С 1620 года, когда "Мэйфлауэр" привез первых отцов-пилигримов на север Америки, страна чувствует себя в постоянной опасности. Три итальянских очеркиста исследуют исторические корни этой "осажденной культуры"
Что общего есть у поселений колонистов, разграбленных краснокожими в многочисленных фильмах-вестернах и у самого что ни на есть американского дома, Белого Дома, охваченного страхом после 11 сентября? Тема осады. Американский дом, начиная с прихода на эту землю отцов-пилигримов из Англии, всегда был осажден, всегда был крепостью, которую атакуют дикари. Нападение на прекрасную крепость, каковой был Манхеттен, "индейцы" совершили с неба, оседлав стальных птиц, швырнув керосин и человеческие тела в городские башни. Прочитав годами вызревавшие размышления о культуре, которые два американиста разрабатывали вокруг страхов и мифологий Америки, мы обнаружим, что ощущение осады известно Америке уже давно, задолго до нападения исламских камикадзе.
Франческо Драгосей (Francesco Dragosei) в своем объемном и скрупулезном исследовании "Акула и небоскреб (мифы и призраки американского воображения)" проливает свет на архетип "поврежденной окружности", дома, на который покушаются, и пытается не только рассказать о том, что происходит сегодня, после 11 сентября, но и проследить, как постепенно, но неуклонно выкристаллизовывался страх, на три века уходящий корнями вглубь американской истории и литературы (а потом появившийся также в кино и в искусстве). "Коротко говоря, - пишет Драгосей, - самое простое определение "поврежденной окружности", о которой я говорю в своей книге, - это территория, на которую нападают, или которая находится в постоянном страхе, что ее атакуют, - то есть это территория осажденная, и в обоих случаях повторение или углубление ситуации создает моральный настрой, идеологию осажденных, раненых. Америка, кажется, родилась и выросла, или, по крайней мере, осознает себя как изначально осажденную землю: отцы, сбежавшие от англиканской церкви, корабль, окруженный океаном, колонии, осажденные краснокожими, причем, как мы можем заметить, вплоть до сегодняшнего дня".
Необходимость все время помнить о своем шатком состоянии (которым Америка, возможно, обязана тому факту, что это очень молодая нация, по сравнению с тысячелетними Европой, Россией, Востоком и тем же исламским миром), однако, превратилась в алиби, как замечает другой известный американист Алессандро Портелли (Alessandro Portelli) в книге "Америка, а дальше?" (подзаголовок: "Воображаемое и воображение), где он говорит об "идеологии, которая пытается взгромоздиться на национальную самобытность". Книга написана частично как дневник, начатый после 11 сентября, тем не менее, туда встраиваются размышления об особенностях Америки, которые Портелли вынашивал десятилетиями. Американист вспоминает: "Парадоксально, но, несмотря на всю свою мощь, США продолжают выражаться в терминах безопасности, то есть проявлять навязчивую неуверенность. Вот часто встречающиеся образы, в рамках которых они смотрят на себя и на мир: крепость, осажденная дикарями под дьявольским руководством Усамы бен Ладена, башни как горящая ферма. И всадники с флагом на заднем плане".
Одним словом, поступая во многих случаях правильно, но нередко и ошибаясь, выработав модель общества, постоянно находящегося под угрозой, в опасности (можно даже сказать "на пороге безумия", если вспомнить о кино, от Дэвида Линча до таких фильмов, как "Мыс страха", а также совсем недавний "Комната страха", где героиня Джоди Фостер входит с дочерью в новый дом, в новый незнакомый мир с нераспечатанными после переезда коробками, на которых - случайно ли? - написано "Мэйфлауэр". В этом доме их осаждают грабители, с которыми они в определенным момент меняются ролями), обитатели "поврежденной окружности" кидаются во внешний мир, чтобы отомстить за себя, а также морально и прагматически снова обеспечить свою сомнительную безопасность. Это та самая форма поведения, которую антрополог Маргарет Мид (Margaret Mead), очень к месту цитируемая в книге Драгосея, определяет как "особую форму агрессивности американца, которая проявляется тогда, когда кто-либо провоцирует ее появление, и которая настолько сомневается в самой себе, что чувствует необходимость постоянно находить доказательства своего существования".
Значит, окружность чувствует себя тем более окружностью, чем больше она повреждена? "Да, - говорит Драгосей, - вплоть до того, что начинают фальсифицироваться и переворачиваться отношения между окруженными и окружающими; начинаются проникновения в другие круги и тем самым вызывается реакция других. Американская история - это история их воображаемого, и история этого переворачивания: например, американские индейцы, которые вызывали в американцах чувство осады и были истреблены на своих собственных территориях. Или, например, "Моби Дик", вершина американского романического творчества, - это тоже история "переворачивания": именно Ахаб нападает на кита, а не наоборот, и вновь присутствует вызов слишком дикого пейзажа: осажденный разворачивает ситуацию и нападает на этот пейзаж. Так появляются лица президентов, выгравированные в скалах гор, мосты в бухтах, небоскребы вместо секвой, которые царили как в Манхеттене, так и в Чикаго".
Портелли и Драгосей отмечают и многие другие аспекты американского сознания, ставшие особенно актуальными после событий семимесячной давности. Например, Драгосей обозначает ряд больших романных повествований от Пинчона до Де Лилло и Филиппа Дика (помимо ряда фильмов), в которых опасность, исходящая с неба (своего рода наказание богов?) проявляется как новый страх окруженных Соединенных Штатов, а Портелли на первый план ставит крушение Башен: впервые американцы попали в ситуацию самоощущения "снизу", с точки зрения тех, кого бомбят, а не тех, кто бомбит, как это было с Хиросимой, Вьетнамом и Ираком.
Сейчас дискуссия между ярыми антиамериканцами и восторженными американофилами (не только в политическом, но и в культурном смысле) стала такой насыщенной и часто ошибочной, что , бесспорно, есть риск занять слишком идеологизированную позицию, как то простое разделение на черное и белое, хорошее и плохое, "нас" и "их", нео-ковбоев и нео-индейцев. В этом свете очерки Драгосея, по большей части исторического, и Портелли - об актуальных событиях - представляют собой размышления о, возможно, лучшей интерпретации американского мировоззрения как "осажденного дома". И к этим двум книгам можно добавить еще и ярко написанную, но при этом скрупулезно точную "Историю Соединенных Штатов" (с включением событий 11 сентября), написанную Оливиеро Бергамини (Oliviero Bergamini), поскольку если правда, что "все мы американцы", то неплохо бы быть еще и информированными, а не просто мобилизованными.
