь.
Посреди казахской степи, на горизонте видны установленные под углом на холме тарелки приемных станций высотой с дом. У холма нет названия. Прямую как стрела дорогу Алексей окрестил "Аллеей космонавтов". "Они едут по ней своими собственными персонами! Дешевую копию Вы найдете и сегодня в любом городе, - добавляет он серьезно. С начала пилотируемой космонавтики по этой дороге едут, чтобы попасть на стартовую площадку все космонавты, летящие с Байконура. До сегодняшнего дня их было уже 400.
Алексей Иванович Тарас знает каждого из них. Точно также он знает каждый камешек, каждый подъем или спуск на дороге от города Байконур до космодрома. Он ездит регулярно по этой дороге, начиная с 1962 года. В то время он, молодой солдат, прибыл на военную базу, у которой еще не было названия. Она находилась на пути железнодорожной магистрали где-то между Москвой и Ташкентом, недалеко от того места, где Сыр-Дарья впадала в Аральское море, и где сегодня на дне высохшей реки осталось лишь несколько капель воды.
Алексей знал только, что с этого места в космическое пространство направляли секретные миссии. Большего ему не говорили. За год до этого, преодолев невесомость, в космос на 90 минут слетал Алексей Гагарин, после чего его торжествовали как героя на пространстве от Магдебурга до Владивостока. Поскольку Алексей Гагарин сильно восхищал его, он согласился на перевод в Байконур. То, что Байконур может стать его новой родиной на всю его оставшуюся жизнь, он, тогда 23-летний молодой человек, не смел и мечтать.
Надежды на космический туризм
Небольшой темно-синий автобус мчится по потрескавшейся бетонной дороге со скоростью 100 километров в час. Если бы не звучное название Байконур в ушах и не разрешение на его посещение в кармане, которое почти невозможно получить, хотелось бы оказаться в любом другом уголке этого мира. Но нечего и думать, чтобы выйти из автобуса. "Фотографировать строго запрещено", - брюзжит Сергей, который сидит рядом и нервно смотрит из окна, будто пытается высмотреть в кустарнике американского шпиона. Сергей представляется начальником службы безопасности Байконура. Большего от него ничего не узнаешь, как и его полного имени. С любого спутника погоды, наверное, и без того можно было бы сделать более качественный снимок. Но необходимо соблюдать инструкцию.
Алексей тем временем рассказывает историю Байконура - до сих пор крупнейшего в мире объекта такого рода - больше по привычке, чем по надобности. Перечисляет имена наиболее известных космонавтов и кивает на разнообразный космический хлам, валяющийся по обочинам дороги. На его лице не написано никаких чувств. "Кто был первым немецким космонавтом?" - проверяюще спрашивает он. Зигмунд Йен (Siegmund Jaehn). Он кивает и снова смотрит застывшим взглядом с заднего сиденья вдоль миниавтобуса. Спрашиваешь его о будущем Байконура, о космических туристах, таких как Дэннис Тито (Dennis Tito), он благосклонно замечает, что ничего не имеет против. Однако звучит это неубедительно.
С той поры, как русские перестали распоряжаться страной и всем, что в ней находится, они вынуждены платить своим новым соседям больше за аренду космодрома. Каждый год Республика Казахстан получает 116 миллионов долларов США. За это Россия может и дальше строить будущее в безлюдной степи, например, рассчитывать на тот же самый космический туризм, который приносит в кассу деньги. Только полет миллиардера Тито в начале этого года пополнил ее на 20 миллионов долларов США. В Российском космическом агентстве сегодня лежит более десятка серьезных заявок от очередных платежеспособных любителей приключений. Может ли Байконур таким путем вернуть себе известность? "Байконур и так достаточно известен, - говорит Алексей. - Для этого нам не нужен Дэннис Тито".
Действительно, космодром Байконур и поселок Ленинск, под названием которого ракетный городок значился на картах до 1992 года, были для западного мира, что заноза. Американцам потребовался не один год, чтобы установить их точное местонахождение, так как, собственно деревня с названием Байконур находилась в 300 километрах севернее.
У мертвых Байконура
После того, как Советы запустили свой первый спутник, они шли со своими братскими социалистическими государствами в запуске ракет с космонавтами на борту от одного успеха к другому. Только два раза пряталось солнце над городом первопроходцев: 24 октября 1960 года и потом еще один раз ровно спустя три года. Оба взрыва стоили на космодроме жизни ста человек. С той поры 24 октября является на Байконуре нерабочим днем. У обоих памятников погибшим в этот день всегда лежат букеты свежих цветов.
Останавливаемся у памятника погибшим в 1963 году. Имя каждого из них здесь указана на керамических табличках. Нет ни одного инженера старше 30 лет. Они были из того поколения, которое отдало свою жизнь космосу: поколения Гагарина. Из этого поколения и Алексей. От гибели во время второй катастрофы его спасло лишь то, что он в этот момент находился на другой стартовой площадке. Многих погибших он знал лично. И теперь, когда он рассказывает об этом дне, твердый как камень человек становится вдруг сентиментальным. "Вы понимаете? Наше поколение не может уехать из Байконура", - говорит он и осторожно подвигает несколько листов с изображением героев.
В Байконуре чтят память не только погибших людей, но и погибшие космические аппараты. Старые ракеты-носители "Союз" и СС-18 стоят в качестве украшений между скучными жилыми кварталами города. Да и сами стартовые установки - они в получасе езды на машине - что-то наподобие памятников. Одна из них носит имя Юрия Гагарина. Ей 40 лет - первое достижение такого рода давно закончившейся "холодной войны". И, тем не менее, здесь до сих пор звучат команды на запуск различных спутников на околоземную орбиту. Рабочие только что покрасили ее, и теперь старый "Юрий Гагарин" сверкает зеленой, желтой и голубой краской. Алексей заверяет, что с нее в скором времени будет запущена ракета "Союз" - на этот раз к международной космической станции МКС, с которой в настоящее время работают совместно американцы, европейцы и россияне. И тут же добавляет: "В случае политического конфликта с США мы снова построим свою собственную станцию". Проехав немного, он будто лозунг провозглашает: "Мы не оставляем надежды, что Советский Союз когда-нибудь возродится снова".
В годы "холодной войны" Байконур был олицетворением соревнования систем. В 80-е годы Байконур стал затем символом мира. На испытательном полигоне уничтожались согласно советско-американскому договору о разоружении ракеты среднего радиуса действия. То, что при этом в окружающую среду попадало высокотоксичное ракетное топливо, было неизбежным явлением. Это относится сегодня и к топливным бакам, которые всегда сбрасываются с космических аппаратов через несколько минут после старта.
"Если мы соберем космический мусор, он не будет, по крайней мере, валяться в степи", - говорит офицер безопасности Сергей в уверенности, что эта мысль никак не может прийти в голову партнерам по МКС. Тем временем на нелегальной торговле металлоломом в регионе возник процветающий бизнес. Алчность на ценные цветные металлы велика, особым спросом пользуется медная проводка толщиной с руку, которая проложена на стартовых установках.
Последняя остановка в ознакомительной поездке: бар, который был прежде гаражом. Над входом вполне могла быть вывеска "Звездные войны" или "Космический корабль Энтерпрайз". Помещение без окон, из динамика гремит музыка - самые последние шлягеры из Москвы. За столами полно народа, пара свободных мест только в уголке.
После каждого старта бывает водка
Все местные мужчины и женщины однажды приехали сюда на какое-то время, но потом оседали в степи - жилистые военные в камуфляже, крупные россиянки в цветных одеждах, казахские рабочие в измазанных маслом синих комбинезонах. Как будто следуя неписаному закону, представитель каждой профессии занимает свой собственный стол, свою собственную территорию. Завсегдатаи до деталей изучают чужого гостя, от них исходит холодок, при этом они почти не в состоянии скрывать своей гордости. Это гордость за Байконур, за великую историю советской космонавтики, в фундамент которой каждый из них вложил свой собственный камешек.
Алексей идет от прилавка и ставит на стол литр пива. С первым глотком он получает новый прилив энергии. Его глаза снова светятся глубокой голубизной, в уголках рта впервые появляется удовлетворенная улыбка. Такое впечатление, что твердый как камень солдат весь день только и ждал этого момента. Второй большой глоток смывает пыль космодрома. С самодовольной ухмылкой Алексей сообщает, что он каждый удачный старт ракеты заменял пиво водкой - чувство жизни Байконура можно измерять в промилле. Это в крови, говорит Алексей, и добавляет: "Тот, кто выдержит на Байконуре, тот выдержит и в любом другом месте. Даже на другой планете".
