Недавно исполнилось пять лет как Колин Макмахон является корреспондентом "The Chicago Tribune" в Москве
Поймайте в России такси, которое обычно вовсе не такси, а частная машина, водитель которой просто пытается заработать несколько долларов, пролезьте на тесное заднее сидение с потертыми войлочными чехлами и сломанными пружинами, пробормочите слова благодарности и ┘┘. приготовьтесь. "Спасибо за что?, - проворчит добродушный водитель. - Мы еще не приехали".
Таково российское чувство юмора - смесь фатализма, смирения и усталости, помогающее объяснить, каким образом россияне мирились с таким количеством горя, выпадавшего на их долю на протяжении многих столетий.
Этот фатализм, однако, скрывает в себе приятную маленькую тайну. Большинство средних россиян являются романтическими оптимистами. Они просто не хотят, чтобы кто-нибудь об этом узнал.
Президент Владимир Путин пользуется этим. Он настолько популярен, отчасти именно потому, что людям отчаянно нужно верить в то, что он способен полностью преобразовать страну.
С момента вступления в должность два года назад, Путин записал на свой счет несколько похвальных достижений. Он провел необходимые для притока инвестиций изменения в таможенном законодательстве и в законе о земле. Он отправил в отставку коррумпированных политиков, свалил неудобных олигархов, подчинил региональных лидеров, стремившихся сделать подчиненные им области своими собственными частными владениями.
Наиболее многообещающим выглядит осуществленное им недавно сближение с Соединенными Штатами и Европой. Многие высшие военные, политические, дипломатические руководящие работники противятся инициативе Путина, направленной на то, чтобы сделать Россию настоящим союзником Запада, но президент пообещал в любом случае двигаться вперед.
Будучи убежденным в том, что единственной надеждой для российской экономики являются большая открытость по отношению к Западу и присоединение к остальным странам капиталистического мира, мрачный и осторожный бывший агент КГБ, наконец, решил рискнуть.
И все же, прежде, чем люди в России или за ее пределами согнутся в благодарственном поклоне Владимиру Владимировичу, им следует вспомнить предостережение таксиста: "Спасибо за что? Мы еще не приехали".
Россия еще далека от исполнения мечты ее населения, заключающейся в том, чтобы стать "нормальной страной".
Независимые СМИ находятся под постоянной угрозой закрытия. Если Путин и не стоит за всем этим, то, по меньшей мере, он к этому безразличен. Публичные политические дебаты, наполненные критическим отношением к властям, становятся все более редкими после окончания эры Ельцина.
Например, мало, кто из россиян осмеливается честно и серьезно говорить о Чечне.
Здесь было бы неплохо упомянуть, кстати, сколько российских солдат погибло после октября 1999 года в сражениях с чеченскими сепаратистами на этой разоренной и пугающей кавказской земле. Однако официальные представители российской армии, правдивость которых в любом случае под большим вопросом, целыми неделями не обнародуют официальной статистики о количестве жертв. Журналистов, которые задают вопросы о погибших российских солдатах (а, согласно данным последнего подсчета, их, по меньшей мере, 3500 человек), называют мерзавцами.
Представителей Запада, которые предполагают, что, по всей видимости, терроризирование гражданского населения не является лучшим способом борьбы с терроризмом называют лицемерами. Путин обо всем этом и слышать не хочет.
Спецслужбы сделали своей целью правозащитные группы и активистов борьбы за защиту окружающей среды. Милиция и прокуратура все еще обладают огромной властью, хотя недавно принятый законопроект, предусматривающий реконструкцию судебной системы, наконец-то, дает обвиняемым некоторую надежду на беспристрастное судопроизводство.
Несмотря на многократно высказывавшееся Путиным намерение модернизировать Россию, он пока еще мало, что сделал для демонтажа бюрократической машины, пронизывающей большинство сторон российской жизни. Бюрократия сегодня, в период распространения свободного рынка в России, процветает сильнее, чем при социализме, во времена Советского Союза.
Даже мелочи, вроде таможенных правил, порождают серьезные проблемы.
Иностранцы, пытающиеся заниматься бизнесом в России, сталкиваются с тяжелейшими испытаниями с той самой минуты, как их самолет приземляется в промозглом и унылом московском аэропорту. Одно из типичных подобных правил определяет сколько денег можно вывозить из страны. Это правило, оставшееся в наследство от советских времен и мучившее людей еще тогда, меняется сегодня так часто и неожиданно, что бизнесмены просто кипят от злости.
Сегодня, когда вы приезжаете в Россию с американскими долларами или любой другой валютой, вы должны заполнить бланк, где необходимо указать, сколько денег у вас с собой. Потом на этом бланке ставится печать и расписывается офицер таможни.
Потом, для того, чтобы покинуть Россию, имея на руках какую-либо иностранную валюту, даже, если это всего $50, вы должны представить эту проштампованную и подписанную декларацию, где указано, что вы ввезли в Россию валюту. Вы не можете вывезти больше, чем ввезли. При этом декларацию можно использовать только один раз, потом вам нужно будет ее сдать.
Этот закон приводит в паническое состояние тех иностранных бизнесменов, которые совершают частые поездки, особенно в другие страны бывшего СССР, где им нужны доллары. Люди вынуждены идти на нарушение этого закона. Сам закон вынуждает их относиться к нему без всякого уважения. В существовании подобного правила крайне мало смысла для страны, которая, по словам Путина, должна управляться с помощью "диктатуры закона", страны, которая, опять же по словам Путина, хочет привлечь инвесторов.
Тот факт, что российская таможня или министерство железных дорог, или службы безопасности или огромное число других бюрократических учреждений во многом могут действовать так, как им заблагорассудится, в их деятельность только изредка вмешиваются чиновники федерального уровня и за ними не установлено никакого надзора со стороны законодательных органов доказывает, что именно эти структуры являются наибольшим вызовом для Путина.
