Уже несколько месяцев официальные сообщения из Чечни, если не обращать внимания на дату их появления, похожи друг на друга, как две капли воды: нападения боевиков на колонны российских войск с большим числом погибших, ночные перестрелки или позиционные бои с "бандами", которые более или менее быстро "ликвидируются". Критически настроенные журналисты, тщательно складывающие цифры, пришли к выводу, что в Чечне уже давно не осталось бы ни одного жителя, если бы победные реляции соответствовали действительности. Несмотря на отчаянные попытки близких к Кремлю пропагандистов совместить желаемое с действительностью, Москве после 26 месяцев войны так и не удалось восстановить в мятежной республике конституционный порядок.
То, что еще прошлой весной было объявлено, что военная часть операции теоретически завершена, на практике это ни о чем не говорит. В начале января чеченские боевики, якобы, деморализованные и находящиеся при смерти, чуть снова не отбили у русских Аргун, кстати, третий по величине город республики. Это операция, которая была бы невозможной без поддержки населения. Жителям тоже не разрешали покидать свои дома в течение нескольких дней. Об этом свидетели рассказывали корреспондентам русской службы радиоканала США, вещающего на зарубежные страны "Радио Свобода". А после того, как 8 января боевики приступили к организованному отходу небольшими группами, начались всем известные зачистки - произвол в виде репрессий в отношении гражданского населения, который ответственные лица выдают, несмотря на отсутствие необходимых доказательств, за реальные успехи в борьбе против терроризма.
Так, в Аргуне 30 мужчин и женщин были вынуждены провести на улице целую ночь на 20-градусном морозе в одних лишь рубашках и брюках. Даже поставленный Москвой чеченский прокурор Всеволод Чернов был вынужден признать наличие "определенных шероховатостей". Эксперты высказывали сомнения в возможности победы в этой войне сразу после ее начала. И справедливо: армия предназначена для отражения нападения внешнего агрессора, войска Министерства внутренних дел - для подавления этнических и других волнений. В том числе конфликтов с понятными в какой-то мере линиями фронта. В Чечне, между тем, они проходят везде и нигде. При этом в октябре 1999 года, в начале войны, большинство чеченцев было более чем готово дать Москве шанс: в республике, независимой де-факто с осени 1991 года, массовая нищета и беззаконие заставили первоначальную эйфорию уступить место всеобщему отрезвлению.
Однако солдатский император не воспользовался авансом доверия. После боев и разбоя в отношении гражданского населения настроения быстро изменились. Соответствующие уголовные дела, несмотря на веский доказательный материал, прекращались или уходили в песок. На сегодняшний день перед судом предстала лишь горстка военных преступников, но и они отделались легкими наказаниями. По этой причине пророссийски настроенные главы администраций были вынуждены под давлением населения тайно договариваться с сепаратистами соблюдать терпение.
К этому добавляется растущее недовольство отсутствием успехов в восстановлении хозяйства республики. Сепаратисты, конечно, в среднесрочной перспективе слишком слабы, чтобы желать военного счастья. Однако, чтобы не давать русским покоя и при случае наносить им чувствительные уколы, на это у них сил хватает. Независимые эксперты поэтому предполагают, что Москва попытается нанести удар еще до того, как деревья покроются листьями, а боевики возвратятся в горы. Единственной альтернативой этому были бы переговоры с президентом Чечни Масхадовым. Однако Москва уже провалила предварительную встречу, состоявшуюся в ноябре. Международный протест удерживается в рамках, Запад во все большей мере отказывается воспринимать попытки Путина выдавать войну на Кавказе за российский вклад в борьбу против терроризма. После того, как Турция выразила готовность выдать бывшего главного идеолога чеченской независимости Мовлади Удугова, даже самые неисправимые оптимисты не верят в возможность продолжения мирных переговоров.
